Эми Батлер Гринфилд - Певчая (ЛП)

Мы устроились у дымящих углей огня на кухне, и я уже ощущала себя сильнее.

- На чем мы остановились? – спросил Пенебригг.

- Мы говорили о шпионах Скаргрейва, - сказал Нат со скамейки напротив меня.

- Ах, точно, - ответил Пенебригг. – Его огромная сеть, которой он правит как глава шпионов, и вороны на его стороне, - он поправил очки и посмотрел на меня. – Боюсь, что информанты всюду, милая. Страх в воздухе, которым мы дышим. Нет места, чтобы говорить свободно. Даже самые невинные поступки теперь могут навлечь на человека воронов.

- На прошлой неделе наш сосед пожаловался на цену хлеба, - сказал Нат. – Его схватили через час.

- Словно жалобы на цены – жуткая измена! – сказал Пенебригг, качая головой. – Но никто не смеет перечить Скаргрейву, пока он командует тенегримами, даже король Генри.

- Но почему? – спросила я. – Он же король? Скаргрейв не натравит на него воронов.

- Сделает, если это ему будет выгодно, - сказал Нат.

- Думаю, нет, - сказал Пенебригг. – Королю и восемнадцати нет, и его почти всю жизнь направляет Скаргрейв. И он очень чувствителен к тенегримам, он живет рядом с подземельем Тауэра, где они гнездятся. Конечно, он тихий и делает все, что советует Скаргрейв.

- Их магия некоторых делает такими, - сказал Нат. – Ужасное зрелище.

- Да, - согласился Пенебригг. – Самого существования тенегримов хватает, чтобы запугать многих, особенно, тех, кто уже познал страх. Это видно по лицам, по манере говорить и стоять. Их легко запугать, легко направлять, даже если тенегримы им не вредят, они следуют, потому что Скаргрейв обещает им безопасность.

- Но некоторые против? – спросила я. – Как вы и Нат?

- Некоторые, - сказал Пенебригг. – Но мы тоже боимся тенегримов. Пока у Скаргрейва есть вороны, мы не можем бороться с ним.

Было больно слышать тихое отчаяние в его голосе.

- Вы не можете покинуть Англию?

- И оставить остальных страдать? – сказал Нат. – И у Скаргрейва стражи по всему побережью, в каждом порту, без его разрешения не выйти. И если нам и удалось бы сбежать, у него есть способы находить людей, где бы они ни были.

- Остается только бороться с ним здесь всем, чем мы можем, - Пенебригг сцепил ладони и посмотрел на меня. – Потому нам нужна твоя помощь.

- Моя помощь? Но я не понимаю, как или почему…

- У нас есть старое высказывание, - сказал Пенебригг. – Если песня Певчей вредит, только Певчей под силу это исправить.

- Не понимаю, - сказала я, хотя начинала вникать.

- Это значит, что тенегримов можно уничтожить так же, как они созданы: магией Певчей, - сказал Пенебригг.

Нат снова ударил по дереву.

- Если бы мы могли что-то сделать, уже сделали бы.

- Но мы не можем, - сказал Пенебригг. – И мы ждали тебя.

Мое сердце колотилось.

- Но я не знаю, с чего начать. Я ничего не знаю о чарах Певчих, кроме той песни, что принесла меня сюда.

- Ты можешь знать больше, чем понимаешь, - сказал Пенебригг. – Уверен, мы можем тебе помочь. Нат, принесешь нам ящик?

Нат отложил свой кусочек дерева и нож и вышел из комнаты. Несколько долгих минут спустя он вернулся с широким плоским ящиком. Он опустил его в тенях, я услышала звук металла о металл, словно ключ в замке. Когда он повернулся к нам, он держал два свитка.

- Это лишь копия, - сказал Пенебригг. – Но мы думаем, что это песня, что уничтожит тенегримов, если ее споет Певчая. Такие бумаги нам удалось найти. Но мы не смогли разобрать надписи на бумаге. А ты?

Я уставилась на точки и завитки, что были разбросаны по странице. Они были бессмысленными, но я покачала головой, и всплыло воспоминание:

Я споткнулась о половицу в комнате мамы, а когда потянулась к ней, она отцепилась.

Под ней я нашла листки со странными кляксами. Я знала буквы, знала, что это не они, я не узнавала слова. Я поднесла надписи к свету и была так поглощена, что не услышала шаги матери.

- Люси, милая, отдай это мне, - я не сдалась сразу, и она нежно забрала их из моих рук.

- Что это, мама?

- Тебе не о чем беспокоиться. Мы больше не будем о них говорить.

Пенебригг держал бумагу.

- Ты не знаешь, что означают эти знаки?

- Думаю, это могут быть метки Певчей, - сказала я. – Но я не знаю, что они означают.

Пенебригг и Нат растерянно переглянулись.

- Не важно, - сказал Пенебригг. – Может, мы как-то расшифруем код. Но сначала нужно понять: ты хочешь нам помочь?

За его очками глаза мерцали мольбой. И хотя Нат не выдавал эмоций, я ощутила, что он ждет напряженно мой ответ.

- Но почему я? – я искренне растерялась. – Почему не другая Певчая? Кто-то старше, знающий свою силу?

К моему удивлению, Пенебригг отвел взгляд.

- Милая, я думал, ты поняла…

- Что поняла? – спросила я.

- Других Певчих не осталось, - тихо сказал он.

Слова была подобны зимнему ветру, пробравшему меня до костей.

- Скаргрейв охотился на них, - говорил осторожно Пенебригг, словно пытался понять, насколько больно мне будет слушать. – Хотел, чтобы никто не угрожал его тенегримам и гримуару, что создал их. И вороны облегчили его задание. Перед тем, как убить Певчую Агнес, они украли из ее памяти имена и места проживания всех Певчих, кого она знала. И Скаргрейв направился за ними, застал врасплох и заткнул им рты, а потом отдал воронам. При этом собрали еще больше имен, больше Певчих убили, пока не пропали все.

- Но почему они не боролись? – отчаянно спросила я. – Если они были Певчими, обладали силой… - мои слова повисли в воздухе.

- Мы не знаем, - сообщил Пенебригг. – Не уверены. Но многие из тех, кого он поймал, лишь назывались Певчими. Они знали, насколько нам известно, пару слабых чар, понимали в общих чертах свою силу. Многие были очень старыми, жили в отдаленных местах. У них не было шанса против Скаргрейва и его тенегримов. Мы слышали, что, по крайней мере, одну юную Певчую спрятали до того, как убили всю ее семью, но мы думали, что это слухи, пока не встретили тебя.

- Мама… - прошептала я. Было больно говорить дальше.

- Как ее звали? – мягко спросил Пенебригг. – Есть списки, и те, кто их видел, стараются их помнить.

Я услышала свой ответ, будто говорил кто-то другой.

- Вивиан Марлоу.

Долгая пауза. А потом Пенебригг сказал:

- О, бедняжка, мне так жаль.

Я уставилась на пустые руки. Я давно смирилась с тем, что мама мертва и не вернется. Это было печально, но уже улеглось, было частью фундамента моей жизни. Почему тогда я была потрясена, узнав, как именно умерла мама? Узнав, что ее убило не море, а тенегримы лорда Скаргрейва?

Не важно. Это потрясло меня. Я зажала ладонями горячие глаза, спрятав лицо.

- Думаю, - медленно и с добротой сказал Пенебригг, - что тебе нужно отдохнуть в тишине, да? Нужно найти тебе место для сна и теплые одеяла. Я могу дать тебе свою кровать…