Лаура Тонян - Плохие парни по ваши души

Черт бы побрал тебя, Джейн!

И какого хрена Анна не отвечает на мой звонок?!

Я сижу, прожевывая злость, несколько минут. Д линные гудки эхом проносятся по закоулкам моего сознания. Что за день сегодня? Громко фыркая, я откидываю телефон и вновь прислоняюсь к спинке дивана. Анна решила игнорировать меня? Или занята?

Невозможно.

Для Росса Картера она всегда свободна. В любое время дня и ночи. Не то чтобы я беспокоюсь о нескольких, безрезультатных попыток дозвониться до нее…

Может, действительно что-то случилось?

Но у меня не остается времени на размышления. На пейджер приходит сообщение о новом задании. Нужно забрать душу какого-то несчастного вора, ограбившего за свою никчемную, короткую жизнь несколько заправок и один магазинчик рыбацких принадлежностей.

За его душу предлагают всего сто баксов.

Негусто.

Но я отрываю свою задницу от дивана, хватаю со стойки пиджак и иду к выходу, чтобы сделать свою гребаную работу.

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Анна

Когда мама нервничает, она начинает заниматься уборкой, доводя все до блеска с маниакальной одержимостью. Таким способом она пытается абстрагироваться от внешнего мира и побыть наедине со своим внутренним «я».

Вот как сейчас.

Прошел час, может, два после того, как я отправила Эйдена домой, перед этим взяв с него клятву, что он не расскажет о произошедшем в моем доме ни одной живой и мертвой душе. Эйден выглядел болезненно бледным, но он пообещал. Интуиция подсказывает мне, что сейчас парень заливает в себя высокоградусное, крепко успокоительное в каком-нибудь баре.

Я сижу в гостиной и с тревогой наблюдаю, как мама оттирает несуществующее пятнышко с полки книжного стеллажа пятую минуту.

— Давай поговорим, — со вздохом начинаю я.

Сколько можно молчать? Пусть уже выговорится, накричит и отчитает меня, и все станет как раньше.

Она молчит, сердито глядя вниз, но больше не водит тряпкой по гладкой деревянной поверхности.

— Так и будешь игнорировать меня дальше? — я кривлюсь в гримасе.

Мама издает фыркающий звук и идет на кухню.

— Боже, — я закатываю глаза, поднимаюсь с дивана и нагоняю ее под невысокой аркой. — Хватит дуться.

— Ты — несносная девчонка! — она резко останавливается и оборачивается ко мне с сурово-возмущенным выражением лица. — Это кажется тебе веселым? То, что ты путаешься с демонами?!

— Эйден не опасен, — я опираюсь плечом о стену и скрещиваю руки на груди.

— Он — зло.

— Да ты вспомни его лица! — я усмехаюсь. — Эйден был чертовски напуган, когда ты швырнула его в стену. И вообще, — я добавляю своему тону серьезности, — кто учил меня быть вежливой с гостями?

Мама недовольно шипит ругательства сквозь стиснутые зубы и отходит от меня.

— Кажется, я и была вежлива. Пусть поблагодарит, что не убила его.

— Ты сама Доброта, — ворчу. — И я еще удивляюсь, что у тебя нет друзей?

— Если бы твоя бабушка была сейчас жива, она прочистила бы тебе мозги.

Я пожимаю плечами.

— Но она мертва.

Мама бросает на меня гневный взгляд. Ей не нравится, когда я напоминаю ей, что ее матери больше нет в живых. Мы с бабушкой ладили, конечно, просто мама держится за прошлое. И мне кажется, так будет всегда.

— Как насчет того, чтобы помочь мне с уборкой, Анна? — с недовольством подмечает она и проходит мимо меня, чтобы вернуться в гостиную. Я замечаю краем глаза, как она принимается протирать журнальный стол, хотя именно с него начинала уборку.

— Он чистый, — говорю я, не желая больше злить ее.

Дело же не в поддержании чистоты, в чем я не очень сильна. Дело в том, что она хочет контролировать мой круг общения, а я этого никогда не позволю. Я люблю маму, и она единственный человек в моей жизни, ради которого я была бы готова пожертвовать абсолютно всем.

Но мои друзья не должны ее касаться.

Мы с Эйденом стали хорошими приятелями. И, несмотря на проблемы — неотъемлемую составляющую нашего существования — я не хочу портить отношения между нами. Возможно, однажды мы станем отличными друзьями.

Мои мысли переносятся к Джейн, и я ловлю себя на мысли, что хочу проведать ее, узнать, как она справляется со стрессом после аварии. Я, правда, беспокоюсь, и это неудивительно.

Черт!

Внезапно лестница перед глазами начинает плыть. Кажется, что она так близко, хотя я знаю, что мне нужно пройти к ней несколько шагов. Всего пару шагов… Я протягиваю руку, чтобы положить ее на перила для поддержки, но вместо этого падаю. И понимаю, что мне стало плохо, только когда мама подлетает с расспросами.

— Анна, детка! — ее побелевшее, вытянувшееся от шока лицо троится в моих глазах, и я открываю рот, чтобы сказать, что все в порядке, но вместо слов с онемевших губ слетает хриплый, протяжный стон.

Мама помогает мне принять сидячее положение. Ее ледяная рука покоится на моей спине, поддерживая ватное тело.

— Я… сейчас буду в порядке, — говорить в полный голос не получается, поэтому я шепчу.

— Что с тобой происходит? Это впервые?

Нет. Такое уже случалось. Несколько раз.

Только вместе этого я киваю в подтверждение ее последнего вопроса.

Я прислоняюсь спиной к стене, которую мама совсем недавно выкрасила в яркий цвет.

— Нет, ты темнишь, — вглядываясь в мое лицо, убежденно произносит она. — Я это определенно могу почувствовать.

Ее руки сползают к моим плечам, она крепко хватается за них, но удерживается от того, чтобы встряхнуть меня. Но я вижу, как сильно ей хочется сделать это.

— Что с тобой, Анна? Господи, — мама громко ахает. — Боже мой… Что ты натворила?!

Ее глаза выдают неподдельное беспокойство. Они бегают в растерянности, хватка ослабевает, но это делает ситуацию хуже. Мама боится.

Дерьмо-о.

— Не считывай мои воспоминания, — я морщусь от головокружительной слабости. — Ты вторгаешься в мои мысли… прекрати…

Я запускаю пальцы в волосы и сгибаюсь пополам, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.

— Я перестану делать это, если ты мне все расскажешь, — предупреждает мама.

Ее терпение на пределе.

Каким-то образом мне удается поднять глаза на нее.

— Ладно. Хорошо. Я скажу. Только… пожалуйста, уйди из моей головы.

Тошнота отступает и чувство, будто в голове мне пытаются просверлить одновременно несколько тысяч дырок, притупляется, вскоре исчезая полностью.

— Ты ведь знаешь, что дочка мэра попала в автокатастрофу?

Мама коротко кивает.

— Она должна была умереть, — я затаиваю дыхание. — Но я предотвратила это. И что-то пошло не так.

Первые несколько секунд мама ничего не говорит в ответ. Поначалу я решаю, что она не расслышала, но когда открываю рот, чтобы повторить сказанное ранее, меня перебивает ее шокированный возглас:

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!