Анна Невер - Потерянные (СИ)

— Что все это значит, Тиса? — спросила Ганна.

— Даже не представляю, — покачала головой изумленная Тиса. — Но спасибо, что заступился, Трихон.

— Я говорил лишь правду, — поднял брови шкалуш.

Серые глаза искрились смешинкой и теплом. Тиса с трудом отвела от них взгляд, почувствовав пристальное внимание подруги. Надо быть осторожней, одернула себя Тиса. Так можно и выдать себя. Единый, даже подумать страшно, что будет, если подруга догадается…

Толпа оживилась — это означало, что Кузьма Ильин закончил отчет.

— Итак! — на сцене Тонечка сдвинула препону воронки, и крашеное в красный цвет зерно заструилось в расписное блюдо. С последним упавшим зернышком, толпа зааплодировала.

— Разбирайте счастливое зерно! Загадывайте желание, и пусть Жнух услышит вашу молитву! — воздев руки к небу, провозгласил градоначальник. — Объявляю празднество открытым и начало всем конкурсам и развлечениям!

Люди потянулись к сцене, разбирая по зернышку.

С детства Тиса всегда брала зерно, и просила у Жнуха исполнения желания. На этот раз она решила не изменять привычке. Когда толпа поредела, они подошли к блюду и взяли причитающиеся зернышки пшеницы.

Выбравшись из толпы с семенем в кулачке, Тиса размышляла, о чем попросить святого. Она бросила мимолетный взгляд на шкалуша. Тот рассматривал зерно в раскрытой ладони. Вздохнув, Войнова положила пшеницу в карман с мысленной мольбой, чтобы Жнух помог ей достать каховик для Зои.

Ганна нагнала ее и взяла под руку:

— Тиса, я все-таки не совсем поняла, о чем говорила Лопухина? Причем ты и этот юноша? — шепотом спросила Ганна, поглядывая за спину на шкалуша. — Она верно с ума сошла, что приписала этого солдата тебе в пару.

— Ты же знаешь Анфису. Ей и повода не надо, чтобы поиздеваться, — от того, что приходится скрывать от подруги правду, на душе Тисы появился неприятный осадок.

— Ну, хорошо, — Ганна еще раз окинула взглядом Трихона, который с задумчивым видом продолжал изучать зерно в ладони. — Хм. Странный он, Тиса.

— Почему?

— Для шкалуша довольно складно говорит. Даже в нашем городке не все так изъясняются.

Тиса улыбнулась:

— Это училище. В Рудне оно оказывается довольно сильное. Насколько мне известно, им преподавали этикет и танцы.

— Надо же, — одобрительно покачала темной головкой подруга. — Но видать, им не рассказывали о наших обычаях. Он хоть знает, что с зерном делать? — спросила Ганна Тису. — Гляди. Уставился на него. Думает, что ли, росток проклюнется?

Тиса поспешила объяснить:

— Все просто, Трихон. Это такой местный обычай. Загадываешь на зерно желание. Если оно исполнится, съедаешь семечко с благодарственной молитвой святому.

— Спасибо, — поблагодарил парень.

Ганна возвела глаза, мол, — темнота. Шкалуш положил свое зерно в нагрудный карман куртки:

— Да. Порой человеку не хватает сущей малости, чтобы обрести надежду и веру, и следовать навстречу мечте.

— Именно, — взглянув на парня с интересом, Ганна перевела говорящий взгляд на подругу.

— Пошли, поищем стрельбище, — сказала Тиса, избегая взглядов обоих спутников.

— Ты все-таки собираешься участвовать? — озабоченным голосом спросила Ганна.

— Конечно, — кивнула Тиса и двинулась на поиски нужного конкурса.

Миновав шумную площадку для петушиных боев, компания вышла к стрельбищу. Народу здесь было даже больше, а галдежа значительно меньше. Кто-то уже пытал счастье и метился в пять качающихся мишеней, не заходя за натянутый канат, а кто просто глазел. Нестор Обло сидел на почетном месте приглашенного судьи конкурса и с довольным видом попивал квас. Перед ним стояла вожделенная корзина с выигрышем. По бокам судьи возвышались охранники — ребята из таможенного военного отделения.

Прежде чем подступаться к канату, нужно заблаговременно записаться в книгу участников.

— Я сейчас, — бросила Тиса спутникам и отправилась под навес к лопоухому пареньку с живым любознательным лицом, принимающему заявки. Тиса его знала. Таможенник Федор Ничаев принимал заявки конкурса не первый год.

За пару монет ей достался девятнадцатый номер. В книге она обратила внимание, что начальник таможни числился под пятнадцатым. Значит, попытает счастье раньше ее. А вдруг с первого захода попадет? Войнова забила пальцами по столу. Затем достала еще монеты и положила на стол.

— Федя, запишите меня на вторую попытку, пожалуйста?

— Вообще-то мы записываем, только после «подхода», — сказал паренек, загребая монеты в широкий кошель. — Но вам отказать не могу, Тиса Лазаровна. Я помню, как вы в прошлом году лишь один удар промахнулись. Двадцать третий устроит?

— Да, спасибо! — улыбнулась Тиса.

Отлично. Тиса вернулась к Ганне и Трихону, не замечая на себе сразу несколько мужских взглядов. Они протиснулись между рядами к свободной лавке, откуда можно было наблюдать за зрелищем. Случайно или намеренно, но Ганна села между Тисой и Трихоном. Один участник сменял другого. Редко кому удавалось выбить три мишени. И когда это получалось, страсти накалялись, и толпа начинала взволнованно гудеть. Всем хотелось заполучить выигрыш. Тиса радовалась безветренной погоде. Еще она внимательно изучала движение мишеней. Если первая и вторая двигались медленно и плавно. То остальные три — не без подвоха: то идут вроде ровно, то вдруг скакнут, как капризная коза. Надо бы просчитать по времени скачки.

— Пятнадцатый номер. Канабеев Зарай Климыч! — объявил глашатай конкурса, вертлявый мужичок, подпоясанный красным кушаком. — Наш дорогой прошлогодний победитель!

Климыч улыбнулся в усы, размял плечи парой круговых движений и подступил к канату. Поплевав на руки, начальник таможни вынул из пристегнутой к ремню кобуры стреломет.

— Сейчас увидите, как он стреляет, — сказала Тиса, скорее Трихону, нежели Ганне. — Он мастер.

Зарай дернул рычаг стреломета: дрот вошел ровно в красный центр деревянной плашки, — первая мишень выбита. Климыч заправил новый дрот в стреломет и снова прицелился. Громкий лязгающий щелчок, и вторая мишень остановилась, пробитая насквозь.

Снова щелчок, — и третья готова!

— В яблочко! — вскричал глашатай. Толпа зажужжала.

— Не бубни, — буркнул на мужика Климыч.

В четвертый раз таможенник целился дольше обычного. И не напрасно: снова в точку!

— Придется продать чиванцам отцову бричку, — прошептала сама себе Тиса. Если Зарай сейчас выбьет пятую мишень, она даже до каната не дойдет.

— Что? — не расслышала Ганна за гулом толпы, подставляя ухо.

— Я сама с собой, — ответила ей Тиса. Во взгляде Ганны читалась озабоченность самочувствием подруги. Краем глаза Тиса выхватила профиль Трихона, внимательно наблюдающего за стрельбой.