Анна Невер - Потерянные (СИ)

— О, погодная карта! — заметил порук действо под потолком и шагнул в комнату. — Ого! А покойный погодник силен был! Качественно наваял!

— Вон, даже Солнце есть! — повернулся Рич к поруку, указав на светило. — А вон там, смотрите, дождь идет! И молнии!

Какое-то время порук и ребенок рассматривали потолок, а Тиса боролась с объявшим ее смятением. В отличие от Демьяна, она не могла так быстро прийти в себя.

— К сожалению, а скорей к радости, Рич, нам нужно возвращаться, — обратился главвэй к юному оборотню. — Ты позволишь мне стереть карту? Хорошо?

Заручившись согласием ребенка, Демьян погасил карту, и черная звезда снова заняла свое законное место на своде.

Они покинули зал. Тиса еще долго ощущала тепло своих щек. Вопрос Демьяна все еще продолжал звучать в ее голове и будоражить сознание.

На обратном пути главвэй держался рядом с капитаном. Мужчины беседовали. Демьян намекнул Лазару, что его дочь еще ничего не ела. И Тисе пришлось съесть бутерброд с солониной и сыром из мешка со снедью, предусмотрительно взятого в дорогу. Аппетит дал о себе знать, и она попросила еще один. Отпив морс из фляги, девушка вернула ее солдатику, присматривающему за мешком с провиантом.

К беседе главвэя и капитана присоединился медноволосый порук и увлек Лазара рассказом об изнане, который «чуть было не дал деру от него». Воспользовавшись случаем, Демьян придержал лошадь, чтобы поравняться с девушкой.

— Не холодно? — спросил вэйн.

Тиса покачала головой.

— Странно. Еще вчера, я мечтал о глотке воды. А теперь ее столько, что воздух выжимать можно, — Демьян оглянулся на мокрый лес, затем снова посмотрел на девушку. — Будем надеяться, что наши желания все же сбываются, хоть порой и не так, как мы изначально ожидаем.

Девушка промолчала, стараясь унять внутреннюю дрожь. Он все же снял с себя дождевик и накинул на плечи Тисы под ее вялый протест. От тепла мужской вещи ко всему еще заныло сердце.

— Прости меня. Должно быть, я испугал тебя в башне своим откровением, — повинился Демьян. — Я не имел право быть настойчивым. В детстве Агап говорил, что мне не хватает выдержки. До сего дня я полагал, что взрастил в себе эту добродетель. Но, видимо, не до конца.

Девушка затеребила в пальцах поводья лошади.

— Знаешь, я мечтал стать лекарем, как Агап, — продолжил колдун. — Знал, что мой отец тоже был целителем, и собирался пойти по его стопам. Лечить людей, готовить снадобья. Мальчишка, которым я был, не желал для себя иной жизни.

— Что же случилось? — спросила она, осознав, что на самом деле хочет услышать ответ. Возможно, главвэй намеренно сменил тему разговора, чтобы не смущать ее еще сильнее, девушка не знала. Но была рада, когда щекотливая тема оказалась позади.

Взгляд вэйна на миг затуманился воспоминаниями.

— У Агапа появился богатый постоянный покупатель — граф Ставицкий. Старик страдал сердечными приступами, и Фомич сам отвозил снадобья в его особняк. Лишь однажды он поручил это ответственное дело своему юному помощнику. Помню, как был счастлив случаю увидеть дом влиятельного вэйна изнутри. Я тогда уже был наслышан о чудесных вещицах, хранящихся в его стенах. Однако, когда я прибыл к парадной графа, привратник забрал лекарство и сказал, что его сиятельства нет дома. Следовало вернуться в аптеку, но азарт юности взял верх. Обойдя графский дом, я увидел распахнутую дверь балкона на третьем этаже и не удержался. Преодолев охранные ловушки, проник в особняк. Уже тогда способность чувствовать сгустки накладов проявляла себя, но я не придавал ей значения и причислял к интуиции. Мое любопытство дорого мне обошлось. Да, я увидел там много интересного для пытливого мальчишеского ума. Красть хоть что-то из мелочи не входило в мои планы — дал обещание Агапу, к тому же не был дураком, чтобы воровать у вэйна. Наглядевшись вдоволь, я собирался покинуть дом, тем же путем, каким вошел. И никак не ожидал, что столкнусь с охранным лепухом.

— Кем? — спросила Тиса. Она сама не заметила, как заинтересовалась историей. Впрочем, неудивительно. Вэйн, еще когда представлялся шкалушем, уже умел увлечь слушателя. А может быть, все дело в тембре голоса?

— Лепухом. Так называют существ из неживой материи, созданных и подъятых посредством вэи. Получив грубую искру сознания от своего создателя, они способны двигаться и выполнять действия, ограниченные обычно узким кругом назначения.

Тиса вспомнила, что читала о подобных существах в каком-то томе, и кивнула.

— Тот лепух, что встретился в графском имении, был создан из металла. Настоящий тяжеловес. Не надо говорить, что он скрутил меня, как щенка. Есть в характере поведения этих созданий одна коварная черта — они будут сжимать жертву до тех пор, пока та не перестанет сопротивляться. Я не знал этого, и пытался вырываться до последнего. Дошло до того, что еще немного и меня бы постигла смерть от удушья. Но Вэя не желала моей кончины. Даже сейчас я не могу понять, откуда у меня тогда, — неопытного мальчишки, не знающего ни одного слова пятой Святой, — взялась сила разорвать объятья охранника. Помню только, что мое зрение изменилось. Я стал различать наклады, ярко и четко. А лепух из кошмара всех воришек неожиданно превратился в скопище железок, соединенных меж собой нитями вэи. Когда он в очередной раз пытался меня достать, я по наитию разорвал одну из них.

— И что произошло? — Тиса уже смотрела на рассказчика широко распахнутыми медовыми глазами.

— Он упал с балкона грудой бесполезного железа. Помню, как я радовался своему успеху. Тогда я не знал, что мой успех послужит череде событий, которые навсегда изменят мою жизнь. Старик Ставицкий видел меня. Оказывается, он был дома. Привратник сказал обратное, только чтобы спровадить аптечного посыльного. Граф отнесся ко мне неожиданно по-доброму, — тонкие губы вэйна скривились. — Посадил за стол со сладостями, стал объяснять, что я вэйн с необычайно большим даром, раз я смог справиться с лепухом. Что Вемовейское училище хоть сейчас примет такого ученика. Сулил великое будущее. Однако я уже знал, кем стану, и другого не желал. Мой отказ оказался для него как гром среди ясного неба. Граф не мог поверить, что я не желаю учиться, а мечтаю вернуться в аптеку. Никакие уговоры не подействовали. Я был еще тем упрямцем. Просьба: отпустить меня домой — была отклонена с некоторым условием. Хитрый старый лис обещал вернуть меня аптекарю, но только если я отработаю убытки, связанные с потерей охранника, иначе меня ждет острог. В тот же день он написал записку Агапу, в которой объяснил, что в ближайшую пару недель я буду в его услужении, и отправил посыльного. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Когда же моя «страда» завершилась, мне показали сгоревшую аптеку и сказали, что Агап погиб… Тогда я понял, что значит терять близкого человека в отрочестве…