Анна Невер - Потерянные (СИ)

— Пока не знаю, — процедил со злостью Витер. — Но вытрясу душу из каждого, пока не найду шутника. А потом подвешу его за волосы, вот тогда ему не до смеха будет.

— Не говори пока дочери Лазара. У девчонки, похоже, и так нелады с рассудком от горя.

Девушка накрыла уши ладонями и держала их закрытыми, пока в библиотеке снова не установилась тишина. Может быть, у нее и впрямь что-то с головой?

Память снова настоятельно возвращала ее к сцене у мельницы. «Правда тяжела», — повторил он некогда сказанные ею слова. Какая ирония, подумала Тиса. Он мог бы попытаться оправдаться, а вместо этого предавался философии. Указывал на исключения в трактате. Странная мысль неожиданно посетила ее голову, и она оторвала лоб от колен. Затем встала на ноги и последовала к нужному стеллажу, тому самому, на котором она когда-то сидела с Трихоном. Подвинув стремянку, Тиса поднялась на нее и взяла с верхней полки книгу. Философский трактат об истине.

— В конце книги нет никаких исключений, — прошептала девушка.

Не пытаясь спуститься, в нетерпении Войнова раскрыла книгу с конца и принялась листать, надеясь в душе увидеть то, о чем подумала. И вздрогнула, когда среди страниц мелькнул белый сложенный вчетверо листок. Она раскрыла его. Знакомый почерк на сей раз оказался размашистым и путанным, по-видимому, автор послания очень торопился.

«Тиса! Если ты читаешь эти строки, значит, я допустил непоправимую ошибку и вскоре поплачусь за нее».

Девушка почувствовала слабость в ногах и решила все же спуститься со стремянки. Присев на подоконник, она продолжила чтение.

«Нет предела моему сожалению, что вместо того, чтобы сказать правду лично, смотря в твои ясные глаза, мне приходится доверить свое откровение бездушным строчкам. Тиса, я не тот за кого себя выдавал все это время. Я не кадет Рудненского училища. Не шкалуш, хотя горская кровь и присутствует во мне в малой доле. Мое настоящее имя Демьян, и я давно покинул скамью училища. По долгу службы вынужден был скрывать свой истинный облик. И я не сказал еще одного».

Точка в конце предложения казалась жирнее положенного.

«Я — вэйн. Только Единый знает, как я сожалею сейчас, что так и не собрался с духом сказать это тебе раньше. Все верно. Это меня ты видела в своем видении. Но ошиблась в одном, я не вызывал изнаня. Я обследовал октаэдр, желая понять, кто его создал. Сейчас я с большой долей вероятности могу утверждать, что это обоим нам небезызвестный Зарай Климыч, начальник таможни. Что для меня самого есть большая неожиданность, — ведь он не вэйн. Увы, как бы мне не хотелось, я не могу его трогать, пока мои люди не прощупают его вэезвязи, и мы не узнаем, кто за ним стоит. Им нужен этот драконов оберег твоего отца. Поэтому ты в большой опасности. Сейчас каждый твой шаг подобен шагу над бездной, Тиса».

Девушка прикрыла рот рукой, пытаясь осмыслить прочитанное.

«А теперь выслушай меня очень внимательно. От того как ты точно выполнишь мои указания, зависит твоя жизнь и жизнь твоего отца. В корешке книги ты найдешь пузырек с пилюлями. Выпей все. Это «хамелеон», он позволит тебе пройти проходную. Запомни, ты не должна никому смотреть в глаза, иначе тебя распознают. У тебя будет ровно сорок минут, чтобы покинуть часть и найти одного человека. Ты его знаешь, — недавно он говорил со змеей. Я оставил ему подробную инструкцию. Он скажет тебе, как действовать дальше».

Наклонный почерк к концу и вовсе расплясался.

«Сделай это незамедлительно, Тиса. Никому не говори о своих намерениях. Я же выкручусь, мои друзья по оружию уже близко. Как только смогу, я тебя найду. Беги сейчас же!»

Строчка оборвалась, и девушка глубоко втянула в себя воздух и с шумом выдохнула. Она прочитала письмо еще и еще раз. Затем прощупала корешок книги и, раскрыв до упора трактат, поймала в ладони скользкий стеклянный флакончик с тремя сиреневыми капсулами внутри.

Послышались торопливые шаги. И Тиса быстро спрятала флакон и записку в карман. Она посмотрела в щелку меж книжных рядов. В кабинетную дверь постучал солдат.

— Чего тебе? — выглянул Климыч.

— Разрешите доложить, — отчеканил солдатик. — Ландус Зовальский спрашивает вас. Сказал, что вы его ждете.

— Эм. Да, пусть зайдет.

Солдат кивнул и поторопился исполнить приказ.

Если написанное в письме — правда, тогда ей стоит опасаться таможенника. Человека, которому, как ей раньше казалось, она могла доверять. Этот факт с трудом укладывался в голове Тисы. Из-за низкого роста аптекаря, Войнова в просвете книжных полок, увидела только подпрыгивающую макушку с реденьким завитком волос.

— Ты принес? — спросил Климыч.

— Конечно. Нет ничего, чтобы не мог достать Зовальский, — довольно произнес аптекарь. — Все для вас, как говорится. Особенно когда исправно платят звонкой монетой.

Мужчины исчезли в кабинете, но, слава Единому, не закрыли плотно дверь, и звуки продолжали доноситься. Тиса на цыпочках подкралась к двери и прислушалась.

— Вот прошу взглянуть, дражайший начальник, — говорил Ландус. — Припас так сказать для себя, но раз такому достопочтимому мужу надо, так и своего отдать не жалко.

— Почему такой осадок? Он не пропал?

— Что вы! Наисвежайший, зуб золотой даю.

— Ну, хорошо. На.

— О, Зарай Климыч, вы знаете, что вы мой всегда самый долгожданный клиент! Люблю, когда не торгуются. Кстати, агрессин вам еще не нужен? А то у меня еще бутыль стоит целехонька.

— Нет. Ты помнишь, о чем я тебя просил? Прикуси язык Ландус. Иначе я выберу другого поставщика.

— Не извольте сомневаться, мил сударь. Могила! Будут вешать, и тогда ничего не скажу, клянусь покоем матушки. Спросите любого. Зовальский еще никого никогда не подводил.

Шаги стали приближаться, и Тиса нырнула за ближайший стеллаж. Ландус просеменил к выходу. А Климыч огляделся и лишь тогда захлопнул дверь. Войнова выдохнула. Улучив момент, девушка покинула библиотеку.

В ее комнате стоял холод. Она перед выходом забыла захлопнуть окно.

— Это правда! Зарай… Это он! — девушка прошла к тумбочке и взяла кружку. На дне виднелась мутная масса и крупинки песка. Это не Агапов настой, как она раньше не догадалась? Агрессин. Вот что она вчера выпила. Тиса положила ладонь на лоб.

— Как глупо было не распознать снадобье, — прошептала она с досадой.

И все же стало немного легче от мысли, что, она выдала Трихона солдатам не по собственной воле, а под действием напитка. «Нет. Уже не Трихона…» — поправил ее безжалостный здравый смысл. «А вэйна. Шкалуш — это морок. Всего лишь личина. Роль, которую он исправно играл». Но и называть его тем чужим именем девушка еще не могла.

Тиса достала из кармана стеклянный пузырь. Посмотрела на просвет пилюли. Снова прочитала письмо. Странно. Почему он пишет об отце, словно он жив? Ведь письмо он написал уже после того, как…