Ольга Грон - Нет права жить, нет права умирать

Как же плохо… Стас… Нужно зайти к нему, пока тут нет новостей. Я ещё раз подошла к дверям реанимации в надежде услышать хоть что-то новое для себя. Но там было тихо. Поэтому я направилась к лифту и поднялась в хирургию, где и находился Станислав. Я зашла к Стасу, когда оттуда вышел уже знакомый мне полицейский. Зашла, увидела его, на груди у него была повязка, а лицо бледное словно мел. Он не улыбался, как обычно, а в глазах застыло выражение отчаяния.

– Карина… Как хорошо, что ты пришла. Карина! – он попытался подняться.

– Не вставай. Нельзя…. – я поняла, что снова плачу. Всё то, что произошло за эти пару дней, выливалось в горьких слезах. – Ты мне ещё живой нужен. Один у меня остался.

– Думаешь, всё так безнадёжно с Денисом?

– Я уже вообще ничего не думаю. Ничего. Я не знаю… если только чудо поможет ему, – я присела на край койки и дотронулась до руки Стаса.

– Не плачь, – он перехватил мою руку, прижав в своей щеке. – Посмотришь, всё наладится.

– Уже ничего не наладится. Я не знаю, как мне жить дальше. Стас…

Я разрыдалась. Тихий плач перешёл в истерику. Я вспомнила про маму, и от этого стало ещё хуже. Почему она написала явку с повинной? Неужели её действительно так гложут угрызения совести? Или же это лишь заслуга Дениса? А теперь предстоит суд. Да… я не смогу остаться в той квартире одна, ведь я ещё несовершеннолетняя. Интересно, куда мне придётся уехать, может к бабушке? Хотя, какая уже разница. Хоть на край света. Главное, чтобы бабушка пережила всё это, у неё и так сердце слабое. Я всё равно не смогу больше жить в той квартире. Я немного успокоилась и подняла на Стаса заплаканные и наверняка красные и опухшие от слёз глаза.

– Скоро тебя выпишут?

– Несколько дней. Швы снимут и адью. Так что скоро встретимся.

– Не встретимся мы скоро, Стас… – рассказать ему или не стоит? Хотя, зачем. У него и так переживаний хватает.

– Что-то произошло?

– Ничего хорошего. Маме уехать пришлось. Надолго.

– Это же не навсегда, – он еле заметно улыбнулся, и я вдруг поняла, что это действительно не навсегда. Главное, чтобы Денис выжил.

– Кстати, а что там с Катковой? Про её папашку я уже в курсе дел.

– Я записала видео. Позавчера. На твой мобильный.

– Покажешь? Сенсация в кармане?

– Нет, Стас, – я покачала головой. – Я отдала телефон на экспертизу. Ты знаешь, я подумала тут… Больные люди, их же жалеть надо, а не наказывать. Они же не виноваты, что они такие. Это же просто болезнь… Психическое заболевание. Их жизнь сама накажет за всё, а я не стану унижаться до этой мести.

– И то верно. Как знаешь. Главное, чтобы Юрия закрыли… Спасибо тебе.

– За что… Я ни чем и не помогла…

– За то, что ты просто есть на свете. Если бы в мире было больше таких людей как ты, то мир стал бы хоть немного лучше и чище.

– Они есть, эти люди… просто надо смотреть внимательно вокруг себя. Ты, например… Или Денис… Знаешь, я точно поняла одну вещь. Иногда думаешь про человека одно, а оказывается, что всё совсем не так.

– Знаю… Номер телефона свой не меняй хотя бы. Созвонимся потом, если ты и правда уедешь.

– Обязательно! Я к Денису. Хорошо? Не обижайся только.

– Иди, – он подмигнул мне. – Главное верь, что всё будет хорошо.

Я не удержалась и поцеловала его в щёку. Он покраснел и отмахнулся.

– Иди уже!

– Пока. Я не прощаюсь.

Я вышла. Около реанимационного отделения стояла тишина. Никого не было. Странно. Пустынно и одиноко. Больно. Вдалеке сидел на стуле человек в форме. Видно, из тех, о ком говорил начальник Дениса. Я мерила шагами пустой коридор больницы. Думала. Сколько же мыслей успело пролететь в моей голове. Кажется, что всё представление об окружающем меня мире перевернулось с ног на голову и стало иным, непонятным. Да разве я могла бы подумать, что тот человек, которого я недавно так боялась, теперь умирает там, за дверью опутанный проводами, что ведут к аппаратам поддержания жизнедеятельности. А я просто не могу представить, что его не будет в живых. Не могу и не хочу это представлять, несмотря на ту тайну, которая известна лишь мне, ему и уже моей матери, которая смогла отдать свою, так ценимую ей свободу, за то, чтобы я дышала свободно.

Я присела на металлическое сиденье, чтобы ноги хоть немного отдохнули. Потом увидела, что ко мне подходит тот самый доктор, что говорил с нами в прошлый раз. Он присел со мной рядом.

– Он вам не безразличен, да?

Я кивнула головой, и вытерла рукавом слезу. Доктор смотрел на меня, а потом приобнял одной рукой, успокаивая.

– Держись. Знаешь, даже в медицине бывают такие случаи, когда происходят невероятные и непонятные вещи. Мы действительно делаем всё, что можем. Но здесь иногда всё зависит от самого человека, от того, насколько он хочет жить. Шла бы ты домой.

– Ага… домой…

Я осталась одна. Точнее не совсем одна, ведь в другом конце коридора у лестничной клетки дежурил полицейский, а внизу в холле ещё двое. На улице уже смеркалось, а я ужасно устала. От информации, что свалилась на меня. От погони, больницы, от нервного напряжения. Я ни на что уже не надеялась. К сожалению, в нашем, реальном мире, не бывает никаких чудес. Всё понятно уже, просто никто не хочет сказать напрямую правду. Что-то выдумывают, чтобы успокоить меня. Надежды нет. Умереть самой хочется…

Я поправила свою кофту и поняла, что Фор так и остался на моей шее под одеждой, ведь с самого утра у меня началось выяснение отношений, и я совершенно о нём забыла. Просто было не до него. А ещё я поняла, что мои глаза слипаются. Я прислонилась головой к стене больничного коридора, почувствовав лёгкий холодок, что чуть уменьшил боль в пульсирующих висках. Кажется, я засыпала…

Глава 30

Я не понимала, где нахожусь. Странное место, но опять же, это Эймар. Голова нещадно болела, а в спине оставалась лёгкая боль, но она уже не шла в сравнение с той, что я испытала в прошлый раз, при падении. Я обернулась, стараясь в тёмном помещении рассмотреть того, чья тень мелькнула, но тут же скрылась из виду. Странное место, больше похожее на некую лабораторию. Как будто в сказке о злом колдуне. В одном углу целая кипа книг, ветхих, что кажется, рассыплются на глазах. В другом, меж прозрачных пластинок, поток энергии, подобный полю, окружающему Эймар. Я провела глазами по комнате, и поняла, что такие пластинки есть ещё, причём в различных интерпретациях. Колбы и пробирки с разноцветными жидкостями, некоторые из которых шипели и пенились, дополняли картину. Бутыли с непонятными веществами стояли по углам, а посреди помещения была подставка, где находилось нечто круглое, пластина диаметром около метра, на которой творилось нечто невообразимое, будто картины появлялись и тут же исчезали, уступая место сверкающим точкам, что напоминали звёзды, а потом они же преобразовывались в цветные разводы.