Марина Снежная - Темная Академия. Верь своему сердцу

— Этого не может быть…

— Чего не может? — еле слышно откликнулась я, чувствуя, как в голове мечутся вопросы, на которые я не в состоянии найти ответа.

— Адалейт?

Я содрогнулась. Откуда, демоны ее раздери, она знает, как меня зовут?!

Мозг будто разорвался на части. Я закричала от боли, обхватывая голову руками. Будто треснул экран, все это время скрывающий от меня что-то безумно важное. Нахлынувшие воспоминания оказались такими яркими и мощными, что почти ослепили. Мыча, как раненое животное, я пыталась справиться с ними, но не могла.

Реальный мир исчез. Остались лишь образы. Давно забытые. Закрытые кем-то так глубоко, что я и не подозревала об их существовании.

Дагера. Одетая в длинное голубое платье по моде демонских миров. Она больше не казалась ледяной. Напротив, в глазах светились тепло и нежность. Она протягивает руки навстречу маленькой девочке. Рыжеволосой малышке с такими же, как у нее, голубыми глазами. И та, весело смеясь, бросается в ее объятия. Дагера подхватывает на руки ребенка и кружит в воздухе.

— Мамочка, мамочка! — визжит малышка и захлебывается счастливым смехом.

Мамочка?! Мои собственные мысли ворвались в эту идиллию и прогнали образ. Она не может быть моей матерью! Моя мать совсем другая…

Врывается новое воспоминание, в котором я вижу ту мать, которую люблю и которая всегда дарила мне заботу и тепло. В платье обычной служанки она стоит неподалеку и с умилением наблюдает за этой картиной.

— Госпожа, к вам пришли. Мне увести малышку, чтобы не помешала вам?

— Да, Катарина, будь так любезна, — в голосе блондинки вновь слышится знакомое превосходство.

Не понимаю! Не понимаю! Совершенно ничего не понимаю!

Новое воспоминание снова погружает в прошлое, словно в морскую воду. С головой. До чудовищного давления в ушах.

Я вижу двух девочек, играющих в саду. И сейчас точно знаю, кто они обе. Кайя — дочь Катарины, и я… Она почти моя ровесница, мы с ней часто проводим время вместе. Но в этот раз она меня рассердила. Взяла без спросу мою любимую куклу. И что-то произошло. То, что я никогда раньше не испытывала. Всю меня заполонила чернота. Липкая, тягучая, как патока. Я даже не соображала, что делаю. Просто держала плачущую маленькую девочку за руку и видела, как ее лицо бледнеет, а глаза затягиваются белой пеленой. Я хотела остановиться, но не могла, будто что-то чужое и жестокое сейчас управляло мной.

Слышу чей-то крик, и он отрезвляет меня. Отпускаю руку девочки, и она кулем падает в оранжевую траву. Сломанная кукла с вьющимися каштановыми волосами.

Срываюсь с места и бегу, размазывая слезы по щекам. Ощущаю, что совершила что-то страшное и непоправимое. Слышу дикий крик Катарины Глерье — моей няни. Я убила ее дочь… Я убила ее маленькую дочь…

Я очнулась от того, что кто-то с силой тряс меня за плечи. Обнаружила, что сижу на полу, подвывая, как раненая волчица. И меня обнимает мать. Моя настоящая мать! Ее лицо больше не кажется ледяным. Она плачет. Она тоже плачет вместе со мной, разделяет мою боль.

— Я не понимаю… Я не понимаю… — шептала я, вглядываясь в знакомые голубые глаза.

— Как давно ты понял, кто она? — вместо ответа обратилась Дагера к лорду Байдерну.

Только тут я осознала, что он по-прежнему находится в той же комнате. Вернулось ощущение реальности, а воспоминания схлынули куда-то в темные глубины души. Но я точно знала, что они вернутся еще не раз. Что теперь сладостное забвение никогда не вернется.

— Достаточно давно, — глухо сказал декан, его лицо дергалось от обуревавших чувств.

— Но ты меня не выдал… — еле слышно сказала мидали и впервые в ее взгляде, обращенном на него, зажглось нечто новое.

— И не выдам никогда, — так же тихо откликнулся он. — И дальше держал бы все в тайне, но вашей дочери нужна помощь.

— Моя девочка, — прошептала Дагера, обнимая меня и прижимая к себе. — Не знаю, сможешь ли ты понять меня когда-нибудь.

— Могу попытаться, — откликнулась я, ощущая теперь только неловкость в ее объятиях. Даже несмотря на то, что я так много вспомнила, она оставалась для меня чужой. Матерью я могла воспринимать только Катарину Глерье. Женщину, дочь которой я убила. Эта мысль вонзалась в сердце острым лезвием и отрезала от кровоточащей плоти целые куски.

— Я оставлю вас и прослежу, чтобы никто не побеспокоил, — глухо сказал декан, проявляя несвойственную ему деликатность.

Дагера благодарно кивнула ему. Когда за лордом Байдерном захлопнулась дверь, она помогла мне подняться на ноги и усадила на стул. Сама придвинула ко мне другой и опустилась на него. Взяла за руки и не отпускала во время своего тяжелого сбивчивого рассказа. А я радовалась тому, что она не смотрит мне в лицо, устремив взгляд куда-то вдаль. Слишком противоречивые чувства обуревали меня по мере того, как узнавала правду.

— Я всю жизнь жила по правилам, Адалейт. Так, как и предписывают наши законы. Проявления каких-либо чувств уместны лишь между теми, кого можно считать достойными. Остальные не заслуживают нашего тепла. Мы редко открываем свое сердце даже между собой. Арасы так привыкли скрывать свои чувства, что наверняка кажутся остальным и вовсе их лишенными. Но это не так… Поверь мне… Не представляешь, как долго я мечтала о возможности хоть ненадолго вырваться из родного мира. Увидеть, как можно жить иначе, почувствовать себя живой… Не знаю, рада ли я теперь, что такая возможность мне все же представилась. Отец… твой дед поддался на мои постоянные просьбы и дал мне ту работу, о какой я мечтала.

— Он у вас, наверное, важная шишка? — откликнулась я, мало представляя, на что вообще похожа жизнь в мире арасов.

— Один из триумвирата, — отстраненно сказала она и слабо улыбнулась. — Прости, ты ведь понятия не имеешь, что это значит. В мире арасов у власти совет трех. Триумвират. Твой дед — один из них.

— Впечатляет… — пробормотала я. Похоже, моя мать не просто высшая араска, а еще и дочь одного из властителей ее мира. Только вот почему-то никакой гордости по этому поводу не испытываю. Для них я навсегда останусь отверженной.

— Меня внедрили в первый демонский мир, — продолжала Дагера. — Для всех я была наполовину демоницей, наполовину ведьмой. Играла свою роль безупречно. У меня появились подруги, я вращалась при дворе. Вела ту жизнь, какую и ожидали от аристократки. Даже совершала вылазки в мир смертных. Демоны обожают это делать. Забирать жизнь и увеличивать свою силу ценой жизни других, — ее губы чуть скривились.

— Ты тоже это делала? — я чуть шевельнула руками, и она с еще большим отчаянием вцепилась в них.

— Нет. Для меня вылазки в мир смертных — это было глотком свежего воздуха. Я просто наблюдала за их жизнью, отношениями. И они казались мне гораздо более настоящими, чем все, что видела до этого.