Ольга Грон - Нет права жить, нет права умирать

Как только раздался спасительный звонок, я первая подорвалась с места и рванула в школьный коридор, куда высыпали толпы мальчишек и девчонок, громко галдя и обсуждая подробности прошедшего лета. Мне делиться было особо не чем, да и не с кем. Конечно же, раньше у меня, как и у всех, была подруга, Алина Боброва. Плотная светловолосая девчонка, обожающая вкусно поесть и громко посмеяться. Мы дружили с первых классов, вместе ходили за ручку и провожали друг друга домой, вместе делали уроки, обсуждали по телефону наших знакомых и менялись одеждой. Она и сейчас училась в нашем классе, да и жила неподалёку на соседней улице Пушкина, но с некоторых пор моё общение с ней перешло в ранг «привет-пока». Она была, наверное, единственным человеком, которого я не ненавидела здесь, но и любить её я не могла тоже. Она страшно раздражала меня своей болтливостью и поведением, и в один прекрасный момент я поняла, что нам не по пути. Она и сейчас заливалась смехом на весь наш коридор, что-то быстро тараторя прямо в ухо своей новой подружке, Машке.

Я вдруг почувствовала на своём плече чью-то руку, и резко повернулась, одновременно услышав слова.

– Смотрю, ты вообще оборзела? – прямо передо мной стояла Лера, а сзади неё её вечный хвостик, Настя Калинина.

– Что надо? – я гордо подняла подбородок, глядя этой стерве прямо в глаза.

– Я тебе ещё вчера сказала, что новенький мой. И чтобы ты даже не смотрела в его сторону! – язвительно произнесла она.

– Каткова, ты совсем дура, что ли? – не выдержала я. – Зачем он мне нужен – это раз. А во-вторых я его к себе не за парту садила. Забери его, пожалуйста, чтобы он мне вообще глаза не мозолил!

– Счас же, не садила. Вы пришли вместе. И он почти не разговаривает со мной, хотя вчера сам дал мне свой номер.

Я вдруг вспомнила о проблемах, что он мне рассказывал по дороге. Про переезд и маму в больнице. Естественно, ему пока неохота ни с кем общаться, да ещё с такой идиоткой, как Каткова. Не думаю, что он и ей был нужен. Слыхала, у неё был парень постарше. Здесь скорее работало её чувство собственности и жадности. И то, что ей досталось чуть меньше внимания, чем она могла бы получить. А ведь Никита и правда был симпатичный, высокий, широкоплечий. Да ещё и сын военного, как выяснилось.

– Отвали, я сказала! Иди, вон он стоит! Бери! Чего ко мне-то привязалась! – я почувствовала, что уголок губы приподнимается от нарастающего во мне гнева. Как же я её ненавижу!

Никита, фамилию которого я пока так и не запомнила, действительно стоял неподалёку, беседуя около окна с Сашкой Маркиным, ожесточённо жестикулируя при этом. Сашка что-то показывал в своём новом смартфоне, а потом они вдруг вместе заржали, а мне стало до смерти обидно за себя.

– Что ты мне сказала? – взъелась Лерка, перейдя на более повышенные тона. – Ты как со мной разговариваешь! Ты вообще кто здесь, Симкина! Ты никто! Поняла? Никто! Ничтожество!

На этом слове я не выдержала. Я долгое время старалась не обращать на неё внимания и просто избегала общения с Катковой и ей подобными существами. Ведь ещё тогда, когда я замкнулась в себе, та мгновенно почувствовала слабинку, что я ей дала, и начала щемить меня. Но сегодня почему-то просто накипело.

Я набросилась на неё, как разъярённая тигрица, вцепившись в тёмные волосы, липкие от литра лака, вылитого на них. Мы вместе покатились по паркетному полу. От неожиданной атаки Лерка сразу оказалась внизу, а я сидела на ней, царапая ногтями ей лицо, а она закрывала глаза руками, визжа при этом как поросёнок. Её подруга тоже пищала на весь коридор так, что даже стёкла звенели, но не вмешивалась. А мальчишки окружили нас, наблюдая интересное зрелище, но никто даже не пытался разнять нас, потому как всем было любопытно, чем же закончится эта потасовка. Кто-то, кажется, даже пытался снять происходящее на мобильный телефон, но мне было не до этого. Наверное, ещё ни разу Лерка не попадала в такие ситуации, поэтому растерялась, не зная, что и делать, а я не могла остановиться, войдя в состояние аффекта.

Уж и не знаю, чем бы это и закончилось, не появись в этот момент в коридоре наш пожилой физрук, Сан Иваныч. Он быстро растолкал локтями зевак и рванул к нам, оттаскивая меня за плечи от Катковой, а я пыталась лягнуть её вслед кроссовком. Пока он держал меня, я отбросила длинные спутанные волосы назад, тяжело при этом дыша. Каткова тоже поднялась, отряхивая пыль с новенького брендового костюма, привезённого из-за границы. Сейчас она напомнила мне тех шавок с пустыря, что гонялись за прохожими, тявкая с угрозами укусить побольнее, что-то общее у них точно было.

– Что произошло? – спросил Сан Иваныч, отпустив меня, когда я наконец-то перестала вырываться.

– Она меня оскорбила, – спокойно произнесла я, глядя прямо на помятую Леру, которую держала за руку Настя, второй рукой поправляя той причёску.

– Я?! – смогла наконец-то вымолвить Лерка. – Да я ей слова не говорила. Спросить подошла, а она как набросится! Психичка!

– Так кто из вас всё начал? – спросил Сан Иваныч, который не слишком верил Катковой, и нормально относился ко мне.

– Она! – закричала Каткова. – Идиотка! Посмотри, всю юбку помяла новую!

– Так, стоять. Кто-нибудь ещё может подтвердить?

– Это Каринка сама набросилась. Никто её не трогал! – вдруг встряла крашеная подруга Катковой. – Я всё видела.

– Короче, всё с вами понятно. Обе пойдёте к директору, там и разбираться будете. И не дай Бог хоть ещё раз увижу такое около моего кабинета! – порешил Сан Иваныч, указывая на двери в спортзал, который гордо называл кабинетом.

В этот момент прозвенел звонок, заставив любителей хлеба и зрелищ покинуть коридор и разойтись по своим классам. А ко мне вновь сел Никита, с интересом разглядывавший меня, как-то уже по-другому, заинтересованно что-ли. Я ничего ему не сказала, просто отвернулась в сторону, слушая тему по химии, в которой напрочь ничего не понимала.

Но на этом мои злоключения в тот день не закончились. На большом двадцатиминутном перерыве заявилась наша классная, что заволокла нас вместе с Катковой в прямом смысле этого слова к директору, Пал Палычу. Тот слушал нас по очереди, а мне жуть как не хотелось оправдываться за мой поступок. Да меня даже угрызения совести не мучили. Я ему так напрямую и сказала, когда Пал Палыч пытался заставить меня просить прощения у той, что меня оскорбила. И естественно, не желая портить отношения с Юрием Катковым, известным бизнесменом нашего города, что являлся другом Палыча и спонсором школы, крайней во всей этой истории оставили меня.

Я не ожидала ничего другого, если честно, зная, что так и произойдёт. Но в душе остался очередной осадок от несправедливости. Ещё одна кроха моего терпения была подорвана.