Анна Хэкетт - Похищающая души

Кейт почувствовала прилив желания. Подойдя к Гейджу, она обеими руками обняла его сзади.

— А вы, доктор Уокер, лакомый кусочек.

Сначала он подскочил от неожиданности, но потом повернулся к ней и обнял в ответ.

— Ты должна спать.

— Ты вернешься в кровать? — Кейт запустила руки ему под халат и погладила твердую грудь.

— Вернусь, — Гейдж взял ее ладонь своими обеими и потянул к ближайшему стулу. — Но сначала мне нужно с тобой поговорить.

— Что случилось? — она позволила ему вести ее, но ей очень не нравилось выражение его лица.

— Я продолжал думать о проведенном эксперименте. Я сделал аудиозапись и послал по электронной почте своему доверенному лицу в Берлине. Я попросил перевести текст.

Кейт зачесала волосы со лба и внезапно почувствовала холод.

— Я не понимаю, почему говорила на языке, которого не знаю.

Повернув к ней монитор, Гейдж нажал на кнопку.

— Смотри, — на экране появилась запись лежащей на койке Кейт. Затем на видео она выгнулась всем телом и из нее потоком полились слова.

— Я не могу это объяснить, — она схватилась за горло.

С мрачным видом Гейдж остановил воспроизведение.

— Ты говоришь о тестах над людьми. Об ампутации конечностей. О заморозке людей в баках с водой. О вскрытиях и экспериментах.

— О том, что видела в лаборатории Ливена, — сглотнула Кейт.

— Я так не думаю, — покачал он головой и сжал губы в жесткую линию.

— А чем еще это может быть? — нахмурилась Кейт.

— Ты излагаешь данные так, будто сама управляешь экспериментами. С использованием научных терминов, — она прижала руку к животу, но Гейдж продолжил. — Ранее ты упоминала вещество, тестируемое учеными Ливена.

— Да. Полигель или что-то в этом роде.

— Он называется полигал. Разработан нацистами во времена Второй Мировой войны. Производится из пектина свеклы и яблок. По задумке, он должен был ускорять процесс коагуляции, чтобы в случае ранений у солдат повышался шанс на выживание.

— Не понимаю. Какое он имеет отношение к Ливену?

— Нацисты тестировали полигал на пленных концлагерей. Отвечал за эксперименты доктор Зигмунд Рашер [1] Зи́гмунд Ра́шер (нем. Sigmund Rascher; 12 февраля 1909 — 26 апреля 1945) — немецкий медик, сотрудник Аненербе, врач в концентрационном лагере Дахау, гауптштурмфюрер СС. Рашер получил известность в послевоенное время, особенно в средствах массовой информации США как прототип врача-преступника нацистской медицины. Планировал и организовал в концентрационном лагере Дахау ряд медицинских экспериментов над людьми, которые на Нюрнбергском процессе над нацистскими врачами были признаны бесчеловечными и преступными. . Он вводил препарат заключенным после того, как ампутировал им конечности.

— Ливен в своих лабораториях воссоздает эксперименты нацистов, — «несчастные люди». Желчь имела отвратительный привкус и обжигала горло.

— Нет. Полигал не работает. И никогда не работал. Также ты упомянула эксперименты по заморозке. Нацисты проводили их в попытке найти способ помочь выжить своим пилотам в случае крушения над Северным морем.

— Я ничего не понимаю, Гейдж, — Кейт потерла замерзшие руки друг о друга.

— Ты сказала, что твоя бабушка была немкой и похитительницей душ.

— Да, — мышцы ее живота напряглись так сильно, что она почувствовала боль.

— Что ты знаешь о ее родителях? О прабабушке и прадедушке.

— Бабушка почти ничего о них не рассказывала, — пожала плечами Кейт. — Их убили нацисты, когда она была совсем маленькой. Ее удочерили, а потом семья переехала в Австралию.

Подняв ручку, Гейдж уставился на нее, будто в ней был сосредоточен смысл его жизни.

— Скажи мне, — схватила его за руку Кейт.

— Воспоминания об экспериментах не твои.

— Что ты имеешь в виду? — сказанное не имело смысла. Она медленно моргала, пытаясь собрать картину воедино.

Опустив руки ей на плечи, Гейдж погладил прохладную кожу.

— Ты когда-нибудь слышала о генетической памяти?

— Ты говоришь об инстинктах? Как маленькие черепахи, едва вылупившись, уже знают, что нужно ползти к воде?

— Отчасти. Инстинкт — это склонность живого организма вести себя определенным образом. Большинство людей считают генетической памятью знания, данные нам при рождении и существующие до обретения опыта. Они закладываются в гено́м на протяжении многих поколений.

— Ты в это веришь? — Кейт наблюдала за ним.

— Верю. Но некоторые радикальные ученые думают, что есть и другой вид генетической памяти. Еще один, более точный, когда ребенку могут быть переданы конкретные воспоминания.

«Этого просто не может быть», — ее мозг вращался, пытаясь придти к осмыслению.

— Хочешь сказать, в меня заложены воспоминания о нацистских экспериментах, проведенных моим предком?

— Я считаю, что ты — прямой потомок доктора Зигмунда Рашера.

Кейт вскочила на ноги так стремительно, что повалила табурет.

— Нет, — она попятилась от Гейджа.

— И думаю, в тебе заложено знание обо всех его экспериментах. Включая то, как превратить человека в аномалию.

Кейт покачала головой. Ей казалось, что пол уходит из-под ног. Она ухватилась за край стола. Зло просто не может быть заложено в ее ДНК.

— Это безумие.

— Ливен ищет способ создавать аномалии. И хочет получить от тебя информацию.

Кейт отвернулась. Ей хотелось бежать и никогда не останавливаться.

— Мы не знаем, как Рашер добился успеха. Но знаем, что до войны было очень мало аномалий, а после — тысячи.

Замерев на месте, она медленно повернулась.

— Ливен хочет получить меня, чтобы создать свою личную армию аномалий.

— Армию солдат, которые будут исполнять его приказы без необходимости бить их и пытать. Ливену не нужен твой дар, Кейт. Ему нужны твои воспоминания. Воспоминания, закодированные в твоей крови.

На подкашивающихся ногах она прошла обратно и рухнула на табурет.

— Мой предок — сумасшедший. Человек, убивший тысячи людей.

— Ты — это ты, — Гейдж опустился перед ней на колени. — Ты ничем не похожа на Рашера.

— Мне никогда не сбежать от Ливена, — волной накатило ужасающее понимание. — Как можно избавиться от того, что заложено в плоти и крови? — Кейт обняла себя руками.

— Мы найдем способ, — Гейдж встряхнул ее. — Вместе.

И она знала, что он имел в виду каждое произнесенное слово. Гейдж не остановился бы в своем поиске. Однако задача могла оказаться из тех, которые не под силу решить даже гениальному доктору Уокеру.

Кейт позволила ему притянуть ее в объятия. Он был таким теплым, но даже в его руках она по-прежнему тряслась от холода. Ей казалось, что они отдаляются друг от друга.

Ливен никогда не прекратит преследование. Если остаться здесь, под угрозой окажется Приют и все его жители. Кейт крепко вцепилась в Гейджа и, скрывая слезы, уткнулась лицом ему в шею.