Нина Бархат - Присвоенная

С этим срочно нужно было что-то делать!

И, пулей вылетев из библиотеки, я помчалась к ближайшему умывальнику, где долго плескала холодную воду на лицо. Из зеркала на меня смотрели безумные глаза, пылающие щеки погасить так и не удалось…

До самого вечера, выполняя ежедневные обязанности, я безуспешно отгоняла навязчивые видения. Они настолько захватили мое подсознание, что только когда солнце начало клониться к горизонту, я поняла, что Кристофа очень долго не было рядом. И, решив, что это, без сомнений, к лучшему, я вышла в сад, надеясь на отрезвляющий эффект свежего воздуха.

Еле замечая, куда иду, я проводила с собой разъяснительную беседу. Я говорила: это просто потому, Диана, что у тебя давно не было мужчины. Нет — нет, дело не в том, что Кристоф так красив, и так умен, и так силен, и так неотразим, и так сексуален…О, черт!

В траве сидел тигр.

Я в ступоре смотрела на него, а в голове проносилось: «Ну вот ты и доигралась со своими фантазиями!» Похоже, теперь встреча с психиатром неизбежна…

— Не бойся, Диана! Я его держу.

Кристоф, не замеченный мной, сидел рядом с тигром, держа его за массивный ошейник.

— Он не причинит тебе вреда. Не успеет! — Кристоф улыбался и подзывал меня рукой поближе. — Ну, иди же сюда, погладь его!

Ноги приросли к земле. Я не могла выдавить и звука.

Моя утренняя фантазия открыла пасть и зевнула, показывая набор зубов — кинжалов и нежный розовый язык. Но… мои глаза не отрывались от рук Кристофа, от расстегнутой на груди рубашки, от его ярких губ, от… Я сглотнула и с трудом перевела взгляд на тигра.

— Не бойся, Диана, он будет вести себя хорошо!

— Он что, ручной? — я еле узнала свой голос.

Кристоф тут же посмотрел на меня, но я старательно избегала его взгляда. Пусть лучше думает, что я боюсь!

— Не совсем… — в его низком голосе заискрился смех, — просто мы с ним договорились, что главный — я! — И он притянул страшную морду поближе к своему лицу, отчего тигр весь съежился, прижимая уши от страха.

«Значит, Кристоф все-таки был в библиотеке», — поняла я. Оставалось неясным одно: какие еще из моих желаний он смог разглядеть, кроме желания погладить тигра?

И я снова почувствовала, как запылало мое лицо…

— Ты же хотела погладить его, я знаю! — он уже почти заглядывал в мои глаза.

Взяв себя в руки, я спросила, излишне внимательно рассматривая тигра:

— И откуда ты это знаешь?

— Догадался! — Кристоф засмеялся.

У него было прекрасное настроение. Интересно почему?

— Ну, не бойся, давай вместе!

И, накрыв мою руку сверху своей, он стал водить ею по теплой от солнца яркой шерсти зверя.

Она была мягкая.

— Для тебя нет ничего невозможного, не так ли? — сказала я, гадая, где же он взял тигра за те несколько часов, что не был рядом.

— Скажу по — другому, Диана, — он стал вдруг печален. — Таких вещей очень мало. Но они, к сожалению, есть.

— Нет, таких вещей нет, — и впервые за этот день я, объятая желанием вместо привычной ненависти, решилась взглянуть ему в глаза, — поверь!

Он улыбнулся и снова стал гладить спину тигра моей рукой, защищая ее своей…

А мне все больше хотелось узнать, каковы на ощупь его волосы.

Время тянулось как никогда. Каждый раз, оборачиваясь на часы, я отмечала, что движется только секундная стрелка. Да и та — слишком медленно.

Мои руки то и дело поправляли прическу, одежду, я разглаживала скатерть, передвигала столовые приборы на ней, бокалы, тарелки. Словом, делала все, что могло хоть как-то погасить мое нетерпение. Я волновалась потому, что с минуты на минуту должны были появиться мои родные, которых я не видела почти три года.

Когда Кристоф предложил пригласить их, я не сразу нашлась, что и ответить — даже вжившись в роль полноправной хозяйки, я почему-то не думала, что это возможно. Кроме того, меня смущало множество вещей. Несмотря на то, что в день моего побега мы расстались хорошо, наши отношения в прошлом были непростыми. И какими они могли стать теперь, когда моя семья ехала ко мне в гости в дом своего бывшего кредитора и врага? Но как бы то ни было, заглянув себе в душу, я поняла, что хотела их увидеть: скучала…

Услышав звук подъехавшей машины, я почти бегом отправилась в холл — соблюдать этикет и ждать, пока их проводят в гостиную, не было сил!

Они только вошли. Отец, постаревший, но, как и раньше, излучающий силу, выглядел намного лучше, чем в день нашей последней встречи — судя по всему, наше примирение много для него значило. Мама, с уже дрожащими губами и глазами, полными слез, не сводила с меня потрясенно — счастливого взгляда. Повзрослевшая, но, как и прежде, ухоженная Наташа выглядела настоящей матерью семейства. Только очень напуганной. Брат Павел, который с юношеских лет работал в компании отца, был немного бледен. Темные круги под глазами, похоже, свидетельствовали о том, что поблажек сын босса не получал.

Улыбающаяся и почти спокойная тетушка Лидия была первой, кого я обняла.

— Диана! — прошептала мать, крепко прижимая меня к груди, и слезы брызнули из ее глаз, оставляя яркие следы на моей одежде.

Наташа смотрела на меня, как на привидение, еле шевеля побелевшими губами.

— Мы были почти уверены, что ты…

— Мертва, — мне удалось улыбнуться.

— Да… возможно… нет, но ты же тогда бежать собралась! А сейчас ты здесь, и это значит…

— Да, Кристоф смог меня разыскать.

Но тут Лидия возбужденно вмешалась в разговор:

— Мы были уверены, что нам теперь, наконец, придется ответить за твой побег! И когда за нами сегодня приехала машина, мы думали…

— Нет, это я вас пригласила — в гости, — перебила я ее, оставляя все ужасные предположения родни невысказанными.

— Диана, — Наташа судорожно вцепилась в мою руку, — ты не представляешь, что мы пережили! Я попрощалась с ребенком навсегда! А мужу сказала… — и она захлебнулась в слезах!

Послышался возобновившийся плач моей матери. Она была уверена, что всем им грозит смерть. Я и не подозревала, к каким последствиям приведет мое невинное желание увидеть семью… Кристоф не сказал им, зачем они приглашены, — он просто приказал ждать его машину в определенное время.

Они ехали умирать.

Подумать, что был допущен недосмотр с его стороны, я не могла: слишком хорошо его знала. Он сделал это специально. И хотя я понимала почему, все равно почувствовала, как шевельнулась во мне былая — почти заснувшая — яростная ненависть к нему.

— Что ты здесь…? — тетушка не закончила вопрос, и все повернулись ко мне.

— Я здесь живу.

На лицах моих родных застыли маски: удивление, недоумение, недоверие… отвращение. Безусловно, они надеялись, что у меня будет все в порядке! И, без сомнений, были рады видеть меня. Но факт, что этот дом стал моим…