Александра Лисина - Признание(СИ)

Неудивительно, что лер Огэ так обеспокоился.

К тому же, подробности случившегося с лером Альварисом были ему неизвестны. За исключением того, что тот погиб где-то в окрестностях Занда. Погиб быстро и внезапно. От удара неимоверной мощи, сильно потревожившего Охранные леса. Однако произошло это так неожиданно, что даже Охранители смогли лишь уловить колебания Эфира и запоздало сообразить, что кто-то из чародеев потерял свой дар... вместе с жизнью. Ведь смерть никогда не проходит бесследно. А смерть мага - тем более. Так что о внезапной гибели Альвариса узнали быстро. Вот только причину ее никто так и не выяснил. По крайней мере, пока. И до выяснения всех обстоятельств Академию, хранящую в себе весь магический потенциал Зандокара, было решено надежно отгородить от остального мира. Хотя бы до тех пор, пока не станет ясно: есть ли реальная опасность для нее или нет.

Обо всем этом ученики, разумеется, не знали, но последствия такого решения почувствовали очень хорошо. А потому тоже встревожились, забеспокоились и притихли. Даже самые буйные проявили поразительную покладистость. Даже высокомерные вампы и непримиримые виары смирились с ограничением свободы... все. И этому немало способствовало то, что сразу после недолгих каникул на их жилые комнаты было наброшено сразу по нескольку мощных сигнальных Сетей. Хотя, конечно, наиболее изобретательным и упрямым даже они не мешали нарушать правила.

Вэйр, сидя на голой земле, задумчиво смотрел на вольготно раскинувшийся вдоль кирпичной стены игольник и совершенно спокойно изучал тонкий зеленый усик, осторожно обвившийся вокруг его запястья.

С тех пор, как Асграйв сбросил его прямо на ядовитые колючки, он приходил сюда почти каждый день. Вернее, почти каждую ночь, никем не замеченный и не узнанный, потому что несколько дней назад с удивлением обнаружил, что никакие Охранные Сети не реагируют на его присутствие. Иными словами, Вэйр мог преспокойно гулять по всей территории внутреннего двора, навещать Листика в Оранжерее, прохаживаться в саду и не бояться, что кто-то из преподавателей, включая лера де Сигона, вдруг встревожится.

Странно, конечно, что так вышло, однако в ту ночь, когда юноша впервые выяснил этот удивительный факт, чудом выбрался из тесных объятий раздраженного Шипика, а потом стремглав выскочил обратно и кинулся бегом, слишком поздно вспомнив насчет Сетей... никто его не остановил и не подал сигнала тревоги. Никто не узнал, что он вообще отсутствовал в своей комнате после отбоя. Никто не понял, когда именно он туда вернулся, и по сей день ни один из преподавателей даже не заикнулся насчет поздних прогулок излишне дерзкого первокурсника. Из чего Вэйр сделал совершенно логичный вывод касательно своих необычных способностей и теперь свободно прогуливался до наружной стены в любое время дня и ночи, не опасаясь наказания.

Почему так случилось, что в тот раз он не погиб, Вэйр и сам толком не знал. Сперва ему показалось, что все - никаких шансов выкарабкаться не осталось. Он почти утонул среди массивных листьев и множества толстых стеблей, едва не задохнулся в медленно сжимающихся зеленых тисках, чуть не лишился глаз, порвал себе костюм, исцарапался и едва не погиб... но в последний момент игольник отчего-то передумал. И, на несколько мгновений замерев, а потом внимательно ощупав кровоточащие царапины, довольно бережно выпустил незваного гостя из своих смертоносных объятий и аккуратно поставил на землю. При этом так ласково, так заботливо и осторожно трогал усиками саднящую кожу на лице и ладонях, что Вэйр, перестав спустя некоторое время походить на бледное привидение, все же рискнул подойти ближе, а к рассвету даже набрался смелости, чтобы перелезть с территории старшекурсников обратно в Оранжерею. После чего перевел дух, мысленно вознес хвалу Всевышнему за заступничество, беспокойно оглянулся на огорченно вздохнувшее растение и бегом кинулся в свою комнату. Взъерошенный, откровенно не верящий в то, что еще жив, но при этом оч-чень злой. И очень желающий поговорить по душам с одним скользким типом.

Асграйв...

Надо сказать, тот СИЛЬНО удивился, когда на следующее утро вчерашний "мертвец" (а эта смерть почти не вызывала сомнений!) появился в классе и с непроницаемым лицом прошел к своей парте. Живой, невредимый, без единого следа на лице после трудной ночи и совершенно невозмутимый.

Вэйр, едва показавшись на пороге, буквально кожей ощутил на себе ошарашенно-неверящие взгляды, полные искреннего изумления и недоверия, однако обернуться на четверых трусов даже не потрудился. Просто прошел мимо, игнорируя чужую оторопь, сделал вид, что не заметил их побледневших лиц, и лишь на Грэя взглянул мельком - остро, пристально, с молчаливым обещанием расквитаться за тот коварный удар. И за то, что этот мерзавец скинул его прямиком в игольник, из которого, если бы не настоящее чудо, Вэйр никогда не сумел бы выбраться.

Невероятно, что Шипик вдруг проявил такую ненормальную покладистость. Невероятно, что брошенный Асграйвом Огонь не заставил его с ходу вонзить сразу все свои шипы. Уму непостижимо, что он нашел в упавшем со стены юноше, однако он не просто его не тронул, но еще и помог вернуться обратно, вежливо придержав на пояс и не позволив свалиться на землю. Если бы не это, наутро класс не досчитался бы одного ученика, а немного позже мадам Матисса или кто-то из старшекурсников заметили бы его холодное тело под корнями игольника и в панике вызвали бы преподавателей. Лера Леграна или господина Огэ. Причем Вэйр считал, что за эту смерть никто бы не ответил: он был заведомо одинок, незнатного рода, никаких покровителей за ним не стояло, да и на стену, как решили бы все, он полез вопреки строгим правилам. Поэтому закономерно получил обещанное наказание, за которое некого винить. Все просто и легко.

Так что Асграйв ничем не рисковал, когда ставил подножку и дразнил игольник своим Огнем: никто и никогда не узнал бы, что случилось на самом деле. Никто не связал бы с ним смерть новичка. А Войтек и остальные, если бы и начали догадываться, что Вэйр не сам по себе свалился в игольник, вряд ли решились бы об этом заикнуться. И вряд ли осмелились бы во всеуслышание признаться, что в ту ночь тоже нарушили строгие предписания. Раз уж они на помощь не кинулись, раз уж никого не позвали сразу, раз удрали без оглядки, поняв, что игольник взбесился... от тех, кто струсил и не протянул руку помощи в тот момент, не стоит ждать откровенности впоследствии. И не стоит надеяться, что чудесное воскрешение хоть как-то изменить возникшее к ним презрение и вполне объяснимую брезгливость.

Тогда как Асграйв...

Сперва Вэйр хотел удавить подлеца там, где застанет его утро. Думал, что с ходу двинет кулаком в аристократичную морду, вышибет к демонам его ровные белые зубки, размажет по всей морде горячую кровь и закроет данный вопрос самым радикальным способом. Однако по здравом размышлении, просидев остаток ночи на застеленной постели со сжатыми кулаками, подумав и прислушавшись к своим ощущениям, юноша все-таки решил повременить с местью: драки и бурные выяснения отношений в Академии были запрещены под страхом исключения. Сцепиться с ним один на один вряд ли получилось бы: Асграйв уже успел сколотить себе неплохую команду, готовую за него в огонь и воду, тогда как Вэйр был один. Совсем один. Потому что после случившегося он даже Войтеку больше не рискнул бы доверить спину.