Коллин Хоук - Пробужденный (ЛП)

Глава четвертая:

Связывающие узы

Когда водитель повернул за угол, а в поле зрения оказался Центральный Парк, я

попросила его отвезти меня к Отелю Гелиос, домой. Когда я была маленькой, мы жили в

пригороде, и родителям приходилось каждый день ездить на поезде в Манхеттен. Но как

только моя мама продвинулась вверх, а папа провернул крупную прибыльную сделку, они

продали наше жилье, дом в пригороде с кучей комнат, которые никто не использовал, и

купили дом еще больше, величественный пентхаус, что стоил раз в десять дороже, и в

котором было еще больше комнат, что не использовали.

Были и преимущества в жизни в Манхеттене, а особенно в жизни в отеле – работа

горничных, обслуживание номеров, швейцар, слуги, а еще бассейн, баня и спортзал. Но

мне все еще было сложно воспринимать это здание домом.

Улицы Нью-Йорка были постоянно полны шума. Звуки дрели и отбойного молотка,

гудение, свист полиции, кряхтение автобусов и вечная шипящая какофония, что никогда

не прекращалась. А еще дома в Нью-Йорке были пронумерованы и часто граничили с

разными столовыми и кафе, а, в моем случае, с обслуживанием номеров и лестничной

площадкой. Вдобавок, родители стремились держать жилище идеальным, как из картинок

журналов, но от этого все выглядело сухим и нежилым. Я никогда не хотела места, где

трава будет зеленее – мне просто хотелось траву. Так что я была немного разочарована.

Для меня дом был тихим местом с двориком, забором и собакой. И не с теми

собаками-неженками, что катаются в сумочках. Настоящему дому нужна была настоящая

собака, как, например, немецкая овчарка или доберман – большая собака, что будет

пускать слюни на хозяина, копать двор и терпеливо ждать у окна возвращения хозяина.

Теперь идеальным местом для собаки была ферма бабушки. Я помнила, как бегала

по высокой траве с разными ее питомцами, как их мокрые носы тыкались в мои ладони, запахи солнца, ветра, дерева и их шерсти, когда я целовала их в макушки и играла с их

ушами. У нее было несколько собак, но уже давно, ее последняя собака, Бильбо, умер

стариком, но она не смогла уже заменить его.

Как только водитель подъехал, Херб, швейцар, подошел к машине и открыл дверь.

- Хороший выдался день, мисс Янг? – вежливо спросил он.

Я позволила ему помочь мне выйти.

- Херб, это был худший день в жизни. Но ты все равно не поверишь, если я расскажу,

- сказала я, пожав его ладонь.

Посмеиваясь, Херь провел меня к золотым дверям отеля.

- Я поверю всему, что вы мне расскажете. Вы не из тех дамочек, которым не хватает

внимания.

Я рассмеялась.

- Ну, драма может и к тебе подкрасться, Херб. Я получила сегодня слишком много

внимания, больше, чем хотелось бы. А результат – убийственная мигрень и острое

желание шоколада. Хорошего вечера.

- И вам, мисс Янг. Надеюсь, вам станет лучше, - он окинул меня озадаченным

взглядом, прежде чем открыть дверь.

- Я тоже, - ответила я через плечо и вошла в отель.

«И зачем такой яркий свет?» Я прищурилась, чтобы уменьшить боль в глазах, и

прошла через лобби к личным лифтам, где стоял страж Стэн, и поднялась на пятьдесят

второй этаж.

В месте, где я жила, не было ничего скромного. Мои родители занимали целый этаж

и не скромничали с украшениями очень дорогими вещами – коврики были выбраны

известными декораторами, тщательно подобранные картины не только украшали

комнаты, но и показывали клиентам, как много у нас денег, а один только холодильник

был таким большим, что в нем можно было потеряться, и украшен как часть кабинета.

Исключением была только моя ванная. Только там я чувствовала себя уютно, сбросив

обувь и оставив ключи на столе.

Из дорогих покупок родителей я любила только одну вещь – подсвечник Чихули, что

стоял в столовой. Он был в каком-то плане хаотичным, что открывало другую сторону в

моей строгой жизни. Мягкий свет золотистых шаров, ленты с нарисованным

причудливым узором и крученые ракушки были диким, но красивым сочетанием, что

заставляло меня выходить за рамки себя, использовать тепло опыта, чтобы превращать

кучи песка в пустыне эмоций, какой была моя жизнь, в нечто ценное, как стекло Чихули.

Когда я вошла на кухню, то позвала:

- Марселла, ты здесь?

Но в ответ я слышала лишь затихающее эхо собственного голоса в этой пустой

гробнице дома. Выбрав прекрасно охлажденный диетический имбирный эль в

холодильнике, я направилась в свою комнату, свое убежище, что я называла ледяным

дворцом. Когда я вошла, я позволила сумке тяжело упасть на пол и склонилась, чтобы

расстегнуть ремешки сандалий.

Я любила свою комнату. Я украсила ее в кремовых, бежевых и бледно-розовых

цветах. Кровать и прикроватная тумбочка были в цвете желтоватого золота и выполнены в

стиле викторианской Англии. Столбики на каждом углу кровати были изогнуты в

красивые арки, и с них мягкими складками ниспадали шторы.

С одной стороны комнаты было окно во всю стену, которое вело на мою веранду с

прекрасным видом на Центральный Парк. Противоположная стена была выполнена в

геометрических узорах: замерзшие стеклянные круги и прямоугольники разных размеров

были подсвечены сзади приглушенными розовыми огнями.

Отражение в огромном зеркале убедило меня, что перед сном мне очень нужно

принять ванную. Я прошла через комнату, мои ноги тонули в пушистом ковре. Я шла в

ванную, массажируя на ходу шею сзади.

Мои плечи затекли, особенно, левое. Боль в голове усиливалась, а кожа, вдобавок, чуть припухла и зудела. Я пробежала языком по губам и почувствовала медный привкус, словно мои губы кровоточили.

«Наверное, это аллергия или что-то типа того, - подумала я. – Это из-за древней

пыли в музее».

Я проглотила четыре таблетки ибупрофена, а потом смотрела вблизи на свое

отражение с разных углов.

«Ну как так? Странные сестры были правы. Я выгляжу так, словно меня сбила

машина».

Надеясь, что ибупрофен подействует магически быстро, я погрузилась в роскошную

ванную и начала оттирать с себя пыль. Горячая вода с пузырьками открыла мне, как

сильно я устала. Я уснула с головой, обернутой полотенцем. Но спала я не долго, глаза

мой внезапно открылись.

Окна были матовыми, оберегая личное пространство, потому свет и тепло не могли

видеть снаружи. Душ в стиле спа был закрыт стеной гравированного стекла, которое легко

пропускало свет, но не давало четкой картинки человека внутри.

Я не включала свет, потому что мне хотелось насладиться теплом уходящего солнца, редким зрелищем в окружении небоскребов. Было в этом огромное преимущество жизни