Анастасия Пенкина - Куда тянутся души. Открывая глаза (СИ)

Темница была не такой как я представляла. Было тепло, и стены не сырые и мрачные, а наоборот, из светлого камня и от них будто исходило тепло. На полу у самой решетки стояла тарелка с едой и небольшой кувшин. Я подошла и присмотрелась к еде. Картошка, морковка, кусочки мяса. Принюхалась — пахло вкусно, и еще шел пар. Ни найдя в еде ничего подозрительного я решила все же поесть. В кувшине оказалась простая вода и я с удовольствием удалила жажду.

Закончив трапезу, я подошла к решетке и схватилась за прутья. Было темно, но я видела, что коридор пуст. Может кто-то и находился за тяжелой дверью, но я не слышала. Камеры напротив меня были пусты.

— Здесь есть кто-нибудь? — крикнула я в пустоту.

Слова эхом разлетелись о камни. В ответ тишина. Как я могла так сглупить? Как теперь выбраться?

Отчаяние накатило, заставляя глаза предательски выпустить слезы. Неужели все так и закончится? Я просижу в темнице и отсюда прямиком направлюсь на суд и ничего не смогу больше сделать?

Я забилась в угол сев на пол и свернувшись калачиком, такой беспомощной я не ощущала себя, наверное, никогда.

Я так просидела по меньше мере несколько часов, и уснула в таком же положении. Проснулась от того, что услышала, как стукнул засов на двери в коридоре, и послышались шаги.

Сквозь небольшое окно у самого потолка поникал солнечный свет, и я сразу узнала визитера. Это был Габриэль.

Я смерила его полным призрения взглядом. Сердце предательски застучало.

Стражник открыл камеру и пропустив Габриэля закрыл, возвращаясь за дверь.

— Прости, — проговорил он, глядя мне в глаза, взглядом наполненном какой-то не понятной тоской и сделал шаг на встречу мне.

— Прости?! — уточнила я сорвавшимся на крик голосом и стукнула его кулаком по груди, когда он попытался подойти еще ближе. — За что именно тебя простить Габриэль? За то, что воспользовался мной, а потом отправил в темницу? Или может за то, что вообще допустил мое появление в своей жизни? За что именно?

Я смотрела глазами, наполненными гневом и отчаянием. Сейчас эти чувства преобладали над страстью к нему. Он молча сделал попытку обнять меня, но я гневно попыталась стукнуть кулаками по его груди, руки ударились о металлические полоски.

— Это все твоя вина, что я оказалась здесь, будь вы с Эрвином умнее, вообще не допустили бы моего появления в этом мире! — прокричала я, его руки схватили меня за запястья и вырваться у меня не получилось.

Предательская слеза скатилась по щеке.

— Анна, — прошептал Габриэль, притягивая меня ближе, но я пыталась вырвать руки из его хватки. — Это для твоего же блага.

— Я не хочу тебя видеть, уходи, — ледяным тоном проговорила я, отворачиваясь от его губ.

В груди саднили открытые раны. Он поцеловал щеку, смахивая кали соленых слез. Заключение в камере не может быть благом.

— Потерпи немного, — прошептал он на ухо.

— Оставь меня прошу, — процедила я.

Я знала, что нельзя ему доверять, я прекрасна знала какие могут быть последствия, но все же допустила их. Мне хотелось, чтобы он ушел, не видел меня такой слабой и беспомощной.

Наконец, Габриэль отстранился от меня.

— Потерпи немного, — повторил он.

Я закрыла глаза. Не хотелось видеть его удаляющийся силуэт. Слишком больно.

На изящном кресле, обитом красным бархатом сидел мужчина, в самом расцвете сил, правитель людских земель, всем своим видом он подтверждал это. Он вытянул длинные ноги к камину. Темно-русые волосы затянуты в хвост. Черная туника с воротником стойкой только предавала ему строгости.

Мало кому было известно, что братья Делагарди не так суровы, как кажется на первый взгляд. Они обладали довольно веселым нравом, и любили праздно проводить время, и часто ставили свои желания выше потребностей остальных. Даже, если это потребности любимого брата.

Хендрик растянулся в хитрой улыбке, преображающей его лицо, и в этот момент было видно его истинное обличив. Настоящий хитрый лис, из всего извлекающий свою выгоду.

— Братец-братец, — довольно проворковал правитель людских земель и немного смакуя проглотил глоток красного вина. — Ты меня удивил своей странной просьбой, правда. Но я сделаю, то, о чем ты просишь, а взамен ты мне кое-что пообещаешь.

Габриэль нахмурился. Его не удивило, что ему придется заплатить. Остается, надеяться, что он в состоянии уплатить цену, которую ему предложат. Вряд ли брат будет просить о пустяке. Значит хорошего нечего ждать. Но настроен он был, по крайней мере, решительно.

— Не томи, — пробурчал он, находясь совсем не в таком веселом настроении как старший брат. Обреченный взгляд блуждал по языкам пламени в камине.

— Тебе придется дать обещание, которое ты не должен нарушить, ни при каких обстоятельствах.

— Я согласен, говори свои условия.”*

Три дня я просидела в камере, стража исправно приносила еду три раза в день. Напрягало справлять нужду в ведро, но все же это было лучше, чем то, что я себе представляла. Все это время Габриэль не появлялся, и Каньи тоже не было. Вообще кроме стражи я никого не видела. Четыре стены, а точнее три и железная решетка, давили на сознание и время тянулось как тягучий мазут. Каждая минута капала черной жирной каплей, заполняя все вокруг.

Четвертый день уже близился к вечеру. Я услышала уже знакомый звук открывающегося засова. Стражник, насвистывая незнакомую мелодию подошел к моей камере. Он принес еду.

— Сегодня ужин более изысканный, чем обычно, — весьма добродушно проговорил он и закрыл за собой решетку.

Я оглядела еду. Стражник оказался прав. В этот раз мне принесли целый поднос, на котором был свежий белый хлеб с хрустящей корочкой, утка в кисло-сладком соусе, салат из свежих овощей, а вместо воды в кувшине плескалось полусладкое красное вино. Я смаковала каждый кусочек, давно не ев ничего достойного. Но приятная трапеза ненадолго подняла настроение. Отодвинув поднос к противоположной стене, я уселась на каменную скамью уставившись в одну точку. За все это время мне в голову ни пришло ни одно мысли как исправить положение. Время шло и час суда близился.

Очередной день закончился время близилось к полуночи. Я лежала, прикрыв глаза, стараясь ни о чем не думать.

Неожиданно в тишине раздался противный скрип. Я резка поднялась, и успела увидеть быстро скрывшуюся фигуру в черном балахоне. Кричать вслед незнакомцу я не стала — дверь моей камеры была открыта.

Кто бы это ни был он здорово мне помог. Кричать нельзя ни в коем случае.

Я вышла из камеры и осторожно открыла дверь, ведущую на свободу. Стражник принесший ужин крепко спал на своем посту.

Нужно воспользоваться возможностью и найти Канью. Чем раньше мы уйдем, тем лучше.

Куда точно идти я не знала, целиком полагаясь на интуицию и удачу, судя по всему сопутствующую сегодня мне.