Марина Снежная - Темная Академия. Верь своему сердцу

Я сжала руками подлокотники кресла, чтобы скрыть дрожь в пальцах, и смело встретила его взгляд.

— Насчет того, откуда я это узнала, не столь важно. Просто ответьте на вопрос.

— А если я не желаю вам отвечать? — его губы тронула циничная усмешка. — И считаю, что да, вы больше не вправе требовать у меня отчета в моих действиях.

Рука сама потянулась к кулону на шее, как всегда в минуты сильного душевного волнения. Ректор заметил мой жест и его глаза сузились. Сдерживать гнев ему явно становилось все труднее.

— Вам лучше уйти, адептка Тиррен.

— Я пришла сюда не для того, чтобы просто уйти, — возразила я, смело встречая его взгляд.

— А для чего пришли? — в его голосе послышалась горечь. — Снова уязвить посильнее? Вам не кажется, что это уже слишком?

Наконец-то скорлупа, за которой он скрывал настоящие чувства, треснула. Я с силой втянула воздух в легкие и проговорила:

— Просто ответьте на вопрос. Почему вы отказались от такой возможности, лорд Старленд?

— А с чего вы взяли, что эта возможность так уж привлекает меня? — он сдался и все же ответил, неотрывно глядя мне в глаза.

— Как-то вы говорили, что всю жизнь пытались доказать, что заслуживаете большего, чем считали окружающие. И, Тараш мне свидетель, если это не так! Трудно представить себе более подходящего претендента на трон, чем вы. Так почему вы отказались?

— Зря я имел неосторожность так много наговорить вам, — он криво усмехнулся. — Но почему вам в голову не пришло, что мои жизненные цели могли измениться? Пусть этот клубок змей кусает друг друга в попытках заполучить более лакомый кусок. Меня это мало интересует.

— Не верю! — не знаю, что побудило меня выпалить эти слова. Думаю, они шли из глубины души. Но я твердо знала, что он не говорит мне сейчас всей правды.

— Да мне плевать, веришь ты или нет, — маска окончательно спала с Ирмерия, он выпрямился и даже сделал шаг ко мне, лицо дышало самой настоящей яростью. — Просто убирайся отсюда сейчас! Мне противно даже видеть тебя!

— Так уж противно? — я вжалась в кресло, зная, что ему придется вытолкать меня силой. Сама я даже не подумаю уйти сейчас. — Тогда тем более ты должен был ухватиться за предложение принцессы.

Ирмерий так стремительно оказался рядом, что я невольно вскрикнула. Уперев руки в спинку кресла поверх моих плеч, он навис надо мной. Его горячее дыхание касалось моего лица, а внутри тут же все заныло от безумной тяги к нему. Как же хотелось впиться губами в его губы, превратить кипящую в нем ярость совсем в другое чувство!..

— Будь ты проклята… — хрипло выдохнул он и резко выпрямился.

— Почему? Из-за того, что ты все еще испытываешь ко мне чувства? — с трудом переводя дыхание, спросила я.

— С этим как-нибудь справлюсь. — Ирмерий отвернулся и прошел к свободному креслу. Опустившись в него, устремил взор на играющие друг с другом язычки пламени в камине. — Хочешь знать, почему я отверг самую милую и искреннюю девушку, какую только можно представить? Да потому что чувствовал себя недостойным ее! Знал, что с моей стороны будет низко жениться на ней, не испытывая ничего даже отдаленно похожего на физическое влечение. Она не заслуживает этого. Ринадий станет ей лучшим мужем, я в этом уверен. По крайней мере, его сердце не отравлено настолько, как мое.

Мои щеки пылали от раздирающих противоречивых чувств. Ирмерий только что фактически признался, что отказал Лаурне из-за того, что по-прежнему любит меня. И не считает себя вправе обманывать ее, разыгрывая то, чего нет и никогда не будет.

— Скажи одно: если бы я не появилась в твоей жизни, ты мог бы быть счастлив с Лаурной?

— Я не согласился бы на ее предложение в любом случае, — Ирмерий продолжал смотреть на огонь, и я не могла отвести глаз от его озаряемого сполохами точеного профиля. — Для этого я слишком уважаю эту девушку. Неужели ты принимала меня за отъявленного карьериста?

Я молчала, чувствуя себя буквально раздавленной его словами. Как же страшно я ошиблась! Все, через что заставила пройти его и себя, было напрасным. Смогу ли я исправить то, что натворила? Вернуть хотя бы подобие того, что было между нами?

— Знаешь, чего я хотел на самом деле с самой первой нашей ночи? — он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Смотрел на тебя спящую, на твои растрепанные волосы, на припухшие от моих поцелуев губы и думал о том, что хотел бы всю жизнь засыпать и просыпаться рядом с тобой. Впервые я захотел приобрести собственный дом, чтобы ты могла создавать там уют и чувствовать себя хозяйкой. Чтобы мы могли вместе растить там наших детей. Вот, чего я на самом деле хотел… Но ты дала понять, насколько мои мечты иллюзорны. Возможно, я просто желал связать свою жизнь не с той женщиной… Но пока не в силах освободиться от тебя окончательно. Ты это хотела услышать? Теперь довольна?

Он повернул голову в мою сторону и посмотрел отстраненно, словно находясь сейчас не здесь, а где-то далеко. Возможно, в том доме, какой не раз мысленно рисовал в воображении. В доме, в котором мы могли бы жить вместе. А я чувствовала, как из глаз одна за другой снова текут слезы, и как все внутри разрывается от того, что я ощущала к этому мужчине. Сейчас, когда он полностью обнажил передо мной душу, лучше всего понимала, какую чудовищную ошибку совершила.

— То, что ты видел… — я осеклась, пытаясь справиться с душащими меня слезами. — Ирмерий, я никогда не любила никого, кроме тебя… И декан Байдерн… Он не мой любовник. Не был и никогда не будет. Я не лгала тебе, когда говорила, что ни один другой мужчина для меня не существует.

В его глазах не отразилось совершенно никаких чувств, он молча ждал моих дальнейших слов.

— Я разыграла все это только для того, чтобы освободить тебя от себя. Не хотела, чтобы ты считал себя чем-то обязанным передо мной. Не представляешь, как мне было больно все это время… Когда ты считал меня… — голос сорвался, я закрыла лицо ладонями и разрыдалась. О, Тараш, сколько еще сегодня из меня изольется слез? Полагала, что вообще уже не способна плакать. Оказалось, та истерика в комнате в общежитии — еще цветочки.

В какой-то момент ощутила, как Ирмерий отводит мои ладони от лица. Он протянул мне стакан с водой, и я трясущимися руками взяла его. Выпила все до капли и отставила на столик. Сквозь пелену слез взглянула в лицо любимого, не в силах ничего на нем прочесть. Оно снова казалось мраморной маской.

— Пожалуйста, прости меня, — дрожащим голосом сказала я, хватаясь за его руки.

Он осторожно высвободился и протянул мне платок. Когда я стала вытирать залитое слезами лицо, сел на место и снова устремил взгляд в камин.

— Мне приходило в голову такое объяснение, — наконец, произнес ректор. Я поразилась тому, до чего спокойно звучит его голос. И ощутила глухую тоску. Лучше бы снова испытывал гнев, кричал на меня. Только не закрывался снова. О чем он сейчас думает? Что чувствует, услышав мое признание? Облегчение, недовольство, радость?