Имита (СИ)

— Больно?

— Терпимо. Тебе точно так удобно?

— Почему-то есть захотелось.

— Мм… Теперь ясно, в кого этот зверь такой прожорливый.

— Мы не прожорливые! — возмутилась она.

И пискнула: он сжал ноги вокруг её тела и перевернул на себя, тоже перевернувшегося на спину. Отдышавшись, она одним глазом посмотрела на него. Довольны-ый!.. Нет, Луис уловила-таки недовольство, когда он боком разглядывал её. Что же вызвало его недовольство? Девушка вдруг вспыхнула: она лежит на нём, повернувшись той частью лица — с царапиной!

Но секунды спустя выяснилось, что не царапина заставила его поморщиться. Он легонько встряхнулся всем телом — Луис от его внезапного толчка съехала с его живота и оказалась теперь, придержанная его руками, чтобы не увернулась, так же лежащей на нём, но уже свесившись головой с его плеча — щека к щеке с ним.

Вот теперь он был доволен на все сто! Его даже не смутило, когда она, повернув к нему голову, задела своей щекой — его, колючую, от суточной щетины.

— Отпусти!

— Ещё чего! — самодовольно промурлыкал он и придержал её голову, чтобы поцеловать её открывшийся в негодовании рот. После чего вроде как даже удивился, насмешливо глядя в её глаза: — Мм… Вкусно!

Она не выдержала, засмеялась.

Потом она всё-таки попыталась сбежать с кушетки, а он ещё поймал. И не просто поймал, а потребовал компенсации за беспокойство по поводу её несостоявшегося побега. Потом они ещё повозились, словно недавние школьники, которые боятся, как бы их не застали на месте преступления, а потом… Потом она уже не боялась, что ему будет больно, он заставил её забыть о его боли, о своей царапине… Осталось лишь чувственное впечатление: она погружается в безудержный мир такого наслаждения, что хочется взмывать к небесам от счастья. И не в одиночку…

До вечера они не расставались. Ему просто не хотелось куда-либо уходить. Она не понимала, что куда-то можно уйти, когда главное на свете — вот оно, это её лохматое счастье, которое или ворчит, разглядывая на бедре царапины, оставленные и в самом деле сползшим с него дракончиком, или в очередной раз признаётся, что голоден, но в этом ещё нужно разбираться, в чём именно он голоден, потому как с одинаковым энтузиазмом он признаётся, что ему хочется съесть пару бифштексов — и её саму.

Луис лишь однажды сбегала к себе — за гитарой, чтобы порепетировать в его комнате, но репетиция не удалась, потому что Дэниел решил, что в таком виде — без одежды, но с гитарой в руках, она убийственно эротична. И провёл свой вариант репетиции — перед выходом, как сообщил он, пока она отдыхала потом в его объятиях.

А потом они чуть не проспали, утомлённые этими излишне частыми репетициями.

Вскочили с кушетки — с разных сторон. Оглянулись друг на друга — и начали хохотать! Потом бегали в поисках почему-то попрятавшейся одежды и, запыхавшись, выбежали из комнаты — оба зверски опаздывая.

Встрёпанные и взбудораженные, они пронеслись мимо то ли входящего, то ли выходящего Оливера, который удивлённо улыбнулся их самому настоящему бегству.

Дэниел торопливо довёл её до дверей бара Санни, поцеловал, нисколько не стесняясь охранников — впрочем, знакомых, и быстро пошёл назад, к себе.

— Луисита! — окликнула её Юджина, едва девушка, запыхавшись, очутилась на пороге гримёрки. — Последние новости слышала?

— Новости? О чём?

— Тайру поймали на микшере! В новом клипе она пела не своим голосом! Точней — своим, только составленным из кусочков нескольких своих же песен!

— Откуда это известно? — торопливо переодеваясь к выступлению, рассеянно поинтересовалась Луис.

— Передавали в космосети, по новостным каналам. Её поймал контроль по соблюдению закона живого звука. Говорят, у неё голос пропал, поэтому она решилась на подделку. Если бы не новый клип, с которым она должна была войти в новый год…

Девушка знала, о чём говорит Юджина. Каждая официально признанная певица или певец Содружества в новый календарный год должны войти с клипом новой песни, которая становится хитом, если пройдёт хотя бы отборочный тур престижной Сотни хитов или хотя бы завоюет приз слушательской симпатии.

Значит, Тайра попалась на подделке. Следовало ожидать.

— И что теперь? — поинтересовалась она у Юджины. — Меня, как имита Тайры, забросают тухлыми яйцами или гнилыми помидорами?

— Тебя?! — возмутилась Юджина и, наконец, развернулась к девушке: до сих пор она, уткнувшись носом в зеркало, пыталась выдавить прыщ над бровью. — А ты тут при чём? Да и попробовал бы кто тебя так забросать! Костей бы личных не собрал! У нас тут люди за тебя, знаешь как?.. Если что — драться будут, попробуй кто тебя обидеть! — И она потрясла кулачищем, который не очень стискивала, чтобы не порезать себя саму длиннейшими кроваво-алыми ногтями.

— Ничего себе, — поразилась девушка и снова поспешила к двери гримёрки.

— Ты куда? До твоего выступления время ещё есть!

— К Санни! Моя гитара у него!

По дороге, в коридоре служебного помещения, она остановила знакомого, чтобы узнать, в кабинете ли у себя Санни. Её предупредили, что он в кабинете, но у него посетители. Пожав плечами, Луис подбежала к двери и стукнула, предупреждая о своём приходе. Санни отозвался, но как-то необычно — будто буркнул. И Луис быстро влетела в кабинет, тараторя на ходу:

— Простите, пожалуйста! Я — только гитару!..

— А, Луис, — с облегчением сказал Санни, сидевший на стуле — в этом маленьком кабинете кресло бы не уместилось. — Твоя гитара вот. И познакомься — это Лахти, импрессарио ресторана «Марго». Он ищет имита Тайры. — И вопросительно взглянул на девушку. Сначала она не поняла, почему он так на неё смотрит. А потом сообразила: он подозревает, что она уходит из бара, потому что нашла место в ресторане. А этого Лахти уговорила разыграть сценку, что он её хочет уговорить перейти к ним.

— Я пока никуда не собираюсь переходить, — сухо сказала девушка, сразу расставляя все точки над И. — Мне пока нравится у тебя.

— А никто пока никому и не предлагает переходить, — лениво протянул Лахти, полноватый черноволосый мужчина, чьими основными отличительными чертами были круглое лицо и какие-то мелкие черты, в том числе и мелкие глаза. — Не надо спешить, милая. Я тебя не слышал — и, как бы ты хорошо о себе не думала, неизвестно, подойдёшь ли ты нам.

— Не подойду! — уверила его повеселевшая Луис. Повеселела она, глядя на облегчённо вздохнувшего Санни: мало того что она предупредила его, что уходит, а тут ещё появляется этот самовлюблённый хлыщ, который объявляет, что ищет имита Тайры. Девушка представляла, в каком настроении должен находиться хозяин бара.

Лахти только хмыкнул: кажется, он, в своей напыщенности, даже не представлял себе, что кто-то (в здравом уме и памяти) может отказаться от тёпленького ресторанного местечка и кругленькой суммы, разительно отличающейся от той, что давал Санни.