Анна Чарова - Магия страсти [litres]

Впервые меня расстраивало, что не он у меня первый, я разметала бисер, благо, много осталось в душе хорошего, светлого – для него. Страха нет, даже неизбежность старости не пугает. Наоборот, хочется разделить с ним буйство молодости и неторопливую мудрость зрелости.

Проснулась я перед рассветом от того, что пересохло во рту. Стараясь не потревожить Эда, села, с сожалением отметила, что мы проспали эту ночь. Но ведь у нас есть целое утро! Сейчас попью воды и разбужу его поцелуем, да не простым, особенным! Вряд ли он испытывал такое!

Встала, переступила через Эда одной ногой, потянулась к кувшину, с жадностью напилась, поставила его на место, посмотрела на переправу, замершую в ожидании рассвета: на громады колес, возле которых дремал мускулистый титан, на хлипкие клетушки, на нашу повозку, на каменистый пустырь для телег, на гостиницу, откуда вышла группа темных силуэтов и направилась к переправе. Немного отойдя, незнакомцы столпились, начали что-то обсуждать. Один из них махнул в нашу сторону, и все они повернули головы. Бросилось в глаза, что вооружены они короткими саблями и арбалетами.

Они ведь по нашу душу! Сердце будто с цепи сорвалось, меня бросило в жар и холод. Натянув сорочку, я села, одной рукой принялась тормошить Эда, второй – искать верхнее платье.

– Эд, вставай!

Он проснулся мгновенно, как и подобает солдату. Не спрашивая ни о чем, натянул штаны, сначала взял с тумбочки арбалет, потом выглянул в окно, выругался на местном языке.

– Пять человек идут сюда. Пятеро – к другой такой же хижине на той стороне двора, но они будут здесь, как только…

– Вижу. Знаю. Что делаем?

Эд выглянул в окно: пятерка врагов не спешила, шла вразвалочку. Оставалась надежда, что это или стражники, или какие-то работники, но она была призрачно мала.

– Бежим к нашей телеге, – шепнул он. – Спрячемся за ней. Потом ты бежишь к переправе, ко второй карете, я стреляю по ним. Потом бегу я, переправляемся вместе.

До телеги было метров пять, от нее до второй кабинки – столько же.

Я взяла арбалет, уперлась в него ногой, натягивая тетиву, потянулась к колчану со стрелами, взяла одну, она напоминала гибрид чернильной ручки и ракеты (и чего их называют болтами?), зарядила оружие, отмечая, что тело само знает, что делать, надо просто расслабиться и дать волю рефлексам.

– Стрел мало. – Я взяла себе пять, в колчане оставила чуть больше.

– Главное – переправиться, на той стороне позовем на помощь. Здесь лучше не звать, наше единственное преимущество – внезапность.

Надо отдать должное этому телу – при опасности оно не впадало в ступор. Эд бесшумно выскочил на улицу, прижался к стене, держа арбалет наготове. Я встала рядом с ним, он порывисто поцеловал меня в губы и шепнул:

– Беги к телеге на счет «три». Раз, два. – Он высунулся из-за угла и выпустил стрелу во врагов. – Три!

Я рванула к цели, присела за повозкой, спустила тетиву вроде наугад, но один из нападавших, бросившихся врассыпную, вскрикнул и упал рядом с налетчиком, застреленным Эдом. Перезаряжая арбалет, я выглянула из укрытия – враги бежали к телегам, которые стояли на пустыре, от ближайшей до моей повозки было метров десять.

Эд вскинул арбалет; делая вид, что стреляет, рванул ко мне, сел на колени, выглянул из укрытия, и в доску над его головой впилась тонкая стрела с красным опереньем из пергамента. Меня бросило в жар – дошло, что если бы налетчики стреляли прицельно, то не промахнулись бы. Они еще не оправились от потрясения, потому и…

– Стреляй и беги, – скомандовал Эд.

Я глянула вперед. До первой кабинки вообще рукой подать, но она хлипкая и веревочная, нас там застрелят. А вот вторая обита по бокам какими-никакими, но досками, еще бы щит взять, но поблизости нет ничего подходящего.

Не спеша выполнять команду Эда, я посмотрела на вторую группу, которая направилась к хижине на другом конце переправы: они спрятались за крайним колесом и теперь по одному перебегали к колесам, что ближе.

Мускулистый работник переправы проснулся и сразу же получил стрелу в горло.

– На пооомощь! – заорала я что было сил. – Пожар! Горим!

Вспомнились азы самообороны: если хочешь, чтоб тебе помогли, не зови на помощь и не ори, что убивают – люди с большой вероятностью не захотят рисковать и не придут. А вот на пожар взглянуть захочет каждый.

– Пожар! Воды! – крикнул Эд, я выстрелила в перебежчика за колесом, он тоже заголосил, схватился за ногу.

Зарядив арбалет, я рванула ко второй клетушке – она была не прямо напротив повозки, а чуть дальше, потому я рисковала быть застреленной. Сделав колесо, я прыгнула, кувыркнулась, вкатилась в нее… И сообразила, что в суматохе не удосужилась спросить, как она работает. Ну и ладно, Эд поможет! Потому я просто присела, выцеливая врагов за телегой.

Один высунул голову – в него полетела стрела. Вскрик – есть!

Остались три стрелы, зато возымели действие наши вопли: во дворе гостиницы поднялся шум. Полуголый мужик выскочил на дорогу, и налетчики сразу же ранили его в живот.

– Помогите, грабят! – заорала я, срывая голос. – Мы тут, на переправе! Спасите! Воры!

Воров постояльцы испугались и засели во дворе, предпочитая не рисковать попусту, а охранники нам на помощь не спешили. Между тем я вставила третью стрелу, осталось еще две, и у Эда примерно столько же.

Наших противников не заботило, что их злодейство раскрыто, они решили добраться до меня любой ценой. Вот же маньяки!

– Прыгай! Переправляйся! – крикнул Эд, махая мне. – Я им не нужен! Я – позже!

– Не знаю как! – ответила я, целясь в телегу, за которой укрылись преследователи.

– Просто…

Зазвонил набат, да так громко, что я не разобрала слов Эда. Колокол все бил, бил по натянутым нервам. Еще, похоже, в игру вступили охранники переправы. Или это постояльцы решили поразвлечься – поохотиться на плохих парней? Они не знают, что мы – хорошие, могут и нас пристрелить под шумок, надо бы отсюда убираться.

– Не слышу! – закричала я, но Эд помотал головой, выпустил стрелу для острастки и рванул ко мне, я целилась за его спину в телегу, потому не обратила внимания, что Эд запнулся и побежал медленнее. Оттолкнул кабинку, на ходу запрыгнул в нее, упал на колени, и я выронила арбалет: из спины у него торчал арбалетный болт – двадцатисантиметровая деревяшка с тремя желтыми птичьими перьями. Значит, пять или около того сантиметров наконечника вошло в лопатку, и есть шанс, что легкое не повреждено.

Я даже забыла о том, что мы в ненадежной клетушке скользим над обрывом, под нами пятнадцатиметровый обрыв, и еще столько же до другого берега.

– Ерунда, – скривился Эд, вставая, схватил веревку левой рукой, потянул на себя. – Помоги, правой я шевелить не могу.