Бронислава Вонсович - Эрна Штерн и два ее брака

– Тебе Олафа совсем не жалко? – поразилась подруга.

– Я слышала кусок разговора, где Штаден говорил, что не трогает его, чтобы меня не расстраивать. Было это как раз вчера. Думаю, Олаф сам какую-то гадость сказал, а значит, часть вины за случившееся и на нем есть. Его же неоднократно предупреждали и я, и леди Кларк, да и сам Штаден…

На практикуме леди Кларк сразу увидела пострадавшего Олафа, нахмурилась и укоризненно посмотрела на меня. Но не устыдила. Моя совесть была чиста – виноватой себя я не считала. Я сделала все, чтобы это предотвратить. Да, строго говоря, куратору тоже не удалось убедить Зольберга, напротив, после беседы с ней парень уверился, что все делает правильно, и начал осаждать меня с еще большим усердием. Зная характер Штадена, легко было предположить, что рано или поздно все закончится побоями Олафа.

При леди Кларк Фогель собрала все свое мужество и опять пошла с нами ругаться. Она требовала, чтобы любовь всей ее жизни никто не обижал. Грета весьма деликатно предложила ей обсудить данный вопрос со Штаденом, на что Лиза, покосившись на меня, ответила, что предпочла бы решить это с нами. Я ей сказала, что, если Олаф выполнит единственную просьбу Штадена, проблем между ними возникать больше не должно.

– Какую просьбу? – проявила непонятливость Фогель.

– Быть подальше от Эрны, – совершенно недипломатично сказала ей Грета. – Держи его при себе, Лиза. И тебе приятно, и ему безопасно. В случае чего ты его защитишь, не так ли?

– Я не возражаю, – расстроенно ответила она. – Только он не хочет все время находиться со мной.

На мой взгляд, Олаф весьма благосклонно принимал фогелевскую заботу о своем драгоценном здоровье, что я и сказала. Лиза просияла и отправилась опять опекать страдальца.

– Помяни мое слово, – мрачно изрекла Грета, глядя ей вслед, – не успеет у него челюсть зажить, как он и думать о ней перестанет. Начнет опять вокруг тебя круги нарезать. Придется нам опять ждать пакостей с Лизиной стороны.

– Вдруг Олаф с ней останется? – понадеялась я. – Ходил же он с ней почти целый семестр, должен был привыкнуть. И сейчас он от нее не шарахается.

– У него и выбора нет, к чему привыкать. Если не к Фогель, то к постоянно сломанным костям, – заявила Грета. – Наверное, зря я вчера на Штадена разозлилась. Он прав оказался. Да и разозлилась я так сильно, скорее всего, потому что нам с Марком пришлось отводить Олафа в целительское крыло.

Но теперь Олафа везде водила Фогель, что меня полностью устраивало – никого не надо было уговаривать оставить меня в покое, и день прошел безо всяких потрясений. А вечером неожиданно пришел Крастен, что несказанно удивило нас с Гретой. Он как пообещал тогда подруге повторить свою выдающуюся речь, так больше и не появлялся. А сейчас его к нам привело отнюдь не желание выполнить свое обещание. Сказал он об этом не сразу, немного помялся для приличия и обратился ко мне с просьбой сделать защитный артефакт. Я растерялась. Штаден просил меня этим не заниматься, но распространялось ли это на его друзей?

– Не знаю, – неуверенно сказала я. – Кэрст просил меня не брать заказы. Мне бы не хотелось его злить, он и так в последнее время сердится постоянно.

– Да, учеба в вашей академии сильно испортила его характер, – согласился Эрик.

– Испортился, скажете тоже, – насмешливо фыркнула Грета. – Он всегда таким был, с самого начала. Только в последнее время немного успокоился, да и то умудрился вчера одному парню челюсть сломать.

– Просто так? – поразился курсант. – Это совсем на него не похоже.

– Нет, причина была, – нехотя признала Грета.

– Когда мы вместе учились, ничего такого не было, – сказал Крастен. – Его даже в пример приводили как человека уравновешенного, умеющего держать себя в руках.

– Это он-то уравновешенный? – поразилась подруга. – Как у вас тогда неуравновешенные себя ведут?

– Сейчас – нет. Я же сказал, за время учебы у вас Штадена его характер испортился. Все наши это отметили. Наверное, из-за того, что у вас девушки слишком навязчивы. Некоторые даже к нам на занятия прибегали. Его нынешние сокурсники рассказывали, пока он голос не повысит, ничего не хотят понимать.

При таком весомом подтверждении популярности Кэрста у меня что-то внутри неприятно кольнуло.

– Часто к нему кто-нибудь прибегает? – равнодушным голосом поинтересовалась я.

– Эрна, вы не подумайте, он вовсе их не поощряет, – смутился Эрик, явно решив, что сказал лишнее. – У нас дежурные на входе редко посторонних пропускают.

– Меня, собственно, не особенно волнует, поощряет он их или нет. Вы же знаете, как мы поженились.

Грета восприняла течение моих мыслей как своих собственных, энергично постучала ноготками по столу и столь же энергично спросила:

– Эрик, вы же в курсе наших неприятностей с приворотом?

– Конечно, Дитер рассказывал. Попробуй тут что-то утаить – его же постоянно таскают на допросы.

– Вот. Мы как раз вчера размышляли, кто это мог сделать. Одно из предположений – девица, влюбленная в Штадена, – продолжила подруга. – Он сам сказал, что ни с кем не встречается, и мы успокоились. Но если, как вы говорите, к нему девицы толпами ходят, одна из них могла решить, что бегать к свободному курсанту намного интереснее, чем к женатому, понимаете? Эрик, вы же нам расскажете, кого видели?

Но нашего гостя убедить было не так просто. Мужская солидарность в нем была прочна, как стальной прут.

– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, – твердо ответил Крастен. – Тем более что те несколько девушек, которые пытались к нему пройти, на толпу никак не походят.

Не тот это был ответ, который нам от него нужен. Пролить свет на случившееся с браслетом могла только правда, и чтобы ее получить, я готова была использовать все рычаги давления, что у меня были.

– Эрик, а если я соглашусь артефакт сделать? – спросила я. – Так, из дружеских побуждений.

Сразу стало понятно, что путь к нужной информации я выбрала правильный. Глаза курсанта заблестели, сам он задумался. Наверное, не предаст ли он мужскую солидарность, если поможет нам в выяснении личностей возможных преступниц.

– Я из них никого не знаю, – сделал он последнюю попытку сохранить информацию от нас в тайне. – Они могут быть и не из вашей академии.

Грета азартно придвинулась к нему поближе. Все, осталось лишь немного его подтолкнуть, чтобы он нам рассказал нужное.

– Вы внешность опишите, – предложила она. – Вдруг мы кого узнаем.

Курсант сопротивлялся недолго. Когда я твердо пообещала сделать ему защитный артефакт, он описал трех девиц, которых он видел рядом со Штаденом. Очень было похоже, что все они отсюда. Информатора нужно было вознаградить, и я предложила Крастену прийти, как только найдет походящую подвеску, но не раньше конца недели. Он поблагодарил и ушел, а мы с Гретой засели над листком, на котором были записаны приметы, позволившие нам безошибочно определить ту самую злосчасную Ингрид, так удачно покрашенную в комнате Штадена, девицу с первого курса, виденную мной на осеннем балу в компании Кэрста, и пятикурсницу, про которую я не подумала бы, что она может бегать за парнем, который к тому же еще и чужой муж.