Ася Демиденко - Титул: Баба Яга (СИ)

- Что ж творится-то такое? Нечисть совсем распоясалася.

- Во-во,- поддакнула вторая.- Не в столице-чай живём.

- Верно говоришь, Ганнушка. То Царь во всём виноват, больно он их балует. Всё из-за того, что и сам из их роду, тьху,- сплюнув шелуху, вновь заговорила первая.

- Ой, слыхали, бабоньки, какую давеча новость сын мой с зароботок-то из столицы привёз? Что будто бы Кощей-то наш на покой собирается,- вклинилась третья.

Что ж тут началось! Бабы заохали-заахали, заторохтели, как самовары медные. Гам страшный поднялся. А дело вот в чём было. То, что наследником есть царевич Вадимир, знали уже пятьдесят лет. А вот, что ожидать от него на царском троне, старались не думать последние лет тридцать. Вот как вырос мальчик, так и начали не думать. Уж больно характер тяжёлый у него.

С самого своего рождения маленький Вадим был, ну, как сказать помягче, не совсем обычным ребёнком. Дело было даже не в своенравности, или упрямстве, или жестокости, или в магической силе, и уж точно не в... Ладно, об этом всё-таки чуть ниже. Нет, всё началось ещё при родах. Представьте: десять часов схваток, уставшие мать и баба-повитуха, замок на ушах стоит, и тут, наконец родившийся ребёнок, своим нехилым таким детским писком разбивает все четыре стены комнаты выделенной для родов. Хорошо ещё, что ни одна из стен не была несущей, а то было бы веселье для папочки.

С годами всё становилось только серьёзней. И разрушения масштабней, и у мальчика проявлялись новые качества, такие как: жестокость, властность, свободолюбие, корыстность, хитрость, "золотая лихорадка" и так далее. И сила возрастала от года к году. А вскоре, уже юноша, стал приносить всё новые и новые проблемы, как родителям, так и государству в целом. Начались и военные конфликты (по поводу воровства золотых реликвий правящих семей), и международные скандалы (по поводу совращения королевских дочерей), и ВПЛ (Великая Паника Лукоморья - период, вошедший в историю Лукоморья из-за особо жестокой тирании со стороны царевича Вадимира). Вот, в основном, население Лукоморья и помнило ВПЛ и боялось его повторения с приходом нового Кощея к власти. Тогда с царевичем справились старым отцовским способом: приковали на десять долгих лет железными цепями в одной из пещер Медных Гор, где ему бабушка вправила мозги. А что будет при неограниченной власти - не знал никто.

Не знали лишь бабы об одном. И слава Богу, что не знали! Змеем мог оборачиваться царевич. Гены-то не абы где шарахались при зачатии. Почему, правда, змеем неизвестно. Должен был быть ящер. Бабка по матери как-никак Хозяйка Медной Горы. Ну, ладно, настолько подробно вдаваться в генетику не будем. Не специалисты мы в ней.

Вернёмся в наше Малое Лукошкино.

Разговоры не стихали ни на секунду. Бабы обсудили и нынешнего Кощея, и будущего Кощея, и предыдущего Кощея (хоть он и царствовал триста пятьдесят лет назад), и царицу обсудили с её родней до пятого коленья. И, как нелогическим апофеозом, наконец, обсудили Бабу Ягу. То, что они её ни разу не видели, их не смущало. Избушка её была? Её. Так что вердикт однозначный: Баба Яга - нечисть поганая. Как и все нелюди Лукоморья.

Но тут уже кто-то из мужиков не стерпел:

- Ишь вы, старые перечницы, а ну бегом отседого. Нашли моду: власть осрамлять. Смотрите, чтоб до царя ваш трёп бабский не дошёл. А то будет нам потом.

Что следовало далее, мы не видим причин пересказывать. Но можем вас заверить: мужику тому перепало знатно, за вмешательство в женские разговоры. Месяц с синюшным глазом ходил.

Глава 18

От такой безысходности хотелось просто рыдать в три ручья. Вот что теперь делать? Какие дальше предпринимать действия? Помощь вообще ожидать или спасение замурованных - дело самих замурованных?

Стены камеры, как-то удручающе давили на психику. То ли я уже начинаю паниковать, то ли меня просто начинают кумарить уж больно оптимистично цвиринькающие птички за зарешеченным окном.

Металлические браслеты уже начинают впиваться в ослабленные от долгого вертикально положения руки. Живот начал испускать вопли подыхающего кашалота. Я уже и не помню, когда ела в последний раз. То ли вчера, то ли позавчера... Но это уже не столь важно. Важнее сейчас придумать, как выбраться отсюда. Ага, если бы это было бы ещё так легко, то было бы просто восхитительно.

Пристально осмотрев окружающие меня три идеально ровные забетонированные стены, я поняла, что является моей единственной надеждой на побег. Окошко хоть и не очень большое, но пролезть в него, то я пролезу. А там уже останется только метлу вызвать, и дело с концом. Ага, только это в моей бестолковой башке так идеальненько получается. Идиотка, надо же было додуматься тикать от этих братцев-кроликов. Я уже даже не буду сюда приплетать самый придурашенный поступок совершенный мной, когда я вообще попёрлась с ними. На это сетовать уже крайне бесполезно. Но будто я не могла не психовать и не переться сломя голову в неизвестном направлении? Гордость, чтоб её. Через гордость не смогла, дура, переступить и залезть в тот чёртов рюкзак. И вот, как теперь? Боги, за что вы меня так любите? А?

Так, Настя, взбодрись, тебе некогда раскисать. Жопу кто тогда выручать будет?

Я тихо застонала, немного пошевелив рукой. Чёрт, как же это больно! Нужно срочно снимать эти наручники, иначе скоро руки можно будет освобождать путём ампутации. А я, знаете ли, очень дорожу всеми своими частями тела. Но как это сделать?

Уже совершенно не сдерживая стоны от адской боли, я выкрутилась на немеющих руках, чтоб можно было увидеть место, где кандалы крепятся на стене. К чертям собачим, услышат меня амазонки или нет, всё равно войти в камеру не смогут - сами несколько часов назад замуровывали. Где они выдрали такой быстросохнущий цемент, они отказались со мной поделиться. Ну и чёрт с ними. Сейчас не до них совершенно.

Ну, в принципе, креплением служит лишь одно колечко сантиметров десять в диаметре. Вырвать его с потрохами у меня бы и с здоровыми руками не вышло бы. Что же делать? А знаете, есть у меня одна мысль. Только это очень рискованный вариант. Очень.

Эту часть стены можно частично взорвать. Вот только я не уверенна, смогу ли рассчитать силу для импульса. В противном случае, подорву всё. И придёт ко мне большая жопа, в лице всей моей родни: и папа с мамой, и дядя, и бабушки, и все-все Бесовские... Знаете какие эти бесы вредные? У-у-у, жуть.

Но, похоже, у меня больше нет вариантов. Или сдохнуть от голода, или рискнуть. Я, естественно, выбираю второе.

Глубоко судорожно вздохнув, я попыталась унять дрожь и направила сложенные пистолетиком руки на кольцо.

- Только бы всё получилось,- с хрипотцой в голосе, сказала я на выдохе.- Crepitus!

В лицо тут же ударило хлынувшим потоком каменной крошки и раскалённой пыли. Закашлявшись, я стала ползти в противоположную сторону от места взрыва, продвигаясь на ощупь. Глаза заслезились, а слёзные железы запекли от попавшей на них пыли. Еле сдерживая вырывающиеся наружу рыдания от перенесенного только стресса, я продолжала бухыкать, пытаясь прочистить забившиеся дыхательные пути. Руки нещадно жгло. Осознание, что сейчас мне придётся перенести второй и более мощный взрыв, как-то даже успокаивало. Наверное, мозг считает, что раз уж это был не такой сильный взрыв, то и последствия от него не такие уж и значительные. Мозг, в общем, тоже, похоже, забился пылью или обжегся.