Дж. Уорд - Поцелуй Крови

Девушка была избита до неузнаваемости, черты лица опухли настолько, что если бы не длинные волосы и порванная юбка, то было бы невозможно определить ее пол. Одна рука точно вывихнута, конечность бессильно болталась от плеча… и на женщине осталась лишь левая туфля на высоком каблуке, колготки были порваны.

С дыханием все было очень плохо. В ее груди раздавалось бульканье, словно она захлебывалась от собственной крови.

Райм, ответственная за прием новеньких, сидела на корточках у дивана. Подняв голову, она прошептала сквозь пелену слез на глазах:

— Не думаю, что она выживет. Как можно выжить в таком…?

Марисса взяла себя в руки. Другого выхода не было.

— Не получается связаться с Доком Джейн или Эленой? — спросила она хрипло.

— Я звонила в особняк, — ответила Мэри. — Клинику. На их мобильные. По два раза.

На мгновение Марисса ужаснулась при мысли, что это могло значить для нее самой. Может, Братьям понадобилась медицинская помощь? Все ли в порядке с Бутчем?

Но всего на мгновение.

— Дай мне телефон… и уведи жителей в крыло Велси. Я хочу, чтобы все были там на случай, если придется впустить мужчину в «Убежище».

Мэри бросила ей телефон с кивком.

— Я займусь этим.

«Убежище» оправдывало свое название: служило убежищем для женщин-жертв домашнего насилия, здесь они находили приют и возможность реабилитации для себя и своих детей. И после того, как Марисса провела несколько веков бесполезного существования в Глимере, будучи ненужной нареченной Короля, она нашла здесь свое призвание, в службе тем, кого в лучшем случае унижали морально, а в худшем — с кем ужасно обращались физически.

Мужчин не пускали внутрь.

Но чтобы спасти жизнь этой женщины, она нарушит правило.

Ответь на звонок, Мэнни. Ну же , — молила она, когда пошли первые гудки. Ответь на чертов звонок…

Братство Черного Кинжала было не в полном составе.

На самом деле, присутствовали всего два Брата и Король.

Когда Абалон, Первый советник Рофа, сына Рофа, отца Рофа, вошел в комнату аудиенций, чтобы встать перед своим правителем, он очень остро ощущал присутствие воинов. Он знал их исключительно как заботливых и цивилизованных мужчин, но, учитывая, что он собирался доверить им свою единственную дочь, их более очевидные особенности сейчас открыто бросались в глаза.

Брат Вишес смотрел на него немигающими глазами алмазного цвета, татуировки вокруг левого виска казались воистину зловещими, его крайне мускулистое тело было упаковано в кожу и обвешано оружием. Рядом с ним стоял Бутч, так же известный как Дэстройер… в прошлом человек, с бостонским акцентом, Омега заразил его и бросил на погибель… но он стал одним из немногих, кто пережил искусственное превращение.

Пара была неразлучна, так и подмывало повесить на них ярлыки хорошего и плохого копов. Очевидно, произошла смена парадигмы. Бутч всегда улыбался и проявлял дружелюбие, но сейчас его никто не пожелал бы встретить в темном переулке: его прищуренные светло-карие глаза были непоколебимы.

— Да? — Абалон обратился к Королю. — Я могу быть вам чем-то полезен?

Роф погладил квадратную светлую макушку своего пса-поводыря, Джорджа.

— Мои парни хотели поговорить с тобой.

А, да, подумал Абалон. Он подозревал, о чем пойдет речь.

Бутч улыбнулся, будто хотел сгладить резкость своих слов:

— Мы хотим убедиться, что ты осознаешь суть учебной программы.

Абалон прокашлялся.

— Я знаю, что это очень важно для Пэрадайз. И надеюсь, что программой предусмотрены курсы самозащиты. Я хочу, чтобы она была… в бóльшей безопасности.

Эта потенциальная выгода — единственное, что помогло ему пережить конфликт между его ожиданиями относительно своей дочери и ее будущего и тем, что она выбирала для себя сама.

Не получив ответа, Абалон перевел взгляд с одного Брата на другого.

— Что вы не договариваете?

Вишес открыл было рот, но Брат Бутч вскинул ладонь, обрывая его.

— Твое предназначение здесь, в службе Рофу, превыше всего.

Абалон отпрянул.

— Вы хотите сказать, что Пэрадайз непригодна из-за моей должности? Дражайшая Дева-Летописеца, почему вы не предупредили…

— Мы хотим, чтобы ты понимал, что учебная программа — это не только книжные знания. Это подготовка к войне.

— Но кандидаты не обязаны сражаться в городе во время обучения, правильно?

— Мы беспокоимся об этом. — Брат обвел рукой комнату. — Нельзя, чтобы что-то влияло на ваши отношения с Рофом и твою работу при Короле. Пэрадайз может участвовать в программе наравне со всеми, но ее неудача или ножевая рана не должна создать напряжение между нами.

Абалон облегченно выдохнул.

— Не волнуйтесь об этом. Ее успех или поражение определяется ее собственными заслугами. Я не жду особого отношения к ней… и если она не сможет соответствовать? Значит, ее должны исключить.

На самом деле, Абалон бы ни за что не признался, но он молился и даже ожидал, что так и будет. Не хотел, чтобы Пэрадайз разочаровалась в себе и своих способностях, но… последнее, чего он желал для своей дочери — оказаться перед ужасами жизни… или, Боже упаси, на самом деле попытаться участвовать в сражениях.

Такое он не мог даже вообразить.

— Не беспокойтесь, — повторил он, посмотрев на Братьев и Короля. — Все будет хорошо.

Брат Бутч посмотрел на Вишеса. Потом снова перевел взгляд.

— Ты же читал заявочный лист?

— Она заполняла его.

— Значит, не читал?

— Она сделала это самостоятельно… я должен был подписать его, будучи ее опекуном?

Вишес прикурил самокрутку.

— Тебе же лучше быть готовым.

Абалон кивнул.

— Да, я готов. Будьте уверены.

Пэрадайз росла в нежных условиях и традициях аристократии. Она работала над своим физическим состоянием последние два месяца — весьма усердно, стоит признать — и он чувствовал ее предвкушение, когда она завершала здесь дела, готовясь покинуть должность. Но была очень высока вероятность того, что после завтрашнего сбора, когда начнется настоящая работа, она пойдет на попятную… или ее попросят уйти.

Его сердце разорвется при виде ее поражения.

Но лучше так, чем ее смерть на поле боя, в попытке доказать, что она — нечто большее чем то, что диктует ее аристократическое положение в обществе.

Братья всё не сводили с него глаз, и Абалон склонил голову:

— Я знаю, ей придется очень тяжко. Я вполне готов к этому. И я вовсе не наивен.

— Ладно. Твоя правда, — сказал Бутч спустя мгновение.

— Мой господин, есть что-то еще? — спросил Абалон у Короля.

Когда Роф покачал головой, Абалон поклонился каждому из присутствующих.

— Благодарю за вашу заботу. Пэрадайз — самое дорогое, что есть у меня … все, что осталось от моей любимой шеллан. Я знаю, завтра она будет в добрых и щедрых руках.