Эйлин Хантер - Измененная

Если он хочет понять кое-какие вещи, он должен задать серьезные вопросы.

С рукой на ее спине, он вел ее на кухню. Как только она заняла место, он подошел к холодильнику и вынул бифштексы, которые оставил мариноваться. Поставив их на прилавок, он вернулся к холодильнику, чтобы вынуть продукты для салата. Его пара должно быть была голодна. Совместная трапеза, как правило, немного расслабляла, когда должен был состояться серьезный разговор.

— Рейчел, — сказал он мягко, нарушая тишину, которая стояла между ними. — Каким был твой отец? Можешь ли ты рассказать мне о нем?

Он не повернулся, давая ей небольшое пространство. Иногда было легче говорить, когда не нужно смотреть человеку в глаза.

Он достал сковороду, прежде чем начал доставать тарелки и чашки. За это время она ничего не сказала, оставаясь тихой, пока он работал на кухне. Он не стал настаивать, надеясь, что она поговорит с ним, когда почувствует, что готова.

— Он был моим героем, — наконец ответила она, сказав это мягко.

— Он всегда находил время только для нас. Я любила его, он брал меня к реке. После того как мы поплаваем, мы ловили рыбу на ужин. Иногда мы ночевали под открытым небом.

После колебания, она продолжила.

— Он рассказывал мне самые удивительные истории. Я уверена, что он придумывал их на ходу. Я любила слушать его рассказы. У него был чудесный смех. Когда он начинал смеяться, невозможно было не начать смеяться с ним.

В ее голосе было столько тоски… и любви.

— Как он умер?

— Несчастный случай.

То как она эта сказала, он понял, что ей не хочется вдаваться в подробности.

— Сколько тебе было?

— Это случилось незадолго до моего девятого дня рождения.

Она казалась раздраженной, когда спросила:

— Почему вдруг такой интерес?

— В случае, если ты не поняла это, — ответил он, напомнив себе быть спокойным и расслабленным, — я хочу все знать о тебе.

— Так как ты познакомился с моей матерью, я уверена, что ты теперь знаешь многое обо мне.

Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы почувствовать ее грусть. Она опустила голову и уставилась на стол, когда он развернулся. Он решил подойти к ней, желая утешить в своих объятиях. Ей было очень плохо. Даже если это убьет его, он заставит ее чувствовать себя лучше. Встав на колени, он развернул ее стул так, чтобы она была к нему лицом, и положил руки ей на колени.

— Когда люди страдают, они делают глупые вещи. Я не знаю твою мать, и я не знаю, что она пережила. Но я могу сказать, что ты не похожа на нее. Вот почему я спросил о твоем отце. Я никогда не встречался с ним, но то, как ты о нем говоришь, заставляет меня жалеть, что я не знал его.

— Я не хочу больше бороться. — Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. В ее глазах стояли слезы.

— Тогда не надо. — Он пытался успокоить ее, гладя по лицу.

— Я так же не хочу никому причинить вред.

Она сжала его руку своей.

— То, что произошло сегодня утром, напугало меня. Я слышала, как ты говорил, но я не могла видеть тебя.

Проклятье.

— Ты взяла все под контроль, Рейчел. Мы все должны начать бороться в какой-то момент. Это естественно. Ты сильнее, чем думаешь. — Он не был уверен, должен ли он быть честным, но решил, что так будет лучше. — Волчица теперь будет уважать тебя. Она не будет больше пытаться контролировать тебя. Это твоя работа, держать ее на привези. Я видел, как ты справилась в нужный момент. Ты будешь в порядке.

— Я не хочу изменяться, — призналась она, слеза скатилась по ее щеке. — Но это не имеет значения, не так ли? Неважно, насколько сильно я стараюсь не допустить этого, это все-таки произойдет.

— Да. — Даже если бы он хотел предотвратить изменение для нее, он не смог бы.

— Что ты имел виду, когда сказал мне раньше? — Ее взгляд растаял под его взглядом, ее сердце, отражалось в ее глазах. — Если мы… — она сморгнула навернувшиеся слезы, покачав головой. — Если я позволю тебе… если ты заявишь на меня права… это сделает изменение легче?

— Если ты полностью доверишься, то да. — Ее волк должен знать, что она полностью отдала ему контроль. В противном случае ему придется бороться с женщиной и ее зверем. — Мой волк будет направлять тебя по пути трансформации. Это не должно быть страшно, малыш. Если ты позволишь этому случиться, то это будет удивительно. Ты не представляешь, как замечательно будешь себя чувствовать.

— Я смогу помогать Хлои? Как только я изменяюсь, я имею в виду.

— Ты будешь помогать. Стая — это семья. Мы заботимся друг о друге.

Он ждал, когда она заговорит, наблюдая за эмоциями, сменяющимися на ее лице… страх, понимание, а затем принятие. Она вытерла слезу с лица, потерла тыльной стороной руки глаза и посмотрела на него. Слабый запах ее печали исчез, сменившись намеком на возбуждение.

— Тогда я хочу, чтобы ты заявил на меня права, — прошептала она, приблизив к нему свое лицо. — Я так устала, Деклан. Я не хочу больше бежать. Я слишком устала, чтобы прятаться.

Наконец-то. Бля, да.

Восторг и триумф помчались через него. Электрические разряды бегали у него под кожей, зверь готов был претендовать на свою пару. Он задвинул волка обратно, зная, что это должно быть сделано правильно. Рейчел была ранена. Она должна быть принята так, как заслуживала и жаждала, залечивая ее боль. Он возьмет ее медленно, введя в их спаривания так, как она примет и будет вспоминать долгие годы спустя.

Скользя губами по ее, он прошептал:

— Если ты убежишь, я найду тебя. И ты не сможешь спрятаться от меня. Я не позволю тебе.

Он поднял ее со стула.

— Я собираюсь сделать это для тебя по максимум хорошо, милая. Ты не пожалеешь, что соединилась со мной. Я даю тебе мое слово.

Он чувствовал ее дрожь, слышал, как она хватала воздух.

Кровь шумела в его ушах, его член натянул джинсы. Хотя он пытался сделать все правильно, он знал, что он эгоистичный ублюдок, потому что все, о чем он думал, что скоро, наконец, по самые яйца будет в своей женщине. Поселиться так глубоко внутри нее, что она не сможет сказать, где начинался он, и заканчивалась она.

Войдя в спальню, он локтем щелкнул выключатель на стене, заливая комнату светом. Он хотел увидеть каждый дюйм его женщины, изучить все ее изгибы, раскрыть все ее секреты. Когда он добрался до кровати, остановился и опустил ее, ожидая, пока она твердо встанет на ноги. Первое утверждение символизировало будущее спаривание. Он намерен убедиться, что они начали с правильной ноты.

Она не стала возражать, когда он снял с нее рубашку через голову. Он отшвырнул ее в сторону и потянулся к штанам. Его пальцы ласкали кожу, и мышцы живота сокращались, искушая его поцеловать ее упругий живот. Опустившись на колени, он снял с нее носки.

Она переступила с ноги на ногу, когда он встал, обернув руки вокруг ее стана.