Мэг Кэбот - Воссоединение

Джесс оглянулся на мою гостью. Джину почти не было видно: только парочка бугорков под одеялом да множество ярко-медных кудряшек, рассыпавшихся по подушке.

— Не сомневаюсь, что она очень… крутая, — немного поколебавшись, сказал Джесс. Иногда мои словечки из двадцать первого века его озадачивают. Ну и ладно. Он частенько говорит что-то на испанском, на котором я не знаю ни словечка, и это озадачивает меня. — Просто кое-что произошло…

Я тут же оживилась. У него было очень серьезное выражение лица. На мгновение у меня мелькнула шальная мысль, что, возможно, говоря «кое-что произошло», Джесс подразумевал следующее: я наконец-то осознал, что ты идеально мне подходишь и что все это время я боролся с непреодолимым притяжением к тебе, а теперь все же проиграл схватку с самим собой ввиду твоей потрясающей неотразимости.

Но тут Джесс добавил:

— Я кое-что слышал.

Я разочарованно откинулась на подушки.

— О, так ты почувствовал возмущения в Силе, Люк?

Джесс недоуменно нахмурил брови. Само собой, он понятия не имел, о чем я. Редкие проблески моего юмора, по большей части, как ни печально, растрачивались на Джесса впустую. Совершенно неудивительно, что он не был в меня влюблен ни на вот столечко.

Вздохнув, я пояснила:

— Так ты что-то услышал по призрачному сарафанному радио. Что?

Джесс частенько узнавал о событиях, происходящих на, как это я называю, призрачном уровне. Непосредственного отношения к этим происшествиям он сам почти никогда не имел, но обычно все заканчивалось тем, что в них оказывалась вовлечена я, причем самым ужасным, угрожающим жизни — ну или по крайней мере страшно неприятным — образом. В последний раз, когда он «что-то услышал», меня в итоге чуть не убил сумасшедший застройщик.

Так что, думаю, вы понимаете, почему мое сердечко вовсе не заходится в восторге каждый раз, как Джесс упоминает, что что-то услышал.

— У нас появились новички, — сказал Джесс, продолжая гладить Гвоздика. — Совсем юные.

Я подняла брови, припомнив ребят в вечерних нарядах в магазине.

— Да?

— Они кое-что ищут, — продолжил Джесс.

— Ага, я в курсе. Пиво.

Джесс покачал головой. У него был немного отсутствующий взгляд, он смотрел куда-то мимо меня, словно видел что-то далеко-далеко за моим правым плечом.

— Нет, не пиво, — ответил он. — Они ищут человека. И злятся. — Джесс резко сфокусировал взгляд своих темных глаз на моем лице. — Очень злятся, Сюзанна.

Он глядел на меня с таким пылом, что я не выдержала и отвернулась. Во взгляде темно-карих глаз Джесса столько глубины, что я довольно часто не могу сказать, где заканчиваются его зрачки и начинается радужка. Это немного нервирует. Почти так же, как то, что он всегда зовет меня полным именем — Сюзанна. Никто никогда не называл меня так, кроме отца Доминика.

— Злятся?

Я посмотрела на учебник по геометрии. Ребята, которых я видела, не выглядели злыми ни на йоту. Возможно, напуганными, когда они поняли, что я могу их видеть. Но не злыми. Он точно говорит о ком-то другом, подумала я.

— Ну ладно, — согласилась я. — Буду держать ушки на макушке. Спасибо.

Кажется, Джесс хотел что-то добавить, но Джина вдруг повернулась, подняла голову и, прищурившись, посмотрела на меня.

— Сьюз, с кем ты разговариваешь? — сонно спросила она.

— Ни с кем, — ответила я, понадеявшись, что подруга не сможет увидеть виноватое выражение на моем лице. Ненавижу ей врать. В конце концов, она же моя лучшая подруга. — А что?

Джина приподнялась на локтях и изумленно уставилась на Гвоздика.

— Так это и есть знаменитый Гвоздик, о котором я столько слышала от твоих братьев? Черт, он и правда урод.

Джесс напрягся. Гвоздик был его «малышом», нельзя просто взять и назвать малыша Джесса уродом.

— Не так уж он и плох, — сказала я, надеясь, что Джина поймет посыл и заткнется.

— Ты что, на крэке? — поинтересовалась Джина. — Саймон, у этой твари только одно ухо.

Над туалетным столиком неожиданно задрожало большое зеркало в позолоченной раме. Оно часто так делает, когда Джесс раздражен — очень-очень раздражен.

Не знавшая об этом Джина уставилась на зеркало с растущим воодушевлением.

— Ух ты! — воскликнула она. — Здорово! Еще одно!

Она, конечно же, имела в виду землетрясение, но это было не землетрясение, как и в предыдущий раз. Это просто Джесс выпускал пар.

А в следующее мгновение бутылочка лака, которую Джина оставила на туалетном столике, взлетела и вопреки всем законам гравитации приземлилась прямо в чемодан, стоявший на полу возле кушетки на расстоянии двух-трех метров от столика.

Думаю, не стоит уточнять, что лак — а он был изумрудно-зеленым — был не закручен. И что приземлился он прямехонько на стопку одежды, которую Джина еще не распаковала.

Она издала крик ужаса и, пулей вылетев из-под одеяла, бросилась на пол, пытаясь хоть что-нибудь спасти. Я же в это время послала Джессу очень неодобрительный взгляд.

Но все, что он ответил, так это:

— Не надо на меня так смотреть, Сюзанна. Ты слышала, что она о нем сказала, — оскорбленно заявил Джесс. — Она назвала его уродом.

— Я называю его уродом постоянно, — прорычала я, — но со мной ты никогда так не поступал.

Он поднял бровь, на которой виднелся шрам, и бросил:

— Ну, когда ты так говоришь, это другое.

А потом, словно не мог нас больше выносить, вдруг взял и исчез, оставив после себя очень недовольно выглядящего Гвоздика и растерянную Джину.

— Не понимаю, — выдохнула она, разглядывая цельный купальник с леопардовым принтом, который был безнадежно испорчен. — Не понимаю, как это произошло. Сначала пиво в том магазине, а теперь это. Говорю тебе, Калифорния странная .

Размышляя обо всем этом на следующее утро в кабинете отца Дома, я вроде бы понимала, как должна была чувствовать себя Джина. Я имею в виду, ей, наверное, казалось, что в последнее время вещи летают туда-сюда до ужаса часто. Общим же знаменателем, которого Джина пока не заметила, было то, что летали они только тогда, когда я оказывалась поблизости.

У меня складывалось ощущение, что если она пробудет тут всю неделю, то просечет фишку. И быстро.

Падре был поглощен «Геймбоем», который я ему всучила. Я опустила газету с некрологом и позвала:

— Отец Дом.

Его пальцы лихорадочно порхали над кнопками, которые управляли фигурами.

— Минуточку, Сюзанна, пожалуйста, — ответил он.

— Э-э, отец Дом? — Я помахала газетой в его сторону. — Это они. Ребята, которых я вчера видела.

— Эм-хм-м… — ответил падре.

Пискнул «Геймбой».

— Так что нам, наверное, стоит за ними присматривать. Джесс сказал…

Отец Доминик знал о Джессе, хотя их отношения были, скажем так, не особо теплыми: отец Ди здорово возражал против того, что, по сути, в моей спальне жил парень. У него с Джессом состоялась приватная беседа, и хотя падре вышел с нее до некоторой степени успокоенным — несомненно, тем фактом, что Джесс, разумеется, не питал ко мне ни малейшего любовного интереса, — он по-прежнему заметно напрягался каждый раз, как всплывало имя Джесса, так что я старалась упоминать его только при крайней необходимости. Я решила, что сейчас как раз один из таких моментов.