Ника Летта - А я люблю хвосты

Кто тот лорист и что нашел… не думала, я даже не мечтала, что это за мной, меня затопило настоящее облегчение, наверное сродни тому, которое испытыают лишь роженицы, наконец освободившись от бремени…

А дальше… дальше я была наблюдателем, в реальном времени: исторического штурма крепости; «Обители зла» и боя бешеных псов, в исполнении мастеров единоборства.

Ведь, в последствии, прокручивая в памяти этот момент, и не раз, я ни как не смогу узнать тех, кто ворвался в пыточную, моих спасителей, Дана и Сауера…

Тут было месиво, мясорубка, по другому неназвать. Лиодас, попытавшись отбиться кошкой, от моего шурина, во вторую секунду лишилась руки… Тот её попросту оторвал. Голиаф, продержался дольше, что сказать, он был достойным потивником но, все же пал.

Кровь… брызги крови, для меня уже столь естесвенные, не трогали, а вот бешеные оскалы, рёв дикого зверья и оторваные конечности, которые просто летали по лаборатории..

Это переполнило чашу, из-за невозможности отключиться физически и не выносимости увиденого, прочувствованого, я просто ушла в себя, так глубоко, на сколько это возможно…

Меня приветсовала внутреняя пустота, ничто… На окраине где-то там, я слышала глухое нечто но, не видела ничего и покоилась в коконе внутреннего бесчувствия.

После того, как было покочено с похитителями моей миасе, вытерая излишки крови со рта и волос, сфокустровал взгляд на том углу, где мельком заметил маленькую, ворвавшись в лабораторию. Мне тут же захотелось, заново добратся до Передия но, в этот раз разрывать его медленно.

— Звезды… — колени подогнулись… я не мог опоздать… просто не мог… она жива… ведь жива же и что, что глаза пусты… вот, вот то, что осталось от грудной клетки, приподнялось, в еда уловимом вдохе.

Руки дрожали, на подгибающихся ногах подошел ближе, не зная как прикоснуться и не увеличить той боли, которую она испытывает. Провел палцем вдоль, нетронутой скальпелем, скулы:

— Потерпи маленькая, слышишь… потерпи… — пусть мой голос был хриплым и ломким, мне было это не важно, главное жива, жива! И я теперь, её ни за что не выпущу из своего поля зрения — Я рядом… слышишь… рядом.

Вот уже десять дней, как маленькая вышла из медблока. Два часа, ушло у Шинфара на пересадку сердца и шесть дней, для наращивания кожного покрова, на тело.

Тогда, на пару с Саем, мы кое как, все-таки вытащили симаи из катакомб. Оба вздрагивали, каждый раз, когда приходилось передавать её с рук на руки, для преодоления тех или инных препятствий. Я боялся пичинить ей еще большую боль. Сай же, скорее всего, был во власти прошлого, сожалея, что не смог, хотябы в таком состоянии, вернуть свою астниеру.

Все было бы отлично, это уже прошлое но, моя Сия, никак не хотела возвращатся… Она открывала с расветом глаза, закрывала с закатом. Ела когда её кормили, вставла если поднималих но, тут же садилась обратно, стоило отойти, хоть на секунду или отвернуться.

Моя маленькая миасе, всегда такая живая и настойчивая, теперь была похожа на роботизированую куклу, с которыми так любят играть маленькие тьеры.

Я не знал, как к ней подступится.

Сколько бы я не пытался её растормошить, сколько бы не разговаривал, ничего не помогало. Казалось, я разговариваю со стеной.

По ночам приходилось связывать ей руки и крепко держать. Поскольку, она могла просыпаться по пару раз за ночь, с криком на губах и начать царапать себе кожу до крови, её мучали кошмары.

Мать ходит с мокрыми глазами, причитая, что это она виновата, недоглядела. Да и Марьяла притихла в последнее время, хотя мне говорили, что они не нашли общего языка.

Но, все это мелочи. Я не испробовал ещё один способ, а в этом мне поможет Сет, а точнее его самка.

Это или поможет… или я не знаю, что тогда делать…

Я находилась в коконе безмолвия. Плавала в водовороте безбрежного спокойствия. Мне было так хорошо и уютно.

Правда, иногда белые демоны, находили меня и там. Рвали на части, насмехалися. Старалась не поворачиватся к ним лицом. Правильно, смейтесь, а я тут посижу, тут. В объятиях тишины.

Часто, даже очень часто, меня звали. Я слышала, помимо воли, где-то на периферии моего сознания. Шарпали моё тело, хотели чего-то от меня. А мне было все равно. Делайте, что хотите, словно меня можно еще чем-то удивить.

И как бы не просили и не умоляли вернуться, не шла обратно. Не хочу. Там меня поджидает сплошной ужас, реки крови или в лучшем случае косые взгляды и пренебрежение от окружения. Ведь, я чужая там. Совсем чужая.

Дома было лучше, пусть была одна но, у меня были подруги, работа. Все до боли знакомое, привычное…

А тут? Я одна…

Не хочу… не хочу возвращаться в реальность. Мне и тут хорошо. Теперь я сама хочу, побыть в одиночестве.

Я окуналась в воспоминания о прошлой жизни. В пережитые, светлые моменты. В наши встечи, с девчонками, по вечерам, тогда было хорошо, весело.

Пока я предавалась ностальгии… очень резко моё обоняние уловило до боли знакомый аромат, а уши имя… до боли знакомое имя… моё имя, которое я не слышала где-то полтора года…

— Ана! Очнись!

Ана?

И мотонное попискивание знакомое, очень… и… катетер… катетер!!!

Неужели мне всё приводилось??? Я не веряще открыла глаза и посмотрела на нормалый, «нормальный!» потолок в «трещинах!», «наш!»!Который, не ремонтировался со времен советского союза… Повернула голову в право… Оооо… допотопные приборы… и главное Машка! Тут была Машка!!!

— Аночка! Аночка! — бросилась обниматся моя подружка, а я смеялась…

Боги… как я смеялась… бред… это был просто бред… сон… как угодно можно назвать, сути не поменяет… Мне просто приснились, все мои приключения. Я все-таки действительно попала под машину и все это время, была в коме.

Никакого космоса… никакой срезаной наживо кожи…

Стоп! Надо уверится до конца. Еле вырвалась, из крепкой хватки подруги и начала задирать на себе больничную рубашку… Ничего, на всякий случай, еще руками провела, ведь будь все на самом деле, что-то но, должно было остаться… Волосы отросли и похудела как скелет но, это можно обьяснить… кома — не курорт. Гладенькая кожа, моя гладенькая кожа, без шрамчиков… без единого изъяна…

Откинулась на подушку, любезно взбитую Машуней, продолжая смеяться сквозь слёзы, не обращая внимания на неё. Такого, не верящего, облегчения я наверное никогда не испытывала.

Никакого космоса… никакой срезаной наживо кожи… ничего… я Дома!

Дома!

Дома!

Прошел год.

Оказалось, пролежала я в коме, не много не мало, а два года, как мне объяснили. Мне удалось востановится в должности нянечки. И я снова жила, своей прежней жизнью.