Нора Робертс - Родовое проклятие

Жаркое само по себе уже было волшебным. Впрочем, кулинарное искусство Брэнны ни для кого не являлось секретом.

— Боже, до чего вкусно! — Айона положила себе добавки. — Надо непременно научиться так готовить!

— Гарниры у тебя уже хорошо получаются, — сказала Брэнна. — А Бойл и так отлично готовит. Предоставь это ему, а сама займись фехтованием.

— Пожалуй, — с готовностью подхватила Айона. — Как ни крути, а Миру-то я на попу усадила!

— И сколько можно это повторять? — удивилась Мира. — Вижу, придется раз десять усадить ее саму, пока не перестанет задаваться.

— И даже это не поможет! — Айона улыбнулась и снова села к столу. — Ты же не нарочно плюхнулась, да?

— Нет, не нарочно. А надо было — тогда бы мы тебя сейчас все дружно жалели.

— Есть тост. — Фин поднял бокал. — За тебя, сестренка, воительницу, с которой нельзя не считаться. И за тебя, темноглазая красавица, — добавил он по-ирландски, повернувшись к Мире, — которая ее такой сделала.

— Складно вышло, — проворчала Брэнна и выпила.

— Правда тоже порой бывает складной. А порой — совсем наоборот.

— Да какая разница, складная или нет? Правда она и есть правда, — согласилась Брэнна.

— Тогда вот вам моя правда, хоть и небольшая. Вы его подранили, — повернулся Фин к Коннору, — ты и мальчик. Эймон. Но он залечивает раны. И вы трое это уже чувствуете. Как и я.

— Он копит силы, — подтвердил Коннор.

— Да. Собирает вокруг себя все темное и черное. Вбирает в себя. Не знаю, как, но мы могли бы найти способ это остановить. И тем самым остановить его.

— Красный камень! Источник его силы, — подсказала Айона.

Фин кивнул.

— Да, но как он ему достался? Откуда он появился? Как его забрать и уничтожить? Какую цену он за него отдал? Ответы знает только он, и мне никак не удается проникнуть в его сознание, чтобы до них докопаться. И даже — чтобы его найти.

— Он за рекой, — сказал Коннор. — Не могу сказать, как далеко, но пока он по ту сторону реки, не по нашу.

— И останется там до тех пор, пока снова не наберется сил. Если бы нам удалось вызвать его на бой раньше, чем он восполнит растраченное в столкновении с тобой и Эймоном, мы бы его одолели. Я в этом уверен. Но сколько бы я ни искал, обнаружить его логово не удается.

— В одиночку? — Голос Брэнны зазвенел от негодования. — Ты шарил по лесу один в поисках злодея?!

— Ну, знаешь, Фин, это уже пощечина нам всем. — Бойл говорил спокойно, но внутри весь кипел. — Неправильно это!

— Я следовал зову крови, ведь только во мне течет та же кровь, что и в нем.

— Мы же команда! — В голосе и в лице Айоны не было возмущения, скорее — разочарование, но это было, пожалуй, еще больнее. — Мы одна семья!

От этих слов глаза Фина наполнились такой глубокой признательностью, таким безмерным сожалением и тоской, что, не в силах этого вынести, заговорил Коннор:

— Мы и семья, и команда, и это нерушимо. Действовать в одиночку, конечно, не дело, но я и сам об этом подумывал. Как и ты, не отпирайся! — добавил он, повернув голову к Бойлу. — Как и все мы в тот или иной момент. Фин носит его отметину, и это не его вина. Признайтесь, только начистоту: неужто любой из нас на его месте не предпринял бы такой же попытки?

— Я бы непременно предприняла, — согласилась Мира. — Коннор прав! Мы бы все поступили так же.

— Ладно. — И все же Айона нагнулась к Фину: — Только больше так не делай, а?

— Я бы взял с собой на подмогу тебя с твоим мечом, да смысла нет. Он нашел способ не обнаруживать своего местонахождения, и я пока его не разгадал.

— Будем работать дальше и еще упорнее, — подвела черту Брэнна и взялась за бокал. — Нам всем тоже требовалось время после того, что случилось в июне, только мы не прятались во тьме, зализывая раны. Мы станем работать больше. И вместе, и поодиночке. И вычислим, что именно мы недоучли в тот раз.

— Надо нам собираться почаще, мы очень редко это делаем. — Бойл обвел взором товарищей, подложил себе добавки. — И необязательно каждый раз здесь, хотя Брэнна готовит намного вкуснее, чем я. Но мы могли бы встречаться и у Фина.

— Я не против того, чтобы приготовить еду, — отозвалась хозяйка дома. — Готовить я люблю. Кроме того, в большинстве случаев я нахожусь или здесь, или в мастерской, так что меня это отнюдь не затрудняет.

— Было бы легче, если бы мы планировали наши собрания, тогда мы бы и помочь тебе могли, — решила Айона и по примеру Бойла оглядела всех. — Итак: когда нам встретиться вновь?

Брэнна возвела глаза к небу:

— Опять Шекспир, только не совсем точно! [4] Имеются в виду слова одной из ведьм в трагедии «Макбет». Раз в неделю, не реже. Теперь это минимум. Если увидим необходимость — можно и чаще. Коннор и ты, Айона, будете в свободные дни работать со мной.

— Да сколько угодно! И в свободные дни, и по вечерам — когда скажешь.

Повисла пауза, грозящая перейти в неловкость.

— Ты тоже, Фин. — Брэнна отломила кусочек хлеба. — Когда будет возможность.

— Постараюсь освободить себе побольше времени.

— Договорились. Если мы сделаем как решили и станем действовать заодно — этого будет достаточно, — подытожил Коннор и уткнулся в тарелку.

Ему снился мальчик. Он сидел рядом с ним у ограниченного кружком серых камней костра, отбрасывавшего на их лица дрожащие отблески пламени. Висела полная луна, белый шар, плывущий в океане звезд. Он вдыхал запах дыма и земли. И коня. Это был не Аластар — ни тот, давнишний, ни нынешний, — а крепкая кобыла, которая стоя спала, совершенно обмякшая.

На сучке над ее головой нес вахту ястреб.

И еще он слышал звуки ночи, шепотом отдающиеся во вздохах ветра.

Мальчик сидел, подобрав колени и упершись в них подбородком.

— Я спал, — сказал он.

— Я тоже. В каком мы времени — твоем или моем?

— Не знаю. Но это мой дом. И твой?

Коннор посмотрел в сторону развалин дома, перевел взгляд на надгробие Сорки.

— Время наше, а дом — ее. Ты что там видишь?

Эймон взглянул на камни.

— Наш дом, таким, каким мы его оставили в то утро, когда мама нас отослала к тетке.

— Каким вы его оставили? — переспросил Коннор.

— Ага. Мне хочется попасть туда, но дверь не открывается. Я знаю, что мамы там нет, и мы увезли все, что она велела. Но меня все равно тянет зайти, как если бы она по-прежнему ждала меня у очага.

Эймон подобрал длинную палку и пошурудил в костре, как часто делают мальчишки.

— А ты что видишь?

Сказать ему, что он видит заросшие травой развалины, значит разбить ему сердце. Развалины и могильный камень.

— Похоже, ты в своем времени, а я — в своем. И тем не менее, — Коннор протянул руку и тронул Эймона за плечо, — ты чувствуешь мою руку.

— Да, чувствую. Мы спим и одновременно бодрствуем.