Ольга Миклашевская - Тайна острова Драконов

Я засыпала и просыпалась невпопад, не задумываясь над тем, проспала я пять часов или пять минут. В подобном состоянии я готова была провести вечность – никаких забот, никаких мертвых капитанов и принцев, никаких черных, белых или серо-буро-малиновых амулетов. Только я, Верли, небо и дующий в лицо обжигающе холодный ветер.

В одну из ночей я заметила, что мы стали лететь ниже, а затем дракониха совершила такой маневр, что я чуть было не свалилась с высоты птичьего полета прямо в… Я глянула вниз и поняла, что мы снова оказались над сушей. Только вот что это за место? Неужели?

Когтистые лапы тараном врезались в рыхлую податливую почву, и я подумала, что как раз сейчас время сделать сальто через левое плечо. Слезла с драконьей спины, огляделась. Кругом мрак.

Погодите – нет. Вон там вдалеке горят огни – значит, поселение недалеко. А там, где есть живые существа (если они не кровопийцы и не гремлины – эти так вообще любят над своими жертвами всячески измываться), там есть и вода, и еда, и, вполне вероятно, кровать. А то после сна в сидячем положении я разогнуться не могу.

Я обернулась в поисках Верли – та уже смачно причмокивала, поедая сочные листики с невысоких молодых деревьев. Немного успокоившись, я пошла на свет.

Каждый шаг давался с трудом и стоил сотни шагов меня прежней. Ноги налились свинцом – вдруг возникло сильное желание лечь на землю и вот так и умереть.

В крайнем доме почему-то не горели огни. Калитка была распахнута, одичавшие куры с вытаращенными глазами носились по двору от ошалевших петухов и уличных котов.

Смутно знакомые окна без всяких занавесок всколыхнули что-то в душе. Подмоченное недавно прошедшим дождем вывешенное на веревке белье сиротливо белыми флагами приветствовало нерадивую хозяйку.

И, почувствовав сырой запах родной земли, я поняла, что плачу.

Немного постояв у калитки, я все же решилась зайти в дом, нашла на ощупь огниво и практически истлевшую свечу, зажгла фитилек и, поставив подсвечник на подоконник, уселась за стол перед окном, подперев подбородок рукой.

Не могу точно сказать, сколько еще ночей мне было суждено провести вот так у окна, равнодушно высматривая в небе знакомые созвездия. Хотелось мне того или нет – Посейдон решил проверить, насколько я прочна и непробиваема. И теперь остается лишь удар за ударом отражать нападение. Но это все завтра, а сейчас я не собираюсь думать ни о чем, кроме неба, звезд и феерично вспыхивающих в небе огоньков, – это проплывали по небу неторопливые важные дирижабли. Может быть, завтра я отправлю Дикому Парусу голубя, а затем пойду и отдам честь и голову начальнику королевской стражи, а может, и нет. Один черт морской знает, что будет со мной через час, месяц, год. И это, признаться откровенно, служило моим единственным утешением, заставляющим смотреть на реальность как на забавные приключения, что помогают скоротать нам пару вечеров, дабы не помереть со скуки.

И сейчас моим желанием было побыстрее примоститься на любой горизонтальной поверхности и проспать до полудня. Вздохнув, я прикрыла ставни, оставив только крохотную щелочку, через которую в спальню пробивалась звездная дорожка.

Луна убывала.

Я люблю эту историю. Не поймите меня неправильно: не слепой любовью писателя, который обожает каждую написанную им букву. Я люблю ее, потому что прекрасно помню, какой счастливой была, когда над ней работала.

Это было то, ради чего я каждый день вставала в три часа утра (или, как говорили друзья, ночи) и с трудом заставляла себя лечь спать вечером. Даже лежа в кровати, я всегда мечтала о Шрам, Шторм, драконах и пиратах. Представляла себе их приключения, живо рисовала в воображении острова и пиратские шхуны.

С кораблями, правда, пришлось знатно потрудиться. Я распечатала себе несколько десятков статей об устройстве морского судна, а также скупила в районном книжном магазине все детские энциклопедии на тему пиратов. Но, если вы профессиональный моряк и нашли в книжке множество неточностей, я заранее прошу прощения. Это исключительно моя ошибка, а вовсе не авторов энциклопедий.

Путешествие было увлекательным, и я очень хочу повторить его во второй части дилогии, хотя сама обычно предпочитаю писать и читать романы, помещающиеся в одну книгу. Но с миром Шрам пока просто не хочется расставаться.

Надеюсь, вы полюбите героев так же, как полюбила их я. И если вам пока не нравится Шеллак, поверьте на слово, он хороший парень! Просто дайте ему шанс!

Несмотря на то что писательское ремесло преимущественно одиночное, есть несколько людей, которых мне очень хочется тут упомянуть.

Итак, спасибо:

Александру Прокоповичу, строгому, но справедливому. А также всей команде «Астрель-СПб» за то, что отвечали на мои вопросы даже в одиннадцать вечера выходного дня. Я готова вас расцеловать в обе щеки за каждый вопрос «а что будет дальше?».

Игорю Бурлакову, иллюстратору моей мечты. Ваша обложка к «Это все зелье!» заставила меня плакать. Надеюсь, мы будем работать вместе даже тогда, когда я начну писать практические руководства для любителей-садоводов. И больше, больше драконов на обложках!

Татьяне Титовой из редакции Mainstream за то, что делает невозможное! Не пугайся, но твой телефон я могу набрать с закрытыми глазами.

Сергею Тишкову, в очередной раз, но точно не в последний.

Моей семье – вы самые чуткие и понимающие. Мама, проверь, в этой книге должно быть больше трехсот страниц!

Маше Богатых-Массо. Ты самая лучшая группа поддержки! В этом мире так мало по-настоящему добрых людей, что всех персонажей мне хочется списывать именно с тебя.

Наташе Кутыревой, потому что авторы – самые чувствительные натуры в мире, а ты знаешь, как найти ко мне подход.

Всем тем, кто пишет отзывы на мои книги, выкладывает фотографии и делится новостями в Твиттере! Вы бесценны, и вы это знаете.

Коллегам-блогерам за то, что поддержали мой дебют. Ульяна Петрухина, ты все еще ответственна за все происходящее!

Все вместе вы исполнили мечту шестилетней девочки, которая точно знала, кем она хочет стать. И если это не чудо, то что?

Шрам поет переделанную песню Джорджа Стерлинга «Старая пиратская песня» (перевод В. Левика).

Шкипер – должностное лицо, отвечающее за хозяйство на корабле.

Грот-мачта – самая высокая мачта на корабле.