Ольга Гусейнова - Когда нет выбора (СИ)

Валяться дальше не было сил, даже завтрак принес Тарий, чем снова удивил безмерно… думаю, и себя тоже. Поэтому ближе к обеду связалась с аннаром и предупредила, что хочу сходить к Фиснику. Предполагала повозиться с техникой, помочь чем-нибудь, а главное, отвлечься. В ответ на предупреждение о моем уходе из каюты, раздалось грозное «НЕТ»!

Сначала опешила от столь категоричного отказа, возмутилась, а потом поняла, что к Тарию нужен другой подход и уж точно не лобовое столкновение. Пришлось напустить в голос слез и печали, и с придыханием попросить разрешения немного прогуляться. В ответ последовало удивленное молчание, а потом мягкое согласие, но предупредил, что гулять можно недолго. Отключив связь, ехидно усмехнулась и начала собираться. Стратегию поведения со своим аннаром я выбрала в соответствии с услышанным однажды от людей на Дерее: «Нормальные герои всегда идут в обход». Вот и буду придерживаться, если получится, конечно.

Пока добралась до рабочего места, встретила нескольких илишту, которые, уввдев меня, мягко улыбались и вежливо здоровались, при этом старательно излучая благодушие. Склонилась к мысли, что Тарий поработал с экипажем по поводу моей нервной болезни и поведения рядом со слабой, впечатлительной женщиной тсареком. С одной стороны, это начало раздражать до нервного тика, с другой — теперь всегда могу быть уверена, что широкая надежная спина моего аннара прикроет от всех невзгод, несмотря на некоторые неудобства.

Фисник свдел на корточках перед одним из аппаратов и, явно о чем-то задумавшись, без интереса в нем ковырялся.

— Приветствую вас, эс Фисник!

Услышав меня, наставник тут же повернулся, улыбаясь и поблескивая клыками. Я же поинтересовалась:

— Мне разрешили немного погулять. Может, чем-нибудь помочь, хоть немного?

Мужчина испытал воодушевление от моего предложения и тут же воспользовался:

— Может, прогуляешься до зала анабиоза? Проверишь там оборудование и… Иванну заодно? А то она там час уже сидит, а я волнуюсь.

Уже в который раз поразилась, что илишту не скрывают своих чувств или отношений со своими парами. Никого не удивляет и не раздражает, что Фисник на виду у всех ластится к Иванне, таскает ее за собой. Эти двое все время прикасаются друг к другу, гладят, обнюхивают, не таясь, целуются. И никто не осуждает Фисника за то, что тот всеми силами пытается угодить своей анна, приносит еду, постоянно ловит ее взгляд и загорается как лампочка, стоит Иванне обласкать его взглядом или просто дотронуться до него.

Так же и в отношениях с Тарием: если меня удивляло его стремление постоянно касаться, понюхать, взять на руки, прижать, то другие это приняли как данность и закономерность, более того, уже не пялились на нас с любопытством, особенно когда узнали, что я — женщина. Вот пока была под личиной мужчины, поведение безопасника их забавляло, вызывало злорадную усмешку и мстительную радость — еще бы, эсар та-а-ак попал! — а теперь все вернулось в прежнее русло. Меня приняли в общество илишту, пикантная ситуация потеряла для экипажа всякий интерес и превратилась в обыденность. «Ну целуется безопасник со своей анна, ну ходит за ней как привязанный, ну фанатеет от запаха, так и у всех такое случится со временем — ничего удивительного…» — читались для меня их эмоции и чувства в отношении нас с Тарием.

Девушка сидела на стуле возле капсулы, в которой спала ее мама. Облокотилась на поверхность и, вглядываясь в черты лица родного существа, неосознанно поглаживала прозрачную крышку. Встав рядом с ней, тоже посмотрела на женщину. Та безмятежно спала, еще не зная, что часть ее души безвозвратно потеряна в жутком металлическом море. Больше ста женщин, находящихся сейчас здесь, отправились на Харт со своими чаяниями в надежде вымолить что-нибудь у богов на мертвой планете. А сколько мужчин погибло — подумать страшно, ведь «пятьсот сорок шестой» — военный корабль, пусть не такой большой, как «три семерки», но хорошо оснащенный и готовый дать отпор любому врагу… как оказалось, кроме шеваров.

— Скажи, о чем молилась ты? — тихо спросила Иванну, чувствуя ее молчаливое горе.

Она вытерла слезы, помолчала, собираясь с мыслями наверное, а потом так же тихо ответила:

— О Фиснике! О встрече с таким, как он! И, как видишь, мои молитвы были услышаны! — опять помолчала, а потом, всхлипнув, сказала. — А мама просила дать ей здоровья и сил, чтобы пожить подольше. В последнее время она часто задумывалась о том, что станет с отцом, если она умрет раньше… Она боялась за него, а получилось… Вот так, Есения, боги выполняют наши просьбы по своему разумению. Она жива, а вот отец умер — не думаю, что она сможет жить без него дальше. Она слишком прикипела к его глазам, душе и очень большой кусок своей души отдала ему.

Иванна оторвала взгляд от матери и посмотрела на меня, устроившуюся с другой стороны капсулы. Затем печально сказала:

— Поэтому я так испугалась за тебя, когда увидела, что Тарий намеренно связывает вас, забирает твою душу, — вытерла ладонью слезы с лица и тяжело вздохнула.

— А теперь сама иду на это! Фисник — светлый, он не сможет сопротивляться зову моей души и будет искать мой взгляд постоянно, а я… Я тоже слабая, как выяснилось, мне нравится купаться и растворяться в его чувствах ко мне. Это невероятное ощущение, и я подсела основательно. Мама предупреждала… не больше одного раза в месяц, а я… — обреченно махнула рукой, признаваясь в своей неспособности устоять перед искушением.

— Помнишь, я смеялась, когда говорила, что мне не важен возраст Фисника. Полагала, смогу потом завести второго аннара, а сейчас боюсь за него больше всего на свете. Даже не думала, что выйдет так… Я люблю его, Есения! Так сильно люблю, и эта любовь теперь отражается в моих собственных глазах… там, в серебристой глади его души. Он тоже увидел и понял. И теперь манипулирует мной, командует… мужчина… МОЙ!

На последнем слове в ней всколыхнулось удовлетворение, радость и глубокое чувство — любовь! А я… я позавидовала ее честности, а главное — глубине чувства, ведь ощущала, насколько оно чистое и искреннее.

Мы еще несколько минут посидели молча, затем Иванна опять погладила крышку, словно так к маме прикасалась, и сквозь слезы пожаловалась:

— Как только она узнает, я останусь совсем одна…

Тяжело вздохнув, разделяя ее опасения и сочувствуя, осторожно сказала, пытаясь успокоить:

— У тебя есть теперь Фисник — не забывай, а еще братья…

Иванна опять попыталась вытереть слезы, размазывая их ладонью по лицу. Тяжело вздохнув, ответила:

— Сыновья после связи принадлежат другой женщине. Поверь, ты поймешь со временем, что значит анна для аннара. Семейные узы после сараша практически прерываются. Чаще всего они покидают родовой дом и навещают родителей крайне редко. Пока мужчина не стал аннаром, для него любая женщина опасна и может стать его анна. Да-а-а, природа оторвалась на нашей расе, наверное как ни на ком другом… Так что только дочери радуют сердце и глаза матери долгое время, чаще всего до конца жизни. У нас принято иметь большие семейные участки, где со временем строится и дом для дочери, куда она приведет своего аннара. И крайне редко анна уходит в семью аннара, если только не сирота, или не чужачка, как ты! Так что мисе Биана повезло с сыном и его анна. Ты вернешь в их дом родительское счастье. Так что мой тебе совет — роди себе дочку, а еще лучше — несколько, а то останешься одна на старости лет!