Галина Бахмайер - Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве) [СИ]

Тянуть до сумерек было невозможно, пришлось бежать сейчас. Стены кое-где уже были подожжены стрелами с горящей паклей. Трещали под натиском тарана ворота — обреченный городок медленно, но верно сдавал позиции.

Им удалось пробраться незамеченными до самой огибавшей крепость дороги, как позади раздался свист. Солнце уже коснулось земли, и длинные, стелящиеся по снегу тени, словно отчетливые указатели, выдали их врагам. Судя по всему, бангийцы никого не собирались оставлять в живых. В сторону беглецов устремились пятеро мечников. Бенвор схватил Джелайну за руку и потащил обратно.

Быстро протиснуться назад сквозь засеки, ощетинившиеся наружу острыми занозистыми шипами, уже не получилось. Пришлось принимать бой. Наверное, никогда еще Олквин не дрался так яростно, как сегодня, спина к спине с женой. Работая сразу двумя саблями, она ухитрялась прикрывать его с трех сторон одновременно. Рядом с ней силы казались неиссякаемыми — знакомое тепло не переставало напоминать о себе даже в эти напряженные минуты. Бенвор опомнился только когда вокруг них полегли все враги. Сейчас, в запале, казалось, будто вдвоем они запросто смогут прорваться через всю бангийскую армию.

— Адреналинчик, мать его, — выдохнула Джелайна.

Не успели они отдышаться, как снова пришлось удирать. От ворот бежали несколько лучников. В землю у ног Бенвора ударила стрела. Капитан снял с убитых мечников два окованных железом щита, подобрал обломок бревна и принялся крушить им острые жерди.

Но тут над стеной мелькнуло что-то темное, коротко свистнуло в воздухе и с огромной силой врезалось изнутри в край щита Олквина, выщербив большой кусок, сбив капитана с ног и едва не вывернув ему руку из сустава. Джелайна коротко охнула, и следом Бенвор почувствовал резкую боль. В его грудь, на секунду оставшуюся без щита, тотчас ударила стрела. Наконечник застрял в кольчуге и вонзился наискось, но при этом сломал и вдавил ребро. Бенвор вскрикнул, но на боль он почти не обратил внимания, помертвев от ужаса. «Что-то темное» оказалось перелетевшим стену копьем из прострела. Пробив капитану щит, копье попало в Джелайну и пронзило ее насквозь.

Локти и колени разъезжались на мокром льду. Олквин попытался подтянуться поближе к жене, но задел стрелу, и мышцы свело болезненной судорогой. Задыхаясь, он повалился на бок, барахтаясь в талом снегу и не видя лица Джелайны. Только торец сразившего ее копья задрался в алое небо, зловеще чернея на фоне стремительно исчезающего краешка солнечного диска.

Неровные, заполошные удары сердца, казалось, остались единственным звуком в мире. И вдруг словно прорвало и помчалось — крики, звон железа, ржание лошадей, топот, треск пламени… и какой-то странный, ни на что не похожий гул — нарастающий, будто издалека, ввинчивающийся в барабанные перепонки.

В нескольких шагах от них стало твориться что-то невообразимое. Воздух помутнел и стал плескаться, как потревоженная вода. Образовавшийся на высоте четырех футов непрозрачный сгусток покрылся рябью, потом будто вывернулся наизнанку и выплюнул из себя наружу троих людей. Лучники закричали, снова открыли стрельбу, но стрелы так и отскакивали от черных доспехов пришельцев. Одна за другой сверкнули несколько ослепительных вспышек, больно ударило по ушам. На какое-то время Бенвор ослеп и оглох, а когда это немного прошло, различил три силуэта, возвышающиеся уже рядом. Лица их были скрыты странными полупрозрачными забралами.

— Тень Патруля, что здесь творится?! — по-английски воскликнул один из рейдеров, озираясь на полыхающие стены крепости.

— Время уходит, — одернул его второй. — Судя по сигналу маяка, радиус поиска — десять метров.

— Там! — крикнул первый, указывая в сторону Бенвора. Все трое сорвались с места, подбежали и опустились рядом с Джелайной. Третий стащил шлем, рассыпав по плечам светлые волосы и тонко ахнул девичьим голосом.

— Джа, ты слышишь меня? — второй рейдер склонился ниже и пощупал шею Джелайны.

— Жива? — нетерпеливо воскликнула блондинка, вцепляясь в руку подруги.

— Чуть не опоздали! — парень поднял Джелайну под мышки, крепко прижал к себе и скомандовал: — Драйверы!

Бенвор попытался позвать их, но голос не слушался, а все тело будто налилось свинцом. Не обращая на капитана никакого внимания, рейдеры встали рядышком. Воздух снова начал плескаться, утягивая пришельцев в никуда. Когда диковинное волнение утихло, Олквин из последних сил продолжал вглядываться в темноту, озаряемую вспышками на пылающей крепости, пока не понял окончательно, что никто уже не вернется. Только тогда он потерял сознание.

Капитан очнулся оттого, что кто-то пытался его поднять. Было холодно, адски холодно. Люди шепотом переговаривались в темноте.

— Этот тоже живой.

— Клади с краю. Да тихо ты, заметят.

От резкой боли в ране рассудок Олквина снова померк. Потом капитан лишь смутно чувствовал, как волокуша под ним долго тряслась на ухабах, как его куда-то переносили. Чьи-то ловкие и осторожные руки извлекали наконечник стрелы и обрабатывали рану, и те же руки обтирали его лицо влажной тряпицей, когда он метался в горячке. Бенвор снова и снова звал Джелайну — и иногда ему казалось, что она отвечает, что она опять рядом.

Сознание вернулось внезапно. Некоторое время Олквин разглядывал закопченный свод незнакомой землянки, тлеющий очаг и собственные исхудавшие руки. Он коснулся груди — рана была перевязана, но не туго, значит, кровотечения уже нет. Боли не было, только дикая слабость. Юноша пытался вспомнить, как он попал сюда, но в голове творилось что-то странное. Он отчетливо, в деталях, помнил, как участвовал в бою на границе… но ведь он не был тогда ранен и откуда-то точно знал, что с тех прошло три года. Что же случилось теперь? Но то, что было совсем недавно, будто скрылось глубоко под водой, и никак не хотело показываться наружу. Беспокойное ощущение, будто он забыл что-то важное, что обязательно надо вспомнить, пришлось пока задвинуть подальше.

Бенвору было зябко даже под толстым одеялом, очень хотелось есть и пить. Он огляделся и на грубо сколоченном табурете возле постели увидел медную миску. Протянув руку, капитан попытался взять ее и посмотреть, что внутри, но его подвели ослабевшие пальцы. Миска ударилась о земляной пол, расплескав воду с тонкими скорлупками льда.

Вошел человек, закутанный так, что и лица было не разглядеть. Он приблизился к ложу, и в мутном, дрожащем свете скверной свечи Олквин с трудом признал Танбика.

— О, наконец-то! — обрадованно воскликнул знахарь. — Вы пришли в себя, милорд.

Танбик засуетился, разматывая свои одежды, поднимая упавшую миску, поправляя одеяло и раздувая почти погасший очаг.