Руби Диксон - Варвары ледяной планеты (ЛП)

Тем не менее, ее руки все еще под моей одеждой. Мой член об этом не забыл, и я испытываю болезненную нужду, мой кхай в моей груди напевает. Я мечтаю сделать ее счастливой. Я хочу, чтобы ее чудное, милое лицо улыбалось вместо того, чтобы плакать.

Так что, пока она согревается у костра, я забочусь о своей паре, как и должен. Я осматриваю ее запястье, а затем срезаю полоску от одной из шкур, крепко-крепко повязываю ее и накладываю шину, используя один из моих костяных ножей. Она будет держаться, пока я не смогу отвезти Джорджи к целителю. Она с благодарностью мне улыбается и указывает на другой костяной нож в моем жилете.

– Киннихафвон?

Я качаю головой, указывая, что не понимаю, и с помощью жестов она показывает мне, что он ей нужен. Ааа. Она хочет защищать себя. Я отдаю ей один из ножей. Я всегда ношу с собой шесть, а теперь их осталось четыре. Завтра я научу ее, как им пользоваться и как наносить удар, так что, если она снова подвергнется нападению мэтлаксов, то сможет оказать сопротивление. По сути, они - трусливые существа, и если подвергнутся опасности, то сбегут.

От подаренного ножа на ее лице расползается улыбка, и Джорджи счастливо мне улыбается, как будто я дал ей самое большое из сокровищ.

– Йвеел беттервит ит.

Я киваю, хотя понятия не имею, о чем она бормочет. Просто она улыбается. Для меня этого достаточно. Однако, я делаю гораздо больше. В этой пещере есть шкуры, оставленные для удобства воинов-охотников, которые зашли настолько далеко. С годами они залежались и стали жесткими, но они теплые. Когда мы утром уйдем, я нарушу правила учтивости охотников, и она наденет их, когда мы отправимся в путь. Я не потерплю, чтобы она и дальше дрожала от холода.

– Куукх? – спрашивает Джорджи и указывает на добычу, подвешенную на моем ремне. – Куукхнао?

– Куукх? – повторяю я, подняв пернатого зверя, чтобы она его увидела. – Так ты это называешь? Куукх?

– Ииит, – она говорит, улыбаясь мне, сверкнув своими маленькими зубками. Она указывает на зверя, затем на огонь. – Куукхден еет плз.

Ааа. Указания. Я указываю на огонь.

– Куукх?

– Веллтхассфир ифйевонт тевгет техникал бутйесс. – кивает она. – Куукх.

Даже при том, что это идет вразрез со всеми моими убеждениями, я делаю, как она просит. Я сдираю шкуру животного и насаживаю вкусные кусочки на один из моих костяных ножей, а моя пара держит их над огнем, после чего съедает кусочек, издавая счастливые звуки. Она ахает, откусывая каждый кусок, и к тому времени, когда еда заканчивается, ее взгляд становится сонным и довольным.

Я тоже доволен. Мы остановились рано, но Джорджи согрелась, в безопасности и сыта.

Языком жестов объясняю ей, что я должен собрать как можно больше дров и расставить капканы, чтобы поймать побольше пищи. Она должна остаться в пещере и поддерживать огонь, и отдыхать. Джорджи выглядит взволнованной, но кивает, и я оставляю ее одну с моим костяным ножом и кожаным мешком с водой.

Второпях, спеша собрать побольше, я нахожу помет двисти * вместо дров, но у меня нет с собой топора, да и настолько высоко в горах деревья чахлые, а значит дров немного. Я устанавливаю капканы, чтобы поймать побольше пернатых зверей и птиц-серпоклювов. Мясо двисти получше, однако, Джорджи, кажется, полна решимости подняться в гору, и мы не можем носить с собой так много мяса. Если бы она была еще одной ша-кхай, это было бы легко, но моя Джорджи тоненькая и далеко не так сильна, как слабейшие из наших воинов.

* двисти - не существующее животное.

Я возвращаюсь в пещеру, когда почти стемнело, и нахожу Джорджи, свернувшийся в покрывалах, крепко спящей с ножом в руке. Огонь сохранился в углях, и ее волосы высохли, став блестящими, золотисто-каштановыми вьющимися локонами, великолепные, на которые очень приятно смотреть.

Почти такие же прекрасные, как нежная улыбка, которой она одаривает меня, когда просыпается. Моя пара усаживается в гнездышке покрывал и смотрит на меня сонным взглядом.

– Гора?

Я качаю головой и убираю добычу в сторону. Снаружи яростная снежная буря и сугробы, через которые нам придется пробираться, чтобы подняться в гору, с каждой минутой становятся все более глубокими. Я отодвигаю кожистый полог, защищающий вход, чтобы показать ей снегопад, и она, видимо, падает духом.

– Завтра мы отправимся в гору, – говорю я ей. Я не совсем понимаю, отчего она так отчаянно хочет идти именно туда, но это должно означать для нее нечто важное. Жестикулируя, я пытаюсь объяснить, что мы пойдем, когда снова взойдет солнце, и буря прекратится. В конечном счете, я просто соглашаюсь, что скоро.

– Скоро, – повторяет она эхом и улыбается мне. Она, похоже, довольна моим ответом.

Совершенно ясно, что день будет долгим. Солнце до сих пор где-то там высоко в небе, а нас по-прежнему заваливает снегом, укрыв от сильного мороза. Джорджи не выдержит все это, в отличие от меня, и, забрав ее с собой, скорее всего, это будет меня только замедлять. Я бы не променял ее присутствие на самую превосходную охоту, но я должен признать, что если моя пара будет со мной, это означает, что я должен сделать другой выбор, нежели если бы я шел один. Забота о ней теперь мой приоритет.

От одной мысли о том, что я буду с ней весь день, у меня такое чувство, словно это дар свыше.

Джорджи жестом показывает на огонь и произносит слово, обозначающее его.

– Да, это огонь.

– Огонь, – повторяет она. Тогда Джорджи рукой хватается за шкуры, на которых сидит и вопросительно на меня смотрит.

– Шкуры.

– Шкуры, – эхом повторяет она. Из ее уст слова звучат смешно, как будто ей с трудом удается издавать грохочущий гортанный звук, который произношу я. Но мне очень приятно, что она хочет научиться, как общаться со мной. В течение какого-то времени мы называем различные вещи, на которые можно легко указать в зоне досягаемости, а Джорджи пытается их произносить. Затем она вновь возвращается и повторяет их каждый раз в разной последовательности, пытаясь выучить.

В конечном счете, мы исчерпываем в пещере вещи, чтобы называть их, и переходим к частям тела. Она взлохмачивает свои вьющиеся, растрепанные локоны.

– Волосы, – говорю я автоматически, забавляясь, что она сразу же начинает пальцами расчесывать свои длинные локоны. Я сделаю ей костяную расческу, когда мы вернемся в мою домашнюю пещеру.

– Волосы, – рычит она, воспроизведя хитросплетения слова. Затем Джорджи наклоняется ко мне и похлопывает по моей гриве. – Волосы?

– Волосы, – соглашаюсь я.

Она двигает пальцами к моим рогам и слегка касается их.

– Вхзс?

– Рога, – говорю я ей. Я едва смею дышать, когда она проводит пальцами вдоль них. Хотя мои рога не имеют очень сильную чувствительность, ее груди находятся очень близко к моему лицу, и ее аромат возбуждает меня, равно как и ее завораживающее прикосновение. Мне достаточно схватить ее и дернуть к себе. Вместо этого я сжимаю кулаки и вынуждаю себя оставаться неподвижным.