Мередит Маккардл - Восьмой страж (ЛП)

Я не спорю и, закрыв глаза, продолжаю медленно дышать. Через несколько минут боль, наконец, уходит, и я прихожу в себя. А потом возвращается Еллоу с недовольной гримасой на лице.

— У нас проблема. Оказывается, в одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году золото стоило ненамного дороже, чем в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году.

— Что? — Я отталкиваюсь от стены, чтобы встать. Это занимает у меня больше времени, чем следовало бы. — Как такое возможно?

Еллоу пожимает плечами.

— Не знаю. Но я купила его за тридцать семь долларов, а этот парень говорит мне, что ему цена семьдесят долларов. Это не поможет нам добраться до Далласа. Я спросила парня, и он сказал, что билет на самолет в обе стороны будет стоить около семидесяти пяти баксов.

— Значит, нам почти хватает.

— Семьдесят пять долларов за один билет.

— Черт.

Еллоу поднимает бровь, но ничего не говорит, а я вспоминаю об Эйбе. Сколько раз он подшучивал надо мной по поводу моего словарного запаса. О, Эйб. Где ты сейчас? Думаешь ли ты обо мне?

— Эй, очнись. — Еллоу машет рукой перед моим лицом.

Я прихожу в себя.

— Прости. Значит, нам нужно раздобыть еще около ста долларов. — Я смотрю на вторую бриллиантовую сережку в левом ухе Еллоу.

Она ловит мой взгляд и, вздохнув, начинает ее снимать.

— Я знаю, что это единственный выбор, но отец убьет меня. Он подарил мне эти сережки, когда я стала Стражем.

В голове всплывает образ: Зета держит в руках небольшую коробочку цвета морской волны с белым бантом на крышке. Индиго с сияющим видом стоит рядом с ними. Идеальная маленькая семья.

— А где твоя мама? — спрашиваю я.

Еллоу резко вскидывает голову.

— Что?

— Твоя мама. Просто Блу сказал, что у Индиго есть идеальная маленькая семья с двумя нормальными и работоспособными родителями.

— Ну, это далеко не правда, — фыркает она. — Да, оба моих родителя живы, но они уже много лет в разводе. Мама живет в Манхэттене, у нее новая семья, — с болью в голосе произносит Еллоу. — Она знает о том, чем мы занимаемся. Но никогда не упоминает об этом. Она даже разговаривает со мной, только если я ей звоню.

— Подожди, ты общаешься с мамой? — Со слов Альфы я поняла, что мы никогда больше не сможем иметь никаких контактов с друзьями и членами семьи. Неужели это тоже была ложь?

Еллоу поморщилась, как будто я задала ей наиглупейший вопрос.

— Ну да.

У меня словно камень с души упал. Эйб. Мама. Возможно, они не навсегда ушли из моей жизни. Если я смогу со всем разобраться, — нет, когда я со всем разберусь — то увижу их. Я смогу быть с Эйбом. И смогу помочь маме.

Впервые за долгое время я улыбаюсь.

— Это…это отлично. Я думала…

— Послушай, ты так и собираешься стоять здесь, или мы все же отправимся в Даллас? — Еллоу поднимать бровь и сжимает в кулаке сережку. — Я скоро вернусь.

Несколько минут спустя она выходит из ювелирного магазина, качая головой. Я заставляю себя перестать думать об Эйбе. Перестать представлять себе, как будет выглядеть наше возможное воссоединение.

— Пошли. — Голос Еллоу звучит хрипло и грустно, отчего я начинаю испытывать огромное чувство вины. Она ведет меня к большому роскошному зданию на Вашингтон—стрит, на месте которого сегодня находится «Мэйсис 15». Кованные буквы на вывеске приветствуют нас в «Джордан Марш и Компании». Как только мы заходим внутрь, к нам подбегает невысокая продавщица с флаконом старушечьих духов, но мы отмахиваемся от нее. Я оставляю покупки на Еллоу, и она выбирает два очень простых прямых платья, одно из темно—серого, а другое из коричневого твида. Оба вызывают у меня желание почесаться. К тому же юбки—карандаши не особо мне идут. Я втискиваюсь в серое платье, и мы направляемся в «Логан 16».

Даже стоя в очереди за билетами, я понимаю, что воздушные путешествия в одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году сильно отличаются от современных. Все одеты в свою лучшую воскресную одежду. Мужчины в костюмах и галстуках. Женщины в платьях, чулках, шляпках и перчатках. Билеты продает молодая жизнерадостная блондинка, которая берет деньги и вручает нам билеты. И все. Она даже не спрашивает наши удостоверения личности. О безопасности тут и не слыхивали. Мы просто подходим к нужному выходу, и никто не обращает внимание на то, что мы путешествуем без сумок. В настоящем мы бы моментально вызвали подозрение.

— Это так странно, правда? — спрашиваю я Еллоу.

— Очень странно. — Она показывает на окно и прищуривается. — А вон там что… пассажиры? У них что, пикник на взлетной полосе?

Полет проходит еще более странным образом. Мы выходим на улицу и забираемся в самолет по металлической лестнице. Оказавшись на борту, все непонятно чему радуются. Веселая молодая стюардесса, по возрасту не намного старше меня, интересуется, не первый ли это для меня полет. Я бурчу, что нет, и направляюсь к своему месту, пытаясь не обращать внимания на тот факт, что в самолете воняет куревом как в какой—то грязной забегаловке.

Еллоу устраивается возле окна, а я сажусь посередине. На соседнее место опускается предприниматель в костюме и галстуке и сразу же подкуривает сигарету. Что ж, это объясняет запах. Я кашляю и поворачиваюсь так, что мои колени практически касаются ног Еллоу, но мужчина либо не замечает этого, либо ему наплевать. Скорее всего, последнее. Мы с Еллоу весь полет пытаемся продумать план, переписываясь на салфетках. Просто есть вещи, которые нельзя произносить вслух. А тот факт, что президенту Кеннеди осталось жить меньше двадцати четырех часов, как раз из этой оперы.

Мы приземляемся в Далласе. Пассажиры начинают доставать с полок чемоданы, а стюардесса желает всем хорошего дня. Всем, кроме меня. На меня она смотрит, поджав губы. Наверное, это потому, что я вежливо отмахнулась от нее, когда она попыталась вручить мне горячую еду, от которой воняло пластмассой и консервантами. Я бы ни за что не стала ее есть.

Мы ловим такси и говорим водителю отвезти нас в квартал Дили-Плаза.

— Дили? — переспрашивает он. — Вы ведь знаете, что завтра там будет проезжать президентский кортеж?

— Эээ, да, — говорю я и, переведя взгляд на Еллоу, понимаю, что до нее только что дошла вся грандиозность ситуации. Убийство Кеннеди. Мы собираемся стать свидетельницами убийства Кеннеди. Это случилось очень давно, еще до рождения моей мамы, но я видела произошедшее на видео. И читала об этом в учебниках по истории.

Но я могу думать только о своем отце. Он будет там. Он попытается остановить убийство. И умрет.

Таксист останавливается перед зданием Далласского окружного архива, белого строения в несколько этажей со множеством окон. На улице свежо — почти холодно. Через дорогу, по диагонали от того места, где стоим мы, высится семиэтажное кирпичное здание Техасского школьного книгохранилища.