Галина Бахмайер - Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве) [СИ]

— Ты не спишь? — глухо прозвучал за дверью голос Уилкаса.

— В чем дело? — откликнулся Бенвор. Джелайна сонно завозилась на его плече и нечаянно задела повязку. Олквин невольно дернулся. Тотчас окончательно проснувшись, она поцеловала его рядом с раной, и боль сразу же ушла. Вроде бы ничего особенного, но это так походило на колдовство, что юноша не переставал удивляться.

— Не хочешь спуститься вниз? — нерешительно поинтересовался Воллан.

— Не хочу, — лениво ответил Бенвор, снова сгребая теплую любимую в объятия.

— Кто-то вчера хныкал, как ему надоели эти стены, — съехидничал Уилкас. — Сил, говорит, никаких нету… Что, уже появились, силы-то?

— Кто хныкал?! — возмутился юноша. — Да у меня строгий постельный режим! Слышал, что сказал Танбик? Лежать неделю.

Джелайна захихикала, зарывшись в одеяло.

— Ладно, — с понимающей улыбкой в голосе проворчал Уилкас. — Не хочешь — не вставай. Просто там зашел тебя проведать отец Паритэн, нехорошо выходит…

— Что же ты сразу не сказал? — разом посерьезнел Олквин. — Извинись перед ним, ладно? Я сейчас.

— Можешь не торопиться, — успокоил его Воллан. — Святой отец завел для всех прочувствованную проповедь о Царствии Божьем. Это надолго.

Бенвор продел голову в ворот рубахи и повернулся к Джелайне. Та неохотно потянулась.

— А мне обязательно спускаться? Он ведь тебя навестить пришел, а не меня.

— Он пришел ко всем нам, — отрезал Олквин. — Вставай. Поможешь мне сойти по лестнице.

Джелайна послушалась, но на лице ее осталось легко читаемое недоумение — с чего это вдруг он попросил о такой помощи ее, а не Уилкаса? Бенвор отвернулся, делая вид, что целиком поглощен одеванием. Вниз он спускался, опираясь на ее плечо, а потом обнял и не выпускал. Священник по обычаю церемонно поклонился лорду и отечески благословил его. Потом степенно сложил руки и спросил:

— Сын мой, ты пригласил меня для исповеди и причастия? Как же я рад, что мои прихожане хоть иногда вспоминают о спасении души не только перед ликом смерти, но и благополучно избежав ее.

— Обязательно, святой отец, но как-нибудь в другой раз, — отклонил его версию Олквин. — Сегодня у меня к вам особая просьба.

Отец Паритэн удивленно уставился на него. Посмотрев на Джелайну и крепче прижав ее к себе, Бенвор выпалил:

— Обвенчайте нас.

— Что?! — взвилась женщина и попыталась вырваться, но Бенвор не отпускал ее.

— Прямо сейчас, — решительно добавил он. — Здесь, в этом доме. Немедленно.

Он расслышал изумленный возглас Даины и неразборчивое восклицание Хоркана. Отец Паритэн помялся и неуверенно заметил:

— Мне кажется, леди не согласна. Прости, сын мой, но насильно не венчают.

— Святой отец, — снова обрела дар речи Джелайна, — вы не возражаете, если мы с капитаном поговорим наедине?

Священник поспешно закивал. Все присутствующие, растерянно помалкивая, потянулись на улицу — не заставлять же хворающего господина опять взбираться наверх. Бенвор чуть ослабил хватку, но не настолько, чтобы позволить Джелайне высвободиться.

— Пожалуйста, не вынуждай меня тратить последние силы, — попросил он. — Иначе я упаду прямо здесь, так и не сделав самого важного шага в жизни.

— Ты сошел с ума, — испуганно пискнула Джелайна. — Ты понимаешь, что затеял?

У Бенвора камень с души свалился. Похоже, что категорического отказа, которого он так боялся, не будет. А протесты подобного рода были им вполне ожидаемы.

— Конечно, — ответил он. — Я собираюсь жениться на любимой женщине, и как можно скорее.

Она замерла, ошеломленно глядя на него. Прозрачные глаза приобрели новый, искристый оттенок. Олквин счел это хорошим знаком.

— Мне следовало сделать это еще полгода назад, — заявил он. — Наша жизнь сейчас была бы совсем другой.

Джелайна покачала головой.

— Нет, ты, похоже, не понимаешь. Это неправильно. Опомнись! Кто ты — и кто я? Я не принадлежу этому миру. Я даже не человек, а всего лишь проекция!

— Я помню, — кивнул Бенвор. — Но это ничего не меняет. Неважно, что по законам природы ты существуешь не здесь. Для меня ты реальна, как никто другой. Я хочу провести жизнь с тобой. Всю жизнь, сколько мне отпущено.

— Я не имею права… — прошептала Джелайна. — Я не могу позволить себе стать такой частью твоей жизни.

— Позволить себе стать частью?.. — удивленно повторил юноша. — Да ты и есть моя жизнь! Ты — лучшее из всего, что могло бы со мной случиться.

— Но тебе не обязательно жениться на мне, — пробормотала она. — Я и так всегда буду с тобой.

— Ну уж нет, — скривился Бенвор. — Чтобы Ланайон снова затеял осчастливить меня какой-нибудь герцогиней? Не пойдет. А он не успокоится, нас и так всего двое.

— Вот именно, — согласилась Джелайна. — И то — это если Ланайон до сих пор жив… и его дети тоже, — подавленно добавила она. — Иначе ты последний. Тебе нужна жена из твоего круга, живая, настоящая, чтобы рожала детей. А ты хочешь связаться с проекцией, с пустышкой! Твой род из-за меня прервется, хоть это ты понимаешь?

Бенвор нетерпеливо стиснул ее руку.

— Среди живых и настоящих тоже попадаются бесплодные. У меня достаточно бастардов, я могу признать любого из них и объявить наследником. Да хоть всех могу признать! Послать сейчас Платусса — матери сами прибегут и приведут их сюда.

— Здорово, — мрачно хмыкнула Джелайна. — Получить в придачу к мужу целый выводок чужих детишек мал мала меньше — заветная мечта любой женщины, что и говорить.

Олквина уже не держали ноги. Устало опустившись на лавку, он заставил Джелайну сесть рядом.

— Значит, ты не хочешь быть моей женой? — расстроенно спросил он.

— Я не хочу, чтобы из-за меня ты испортил себе жизнь, — тихо ответила она. — Подумай сам: ведь твою супругу полагается внести в ваше генеалогическое древо. Что ты туда добавишь? Какая-то Анерстрим, безвестная иноземка? Взялась незнамо откуда и, не старея, пережила тридцать поколений. А что на это скажет твой брат?

Бенвор тоже вспомнил старый гобелен с узорчатыми краями, сплошь покрытый именами из знатных родов, уходящих корнями в глубину веков.

— Я надеюсь, что Ланайон жив и здоров, — проговорил он. — Его имя прекрасно смотрится на главной ветви Олквинов. А мне хватит места и на боковом отростке. Мне и моей любимой иноземке, — улыбнулся он, погладив ее по щеке. — Остальные пусть думают что хотят.

— Ты можешь сильно пожалеть об этом, — предупредила Джелайна.

— Никогда, — уверенно возразил Бенвор. — Я пожалею, если позволю тебе переубедить меня.

Она помолчала, напряженно уставившись в одну точку. Олквин терпеливо ждал, наблюдая, как в искристых глазах сменяются самые разные оттенки эмоций. Оставалось лишь догадываться, какое смятение царило в душе Джелайны.