Эми А. Бартол - Неизбежность (ЛП)

— Конечно, — говорю я, подойдя к одной из книжных полок, находящихся у дальней стены.

Достав книгу с полки, я не могу прочесть название, так как мои глаза полны слез. Я стараюсь сдержать их, пока Рид не покинет комнату. Взявшись рукой за книжную полку, я сгибаюсь, прижимая к груди книгу в кожаном переплете. Из моих глаз текут слезы, но я их даже не вытираю. Я глубоко вздыхаю и беру эмоции под контроль, но знаю, что в этой борьбе, любая мелочь может все разрушить. Чувствуя, что Рид подходит к библиотеке, я вытираю слезы и выпрямляюсь. Книга в моей руке трещит, но я не прочла не единого символа, потому что она была на китайском.

Увидев, как Рид входит в комнату, я стараюсь, чтоб все выглядело нормально.

— Что это? — держа книгу, спрашиваю я Рида, гордясь тем, что мой голос не скрипит или не хрипит.

— Это собрание сочинений Сунь-Цзы и Сунь Пин, — подходя ко мне, говорит Рид.

Я закрываю книгу и кладу ее обратно на полку. Подхожу к другой полке, находящейся дальше от Рида, все еще повернувшись к нему спиной. Выбрав маленькую, в коричневом кожаном переплете книгу, я читаю название — «Небо и земля» Лорд Байрон.

— У тебя довольно большая коллекция. Это первое издание? — в неверии спрашиваю я, пробегая пальцем по рельефной бумаге, я читаю содержание.

— Да, но мне не нравится играть, — говорит он.

«Здесь так много книг, которые я хочу прочитать, — думаю я, пробегая пальцем по корешкам. — Кого я обманываю, судя по тому, как обстоят мои дела, мне повезет, если я закончу первый курс».

В тот момент, в моей груди появляется небольшая знакомая боль. Обычно боль появляется, в тех редких случаях, когда я позволяю себе думать о моих родителях. Я признаю боль, как горе. К сожалению, думаю, что это никогда не изменится. С этого момента, я изменилась. У меня есть доказательство, теперь я не нормальная. Это действительность… Я так и вижу, как пытаюсь контролировать свои рукопожатия.

— Женевьева? — позади меня слышится голос Рида, но я долго не могу ответить ему.

Я перестаю контролировать свои эмоции, и из меня вырываются рыдания, но я не могу остановиться. В следующие мгновение, Рид поднимает меня на руки и несет на диван, на котором я провела большую часть времени. Он садится, продолжая держать меня на коленях, и я утыкаюсь ему в шею, продолжая бесконтрольно плакать. Пытаясь меня успокоить, Рид гладит меня по волосам.

Мы долго сидим вместе, пока я окончательно не затихаю. Пару раз, я пытаюсь слезть с колен Рида, пристыженная тем, что не могу контролировать свои эмоции. Но парень удерживает меня на месте и спрашивает: — Тебе лучше?

Я слабо киваю, но не отвечаю. Он вытягивает одеяло, которое я использовала ранее, чтобы вытереть мои слезы. Приобняв меня Рид выскальзывает и встает передо мной на колени. Затем, берет бинт и начинает аккуратно забинтовывать мое колено, пока я безвольно сижу на софе. Когда он заканчивает, то заправляет концы в бинт, и молча садиться обратно.

— Почему ты не хочешь сказать мне, что происходит? — с мольбой в голосе говорю я. — Мне действительно нужно знать.

В его взгляде появляется нерешительность, и он спрашивает: — А что если я скажу, что идет война, и я солдат на этой войне?

Сузив глаза, я пытаюсь понять, о чем он говорит.

— Как солдат, я нахожу и уничтожаю врагов, — продолжает он, и я стараюсь не показывать ужас, который в меня вселяют его слова. — Но я нашел то, что никогда прежде не видел, что-то новое. Я не знаю, мой ли это враг, или это оружие моего врага, или… это мой союзник. Если это мой враг, и я помогу ему, тогда я стану предателем; но если это мой союзник, и я не смогу защитить его, то я… — он не закончил.

Словно в тумане, я думаю: «Война? Какая война? Его враг? Если у него есть враги, то, значит, есть что-то более страшное, и, значит, он захочет уничтожить меня».

— Я должен вернуть тебя в твою комнату, ты выглядишь уставшей, Женевьева. Или ты хочешь спать здесь? У меня есть несколько комнат — ты можешь выбрать любую, — говорит Рид, но я качаю головой.

— Нет, пожалуйста, отвези меня в Йейтс, — хрипло прошу я.

Рид кивает и встает. Я беру его за руку и позволяю вывести меня из комнаты. Он выключает свет и теперь становится довольно темно. Когда мы подходим к его машине, он открывает мне дверь, и я забираюсь внутрь, но пока он закрывает мою дверь, я не смотрю на него. Когда он садиться и заводит двигатель, я пристегиваюсь. Я молча сижу, глядя через окно на звездное небо, пока Рид везет меня обратно к кампусу. Я видела, как Рид изучает меня, но я не могу заставить себя посмотреть на него.

Когда мы подъехали к парковке рядом с Йейтс, Рид останавливает машину возле черного входа. Я пытаюсь открыть свою дверь, но она заблокирована, и я не могла понять, где кнопка разблокировки, чтобы выйти.

«Глупый современный автомобиль!» — злилась я.

— Женевьева, прежде чем ты уйдешь, я должен знать, что ты думаешь, — посмотрев на меня, говорит Рид, пока я вожусь с дверной ручкой, чтобы сбежать. — После того, как мы покинули мой дом, ты не произнесла ни слова, что кажется противоречит твоей природе.

— Это твой способ, сказать мне, что я слишком много говорю, Рид? — растеряно говорю я.

— Нет, я просто хотел бы узнать, что ты думаешь по этому поводу, — спокойно настаивает он, не двигаясь, чтобы позволить мне выйти из машины.

— Почему? Почему ты беспокоишься за меня? — подозрительно спрашиваю я, продолжая смотреть на кнопку блокировки.

Рид не отвечает мне.

Когда я не смогла найти кнопку, то говорю с растущим разочарованием: — Отлично! Я думала о том, что ты сказал ранее, о том, что это я ответственна за то, что Рассел здесь, что для Рассела, я словно магнит или что-то вроде этого.

Рид вздрагивает, когда я упоминаю Рассела, но я остаюсь невозмутимой, — Ну, я думаю, что если за его присутствие здесь отвечаю я, то может и, ха, за мое нахождение здесь, тоже кто-то отвечает.

— Что это значит? — медленно спрашивает он.

— Я не знаю, Рид, но когда ты рядом, у меня возникает странное ощущение легкости… здесь, — говорю я, указывая на свой живот. — Это, еще в сочетании с тем, что когда ты рядом, мне хочется наброситься на тебя, так что может быть, это ты вызвал меня! Теперь, пока я не сгорела от стыда, выпусти меня из машины, — требую я, снова потянув за ручку, словно она могла открыться по волшебству.

— Ты не можешь умереть от стыда, — с самодовольной улыбкой на губах, говорит он.

— Рид! — кричу я, слыша щелчок замка, и моментально вылетаю из машины.

У меня не оказывается ключей от общежития. Я оставила все, что принесла с собой на тренировку, на поле. Обойдя вокруг общежития, я подхожу к главному входу и обнаруживаю там замок. Сейчас почти полночь, только сейчас я начинаю понимать, как долго я пробыла в доме Рида.