Татьяна Мирная - Снегирь и волк (СИ)

— Чего же он тогда ко мне с кулаками полез? Он ревновал, Полина!

— Ты хочешь обвинить в нашем разрыве Белого? — женщина в упор посмотрела на Гриса. — Тогда где он? Ты его видишь?

— А ты хотела бы, чтобы он явился?

Полина промолчала, отходя к окну. Ян выдохнул:

— Что ж, это твой выбор. Упрашивать я не стану.

Женщина с мольбой посмотрела на оборотня:

— Ты останешься мне другом?

— Нет. Извини, но нет.

Полина тяжело переживала потерю друга. Чтобы ни было, но она всегда ощущала поддержку Серого вожака и знала, что в случае чего у неё есть опора, защита. Теперь же волчица чувствовала себя дезориентированной. Ни Наби, ни Лилея не могли заменить всё понимающего, всегда спокойного и рассудительного оборотня. Но женщина знала, что поступила правильно, поставив точку в их истории. Каждому следовало строить свою жизнь дальше и не тратить время на напрасные надежды.

Но дело было не только в этом. Был ещё Рейнгольд Виттур. Сейчас, когда и Родик, и Ян подтвердили, что альфа проявил к ней не двусмысленный интерес, Полина сама задумалась о случившемся. Вспоминала его слова, взгляды, поступки, реплики окружающих, когда Белый оборотень поступал несвойственно ему.

А она? Женщина была сбита с толку. Слишком кардинально поменялась её жизнь. То человек, то оборотень. То абсолютно бесправная омега, то свободная гама. То единственный мужчина рядом, понятный и удобный, то сразу трое, таких разных, властных, сильных, со своими тайнами и скрытыми помыслами. Каждый был по-своему дорог, и в каждом хватало того, что откровенно бесило. Она скучала по каждому из них. И если со Стахом Карнеро никаких проблем не было: Полина могла позвонить ему в любое время — Чёрный охотно беседовал с ней, то Ян Грис больше не отвечал на звонки. А Рейнгольду Виттуру она боялась звонить сама.

Шли дни, месяцы. В страднике Полину пригласили на Совет оборотней. Ей предстояло выбрать стаю. Оборотница думала недолго, не потому что ей было всё равно: волчица уже давно знала, какая стая её. Летела к Беренгару Арлагу со спокойным сердцем.

…Стах Карнеро внимательно смотрел на волчицу, с сегодняшнего дня действительно Чёрную.

— Ты останешься в Галингане или переедешь к нам?

— Останусь.

Полина вышла из дворца следом за своим альфой.

— Почему?

— Мне там спокойно.

— Полин, если ты боишься, что…

— Не боюсь, — улыбнулась женщина, кивая на пышногрудую дамочку, поджидавшую их у автолёта. — Куда мне тягаться с этой молочной фермой?

Карнеро захохотал.

А потом подошёл Гаруальд Маггур:

— Поздравляю, фироне.

— Ах, как звучит! — оборотница восхищённо закатила глаза. — Спасибо за всё, эмиссар. Я вам многим обязана.

— Стань хорошей волчицей, Полина, — улыбнулся Гаруальд, — чтобы мне не пришлось сожалеть о своей помощи тебе.

Женщина почувствовала накатившую грусть, словно она потеряла что-то очень важное.

— Обещаю.

Как только Белый волк отошёл, Стах позвал волчицу:

— Полетели в Галинган, закинем тебя по пути.

А дома их ждали, сразу подхватили под локотки и повезли в клуб на вечеринку по случаю её посвящения. Внимание друзей удивило и умилило. Полина улыбалась, глядя на ведьму с магом, на своих учениц-хохотушек, на Стаха с очередной пассией.

Праздник был в разгаре, а Полина вдруг засобиралась домой. Наби выскочил следом:

— Поля, ты куда? Только-только всё начинается!

— Извини, Наби, что-то голова разболелась, — женщина уже садилась в зелёный автолёт с чёрным крылышком. — Пожалуйста, извинись за меня перед остальными. И погуляйте за моё здоровье!

Маг уже открыл рот, чтобы напомнить, что он вроде как целитель и снять головную боль — ему раз плюнуть, но чья-то рука закрыла ему рот. Лилея подождала, когда автолёт оторвался от земли, и сказала:

— Ты не поможешь, Наби. Полина весь день ждёт его звонка. А он так и не поздравил её.

— Кто?

— ОН! — многозначительно протянула ведьма.

Наби смотрел вслед удаляющемуся такси, перебирая в памяти тех, кто сегодня звонил оборотнице.

Полина не стала зажигать свет. Сидела в тёмном доме на лестнице и смотрела на потухший экран гилайона. Неужели не позвонит? Тоска змеёй шевелилась в груди. Женщина тихонько всхлипнула. Неужели всё?

Тихо тикали часы в гостиной. Шумел за окнами вечерний город. Переливчатый звонок резанул по натянутым нервам. Номер узнала сразу и судорожно выдохнула, принимая вызов.

— Привет!

— Здравствуй! С посвящением тебя, девочка!.. — мужчина запнулся, силясь разглядеть её иллюзию в темноте лестницы и прислушиваясь к тихим всхлипываниям. — Ты плачешь?.. Что случилось?

— Я так боялась, что ты не позвонишь! Что тебе всё равно!

Он молчал, слушая её сбившееся дыхание, потом тихо спросил:

— Хочешь, я прилечу к тебе?

— Хочу!

— Я скоро буду!

Она ждала, стоя в распахнутых дверях, чуть вздрагивая в открытом платье от порывов холодного ветра. И едва Рейнгольд Виттур ступил на тротуар, бросилась навстречу. Он подхватил женщину на первой ступеньке, прижал к себе. Встретил измученный взгляд и забыл все слова, которые собирался сказать. Просто поцеловал, признаваясь в собственной горечи и тоске… и безумной надежде. Чувствуя её отклик, надежда крепла, расправляла крылья. А ещё озябшие плечи под его горячими ладонями. Запоздало вспомнил и босые ноги, когда она бежала к нему. Подхватил на руки:

— Может, пригласишь меня к себе в дом?

— С удовольствием.

Рейн не замечал ничего, кроме женщины на своих руках, как никогда ярко, остро чувствуя её руки на плечах. Осторожно опустил на мягкий ковёр, протянул маленький пакет:

— Это тебе.

— Подарок? — Полина не отходила от мужчины, вдыхая его запах, такой знакомый и такой необходимый.

Осторожно заглянула внутрь и ахнула:

— Быть не может! Как?!

В руках был тот самый сборник сказок с маленькой золотой закладкой в форме букета незабудок. Пальцы коснулись синих лепестков. Волчица затаила дыхание, когда поверх её ладони легла мужская. Прикрыла глаза, чуть откидываясь назад, чувствуя тепло и биение сердца Рейнгольда.

— Дилии. На Земле эти цветы называют незабудки.

— Я не забывал о тебе ни на минуту.

— Я пожалела, что ушла уже через несколько дней, — призналась женщина, чувствуя, как сжимаются его объятья.

— Почему не вернулась?

— Боялась, что меня больше не ждут.

Он развернул её к себе:

— Я ждал! Каждый день ждал.

— Люблю тебя! — выдохнула Полина, прежде чем прикоснуться к тёплым, чуть потрескавшимся губам.

Рейнгольд ответил на поцелуй, быстро возвращая былую уверенность в себе.

— Полина, ты готова отвечать за свои слова?

Она понимала, о чём он, поэтому молча подставила своему альфе шею. Укус был болезненный. Женщина сжалась, тихонько зашипев сквозь зубы. Рейнгольд тут же отпрянул, слизывая её кровь с губ, не пряча торжествующего блеска в голубых глазах: