Мэг Кэбот - Воссоединение

— А это не для вас. Для него. Вам он отдает «лендровер».

Ну, это, по крайней мере, имело смысл.

— А как там…

Я хотела спросить ее о Джессе. В конце концов, она делила с ним комнату — одна, благодаря тому, что меня оставили на ночь в больнице для обследования. Вот только Джина об этом не знала. В смысле, о Джессе. Я все еще не рассказала ей о нем.

А теперь… Ну, похоже для этого не было никаких причин. Сейчас, когда он со мной больше не разговаривал.

— А как там Майкл? — вместо этого спросила я.

Никто из моих посетителей — ни мама с отчимом, ни Соня, Балбес и Док, ни Ки-Ки с Адамом, ни даже отец Дом — ничего мне о нем не рассказывал. Доктора сказали, что обсуждение этой темы может оказаться для меня «слишком болезненным».

Если бы. Хотите знать, что было болезненным? Так я вам скажу. Иметь два сломанных ребра и понимать, что несколько недель мне придется надевать на пляж закрытый купальник, чтобы спрятать все черные и синие отметины.

— Майкл? — Джина пожала плечами. — Ты оказалась права. Ну, когда предположила, что он все хранит на компьютере. Полиция получила ордер и конфисковала его комп, а там оказалась куча всего — дневники, электронные письма, схемы тормозной системы «рамблера». К тому же они нашли гаечный ключ, которым он воспользовался. Ну знаешь, когда ослаблял болты, которыми крепилось дорожное ограждение. Сказали, что совпали частички металла. И еще кусачки, которыми он разрезал тормозную трубку «рамблера». Они обнаружили на лезвиях следы тормозной жидкости. Оказалось, парень не очень хорошо за собой прибирал.

Еще как.

Майкл был арестован по обвинению в четырех убийствах первой степени — ангелов РЛС — и в шести покушениях на убийство: пять из них касались нас, оказавшихся в «рамблере» с испорченными тормозами, и одно — того, что, как считала полиция, Майкл сделал со мной на Площадке.

Я не стала их поправлять. Хочу сказать, не то чтобы я могла сесть там и заявить: «Ах да, по поводу моих ран и ушибов. Майкл тут ни при чем. Нет, все это сделали призраки его жертв, потому что я не давала им его убить».

Я решила, что лучше позволить им продолжать думать, будто это Майкл в ответе за мои сломанные ребра и четырнадцать швов на голове… не говоря уже о двух стежках на губе. В конце концов, он же собирался меня убить. Ангелы просто помешали ему. Если подумать, на самом деле они спасли мне жизнь.

Ага. Чтобы иметь возможность убить меня самим.

— Короче, слушай, — снова привлекла мое внимание Джина. — Твой домашний арест — ну знаешь, за то, что ты сбежала из дома и села в машину к Майклу, хотя мама ясно и четко приказала тебе этого не делать, — не начнется, пока я не уеду. Я сказала, что следующие четыре дня мы проведем на пляже. То есть ты ведь все равно не пойдешь в школу. Не со сломанными ребрами. Ты же не сможешь сидеть. Но точно будешь способна лежать , ну ты понимаешь, на полотенце. Мне удалось уговорить твою маму, чтобы она позволила тебе по крайней мере это .

— Звучит как хороший план.

— Отл, — отозвалась Джина.

По-видимому, она имела в виду «отлично», только сократила его — очень похоже на то, как Соня частенько сокращал слова, потому что слишком ленился произносить все звуки. Так пицца стала «ццой», а Джина — «Джи». Я вдруг поняла, что у нее с Соней гораздо больше общего, чем я думала.

— Пойду схожу за диетической кокой, — сказала Джина, сползая с моей кровати — осторожно, чтобы не толкнуть матрац, поскольку медсестра уже дважды приходила и предупреждала, чтобы она этого не делала. Будто во мне было не достаточно тайленола с кодеином, чтобы блокировать любую боль. Мне на голову могли уронить сейф, а я, наверное, и не заметила бы. Джина остановилась у двери и повернулась ко мне. — Хочешь?

— Конечно. Только убедись…

— Да, да, — бросила она через плечо, в то время как за ней медленно закрывалась дверь — Я достану где-нибудь соломинку.

Оставшись одна, я осторожно поправила подушки и, опершись на них, уставилась в пустоту. Люди, которым дают столько болеутоляющих, сколько мне, частенько так делают.

Но я не сидела бездумно. На самом деле я размышляла о том, что сообщил мне отец Доминик, когда навестил меня несколько часов назад. По какой-то жестокой иронии на следующее утро после ареста Майкла его сестра Лайла Медуччи вышла из комы.

О, не то чтобы она вдруг села и попросила миску хлопьев или типа того. Она все еще мало что соображала. По словам отца Ди, на ее реабилитацию, чтобы она стала такой, какой была до несчастного случая, уйдут месяцы, а то и годы — если это вообще когда-либо случится. Пройдет куча времени, прежде чем она снова сможет ходить, разговаривать или даже кушать самостоятельно.

Но она была жива. Жива и в сознании. Это мало утешало бедную миссис Медуччи, но хоть что-то.

Я как раз размышляла о превратностях судьбы, когда услышала какой-то шорох. И повернула голову как раз вовремя, чтобы заметить Джесса, который пытался исчезнуть.

— О нет, не смей! — приказала я, сев ровнее — и довольно болезненно надавив на ребра, должна вам сказать. — Вернись немедленно!

Он снова появился со смущенным выражением на лице.

— Я подумал, ты спишь. Поэтому решил зайти попозже.

— Чепуха! Ты увидел, что я не сплю, так что решил зайти попозже, когда будешь уверен, что я уснула. — Я поверить не могла. Просто не верилось, что я поймала его за попыткой смыться. Боль от этого, как я обнаружила, была гораздо сильнее, нежели от сломанных ребер. — Что, теперь ты собираешься навещать меня, только когда я в бессознательном состоянии? Так?

— Ты пережила серьезнейшее испытание, — пояснил Джесс. Никогда не видела, чтобы он испытывал такую неловкость. — Я слышал, как твоя мама дома просила всех не делать ничего, что бы могло тебя расстроить.

— Встреча с тобой не может меня расстроить.

Я была обижена. По-настоящему. То есть я понимала, что Джесс злится на меня за то, что я натворила — ну знаете, вся эта ерунда с заманиванием Майкла на Площадку, чтобы ангелы РЛС смогли его убить, — но не хотеть больше со мной даже разговаривать…

Ну, это было жестоко.

Должно быть, обида, которую я почувствовала, отразилась на моем лице, так как голос Джесса, когда он заговорил, был таким нежным, как никогда прежде.

— Сюзанна, я…

— Нет, — перебила я его. — Давай сначала скажу я. Джесс, извини меня. Извини за все, что случилось вчера вечером. Это моя вина. Поверить не могу, что я это сделала. Никогда в жизни не прощу себя за то, что втянула тебя во все это.

— Сюзанна…

— Я ужасный медиатор. — Начав, я уже не могла остановиться. — Худший на всем белом свете. Меня следовало бы выкинуть из медиаторской организации. Серьезно. Не могу поверить, что я действительно поступила так по-идиотски. И я не винила бы тебя, если бы ты никогда со мной больше не заговорил. Вот только… — Я подняла на него взгляд, осознавая, что в глазах у меня стоят слезы. Но на этот раз мне не было стыдно, что Джесс их увидит. — Просто ты должен понять: он пытался убить мою семью. И я не могла позволить ему остаться безнаказанным. Ты можешь это понять?