Шеррилин Кеньон - Предвидение

Но это лишь потому, что она была знакома с местом и знала тут все. Лилиан достала спичку, подожгла ее и поднесла к маленькой сальной свечке. Держа ее в воздухе, она подошла к нему и поставила ее в маленький подсвечник, который сама же и соорудила.

Как только она смогла видеть, то повернулась к нему и опустилась на колени. Когда она потянулась к его кирасе, он схватил ее своей когтистой лапой.

— Что ты делаешь?

Она спокойно посмотрела на него.

— Хочу осмотреть твою рану. Ты же не думаешь, что я причиню тебе вред?

Нет, но довериться было не легко для него. В прошлом не было никого, кто бы не пытался причинить ему вред. Включая его собственных родителей.

Он нехотя ослабил хватку и сдался ее заботе. Она, как и обещала, не причинила ему вреда, лишь осторожно осмотрела рану, затем оторвала часть нижней юбки, чтобы перевязать ее.

Этот бескорыстный поступок поразил его вдвойне. Во-первых, ради него она испортила свое платье. Во-вторых, ее прикосновение было легче перышка, и тронуло до глубины его прогнившей души.

Закончив, она села и улыбнулась ему.

— Тебе нужно лежать и отдыхать. Я принесу тебе что-нибудь попить и поесть.

— Спасибо.

— Не за что.

По тому, как она это сказала, он понял, что она что-то хочет от него, но не понимал, что.

Через секунду она рассмеялась.

— Как тебя зовут?

— Малфас.

— Малфас, — повторила она с отвращением. — Это имя тебе совсем не подходит.

— И как ты это поняла?

— Ты слишком красив, чтобы быть Малфасом.

Она чокнутая? Он был полностью демоном в ее присутствии. Он уже выяснил, что больше всего люди ненавидят их, когда они носят шкуру демонов. Все в них противело человеческим особям.

Но, казалось, это ее не беспокоит: ни черная кровь, ни длинные когти, предназначенные для того, чтобы разрывать человеческую плоть. Она вела себя так, как будто он был нормальным, как дневной свет.

И это смягчило его сердце воина, как никогда раньше.

— И какое имя тогда предложишь, малышка?

Она мило прикусила губку, задумавшись. Затем, к его полному изумлению, она протянула руку, нежно откинула оранжевые волосы с его лица, чтобы держась за него, изучить его черты.

— Калеб, — его ошеломило то, что она инстинктивно выбрала имя, близкое к его имени-призыва… как будто почувствовав его. И более того…

— Калеб? — он содрогнулся. — Почему такое ужасное?

Она уронила руку ему на грудь.

— Потому что я чувствую твое сердце. Верное сердце. И по твоим ранам и шрамам, могу сказать, что ты бесстрашен. Так что я буду звать тебя Калебом — верным и бесстрашным воином, защищающим то, что у него есть не жалея сил. Вот что я вижу, глядя на тебя. Не демона. Благородного и смелого воина. Думаю, однажды ты посмотришь в зеркало и увидишь такого же благородного человека.

И этими словами Лилиана разрушила ледяной барьер, который сковывал его сердце с тех пор, как его бросили в жестоком мире без друзей и семьи.

— Поверь мне, я никогда не увижу в зеркале человека. Если так, то я заору и убью его.

Она засмеялась.

— Ты знаешь, о чем я. Теперь позволь мне найти твой меч, пока его не обнаружили и не начали искать тебя. Потом я обеспечу тебя достаточным количеством еды, пока ты не поправишься и не сможешь присоединиться к своей армии.

Малфас задохнулся, осознав, что бросил свое оружие. Какого черта? Он никогда в своей жизни не бросал меч. Никогда не позволял себя разоружить.

До этого момента.

Малфас оставил его, не думая ни о чем. Какую магию применила эта человечишка, если смогла лишить рассудка самого опасного демона-командующего во всей армии Мавронимо? Его преследовали уже несколько недель. Но даже будучи раненым, он без малейших усилий смог бы положить лучших солдат противника.

А она лишь улыбнулась, и он отложил меч.

«Я идиот».

И теперь следует ожидать, что она вернется с врагами и его убьют его же мечом. В конце концом, им нужно проклятое богами оружие, чтобы ранить его плоть, ведь оружие смертных безвредно для него.

Но она так не поступила. Вместо этого она вернулась, как и обещала, с его мечом и корзинкой еды. Не говоря лишнего, она протянула ему меч, затем дала еду и питье и перевязала его рану.

Позже она ушла и унесла с собой его сердце. Сердце, о существовании которого он и не подозревал. Всего лишь парой воодушевляющих слов и добротой, которой он не знал, она поработила самого опасного демона, порожденного самыми злобными и черствыми созданиями Источника. Калеб все еще любил ее, даже спустя века. Он горевал и хранил память о ней. И он продолжал жить с этим именем, чтобы напоминать себе, что его жена видела в нем не только монстра. Лилиана научила его сражаться против отца не только потому, что он просто ненавидел его, но и ради своих убеждений, ведь так поступают благородные люди. Потому что так правильно.

«Я молюсь, чтобы ты никогда больше не потянулся к мечу, Лорд Муж. Но если придет день, когда тебе придется вернуться на войну, то он должен защищать то, что ты любишь. А не сражаться из ненависти и страха, или ради мести».

Ник почувствовал эмоции Калеба, когда тот повесил свой демонический меч на стену спальни своего коттеджа. Он завернул его в зачарованную ткань и наложил защитное заклинание, чтобы враги не смогли найти его, пообещав жене, что покончил с битвами навсегда.

Он никогда больше не будет сражаться. Теперь он хотел лишь быть с ней дома на ее ферме под личиной скромного человека.

Но боги не дали ему мир. Они вытащили его на войну против его воли. Но верный своему слову, он не встал на сторону Мавронимо.

Он перешел к Калосуму — светлой стороне. Его любовь к жене была гораздо сильнее ненависти к отцу. Он изо всех своих демонических сил дрался против своих врагов, чтобы порадовать Лилиану и спасти ее народ.

И все еще продолжает это.

Ник нахмурился, глядя на друга, и видел оба лица Калеба: лорда демонов Малфаса и его преданного, часто угрюмого охранника, который не колебался, защищая его ценой своей жизни.

Калеб поднял голову и замер, заметив, что Ник пялится на него. Он сузил темные глаза.

«И что значит этот взгляд? Клянусь, Готье, если ты запал на меня, я прошибу тобой стену».

Ник засмеялся и послал ему воздушный поцелуй.

— Какие-то проблемы, мистер Готье? — спросила мисс Пенталл.

— Нет, мэм. Просто Калеб снова строит глазки и пялится на мою грудь с какими-то дьявольскими намерениями. Скажите, чтобы он прекратил сексуальные преследования, а то мне некомфортно, — Ник прикрыл горло воротничком и отодвинулся от Калеба.

Калеб поперхнулся, а несколько студентов рассмеялись.

Мисс Пенталл закатила глаза.

— В этом случае я напомню вам о школьном правиле «Никакого публичного проявления чувств». Ведите себя прилично, и вернемся к домашней работе.