Елена Малиновская - Частная магическая практика: Лицензия. Заговор. Сны и явь (сборник)

– Твое упрямство начинает меня раздражать, – наконец проговорил Дольшер, откидываясь на спинку кресла. – Киота, почему ты так упорствуешь? Ты же знаешь, что еще пара часов, и я получу официальное разрешение на ментальную прослушку. Прости, но твои щиты не устоят тогда и секунды. Тем более если ты хотя бы попытаешься защищаться и после этого, то тебя обвинят в противодействии закону. Ты понимаешь?

– Угу, – буркнула я, не позволяя себе ни на миг расслабиться. А то знаю я этих мужчин – отвлекут разговорами, дождутся, когда ты немного расслабишься, и с радостным гиканьем примутся шарить в твоих мозгах. Нет уж, спасибо. У меня слишком стыдливые тараканы в голове, чтобы выставлять их напоказ.

– Почему ты не хочешь пойти на сотрудничество? – искренне удивился Дольшер. Встал, и я негромко перевела дыхание, почувствовав, как немного ослаб его напор на мой бедный щит. – Уверяю, я смогу добиться для тебя облегчения приговора. Скажем, не смертная казнь, а всего лишь ссылка в какой-нибудь только открытый мир. Ну как?

Я аж хрюкнула от возмущения. Какая еще смертная казнь?! С каких пор оказание магической услуги без соответствующей лицензии карается так строго? Или… Или он полагает, что это я взорвала трактир? Чушь какая! Зачем тогда мне было держать щит, оберегая людей?

– Я не взрывала трактир! – с возмущением выкрикнула я и тут же замолчала, сберегая дыхание.

Мерзавец маг, воспользовавшись этой секундой, попытался взломать щит. Ага, я все-таки права. Пытается запудрить мне мозги.

В кабинете вновь воцарилась тишина. Мы с Дольшером схлестнулись в молчаливой битве взглядов, в которой никто не собирался отступать первым.

– Хорошо, Киота, давай поговорим по-другому. – Начальник департамента неожиданно поднял руки в примиряющем жесте, – Ты должна понимать, что сейчас каждая минута на вес иридия. Те, кто организовал взрыв, уже наверняка стоят в очереди к межпространственным телепортам. А возможно – уже выбрались из столицы. Пока я получу разрешение на сканирование, может пройти недозволительно много времени. Мы сейчас уже почти наверняка опоздали, но хоть какая-то надежда пока теплится. Понятно излагаю?

– Почему вы считаете, что я каким-либо образом замешана в этом деле? – проворчала я, воспользовавшись тем, что Дольшер оставил в покое мой щит. – Мне просто повезло. Если бы я не встретила вас и Марьяна, то наверняка погибла бы. Так из-за чего вы меня подозреваете?

– Из-за твоего упрямства, – честно ответил Дольшер. – Если ты ни при чем, то почему так упорно пытаешься не пустить меня в свои мысли?

– Ну это как-то неприлично, в конце концов, – промямлила я, пытаясь убедительно сыграть смущение. – Вы мужчина, я женщина. Мало ли что я там думаю. Мне может быть неприятно или стыдно, если мои маленькие глупости станут известны постороннему.

– Киота, – проникновенно сказал Дольшер, и в его песочного цвета глазах запрыгали веселые искорки, – не надо прикрываться извечным женским кокетством. Тебе не идет. Мне плевать на то, что ты там думаешь обо мне или Марьяне, если об этом речь. Даже если ты представляла нас голыми в объятиях друг друга. Даже если мечтала о постельной сцене с собой в главной роли. Ты слышишь меня? Мне плевать! Мне не плевать на то, почему ты так упорно скрываешь, с кем у тебя была назначена встреча в трактире. И это заставляет меня думать об очень нехороших вещах.

Я сгорбилась и закрыла лицо руками. Вот ведь угораздило меня! И как ему объяснить, что я действительно не имею никакого отношения к взрыву трактира, не пуская при этом в свои мысли? Никак, пожалуй. Но если он узнает, что я собиралась преступить закон, то мне не поздоровится. Тупик какой-то.

– Я начинаю злиться, – будничным тоном предупредил меня Дольшер. – Когда я злюсь – то становлюсь жестоким. Каждый человек когда-либо преступал закон. Уверяю тебя, когда я выпотрошу твою память, а это произойдет уже очень скоро, то постараюсь отыскать в ней как можно больше правонарушений. Чтобы ты поняла, как плохо выводить из себя начальника департамента, особенно когда речь идет о жизни людей. Но если ты расскажешь правду прямо сейчас, то, возможно, я закрою глаза на твои маленькие шалости.

Я молчала, уставившись на край стола. Что же делать?

– Ну же, Киота, – вкрадчиво прошептал Дольшер. – Просто расслабься. Позволь мне лишь краешком глаза заглянуть в твои мысли. Честное слово, я никому не расскажу, что там увижу.

– Иди ты к демонам! – зло выдохнула я и сняла щиты. – Смотри!

Глаза Дольшера вспыхнули торжествующим пламенем, на миг став совершенно желтыми. А потом я провалилась на дно его зрачков, до мельчайших подробностей вспомнив происшествия этого утра. Будильник, не сработавший вовремя. Писк мыслевизора. Голос заказчика со странными шипящими интонациями.

– Варриец, – на этом месте услышала я далекий отзвук мыслей Дольшера. – Исконный причем. Что он тут забыл?

Через секунду я очнулась на том же стуле. Дольшер уже отдавал негромкие приказания по мыслевизору, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.

– Можно мне хоть теперь сходить в туалет? – угрюмо спросила я, скрещивая ноги. – Очень хочется.

– Теперь можно, – милостиво разрешил маг, отвлекшись от своего разговора. – Прямо по коридору и направо. Но потом обязательно возвращайся. Будем думать, что с тобой делать.

– В смысле? – насторожилась я, сразу же опустившись на стул, с которого было встала. – Вы же обещали, что закроете глаза…

– Я обещал, что закрою глаза на маленькие шалости. – Дольшер улыбнулся с таким самодовольством, что я невольно сжала кулаки, уже понимая, что угодила в ловушку. – Но сама знаешь, как у нас не любят, когда кто-нибудь открывает частную магическую практику без должной лицензии.

– Я же ничего не сделала! – испуганно взвизгнула я. – Только собиралась просканировать вещь, но…

– Неважно, – оборвал меня Дольшер. – В данной отрасли одно лишь намерение часто приравнивается к преступлению. Впрочем, думаю, я сумею замолвить за тебя словечко перед судьей. Все-таки как-никак ты пошла навстречу интересам следствия. Поэтому штраф в шестьсот хардиев будет уменьшен наполовину. Или же год ссылки на рудники. Или же…

Дольшер негромко рассмеялся, глядя на мое вытянувшееся от немого возмущения лицо. Год рудников за то, что я не совершала? Безобразие! Да там день за неделю идет. И еще повезет, если каменную астму [4]не подхвачу, от которой легкие через пару месяцев превращаются в кровавую кашу. А альтернативы, пожалуй, и нет. Для меня что шестьсот хардиев, что триста – суммы одинаково нереальные.

– Или же, – с нажимом повторил Дольшер, – пять лет работы в департаменте по специальности. За минимальную зарплату, понятное дело. Остальное пойдет на оплату штрафа.