Анна Одувалова - Первое испытание

– Куда идти?

– За мной, – усмехнулся он и двинулся в темный проход. Я послушно пошла, не теряя из виду его широкую спину в серой толстовке с капюшоном. Мы вышли в середине того самого коридора, который вел в столовую. Я была стопроцентно уверена, что днем этого поворота не видела. Свои сомнения я высказала Владу, задумчиво рассматривая старую кирпичную кладку.

– Лицей располагается в старинной усадьбе, – неожиданно начал рассказывать он. – Строение очень древнее, относится веку к восемнадцатому, но ходят слухи, будто катакомбы и сеть подземных переходов построены и того раньше.

– Думаешь, я случайно попала в тайный проход, который чаще всего закрыт? – затаила дыхание я. Неожиданно лицей стал не просто местом, где предстоит учиться. Оказывается, здесь есть свои загадки и секреты!

– Ну, проход этот тайный не для всех. И случайно в него попасть очень сложно.

– Но…

– Верю тебе, – успокоил меня Влад. – Мне кажется, слишком любопытный Кирилл Дмитриевич прошел в тайный ход и случайно забыл закрыть за собой дверь, а ты, задумавшись, свернула за ним. Но, видишь, в чем проблема. Эти ходы никто не реставрировал, и находиться там небезопасно, мало ли, вдруг рухнет одна из стен?

– Не подумала, – сердце бешено застучало в груди, а руки задрожали.

– Ты не знала, – Влад примирительно улыбнулся. – Но прошу тебя, не рассказывай никому о том, что ты свернула не туда, хорошо?

– Почему?

– Влетит всем. Тебе не поверят, что ты сунулась туда случайно, ты подставишь Кирилла Дмитриевича и заодно меня. Нам всем строжайше запрещено туда ходить, а студенты вообще не должны знать о существовании этих тайных коридоров. Я могу на тебя рассчитывать? Пожалуйста, не проговорись.

– Буду молчать как рыба, – я осознала всю серьезность ситуации и жестами показала, что запираю рот на замок. Влад усмехнулся и, подмигнув, пожал мне руку.

Этот ничего не значащий жест неожиданно смутил меня, я подняла голову и поймала насмешливый взгляд Влада. Глаза парня снова были черными. На губах едва заметная улыбка, от которой замерло дыхание. Чувствуя, как вспыхнули щеки, я вырвала свою ладонь из его руки и рванула по знакомому коридору, услышав за спиной смешок.

Влад догнал меня через несколько шагов, и в актовый зал мы зашли вместе, опоздав буквально на пару минут к началу собрания. Наше совместное появление вызвало необычайный интерес. Вероника, сидящая у самого выхода, недовольно прищурила глаза, и я поняла – с ней лучше в ближайшие дни не пересекаться. Несколько старшекурсников кинули на меня заинтересованные взгляды, гадая, что могло связывать новенькую и директорского сынка. Мои девчонки радостно замахали с пятого ряда, жестами показывая на занятое для меня место. На губах Ксюши играла хитрая усмешка, а Маша просто неодобрительно хмурила брови. Я успела заметить – она побаивается Веронику и старается не переходить ей дорогу. Я ее понимала, сама бы рада не иметь общих интересов с местной королевой красоты.

Пробиралась на свое место я с четким ощущением, что мне предстоит допрос с пристрастием, к счастью, чуть позже, так как сейчас нас ожидало торжественное собрание.

Анатолий Григорьевич Катурин мне не понравился еще летом, когда мы с мамой подавали документы. Было в этом немолодом, лет сорока с небольшим, мужчине что-то отталкивающее, в его некогда сломанном носе, близко посаженных глазках и тщательно уложенных жидких волосах. Он походил на средней руки бандита из российского боевика середины девяностых. Образ не спасал даже дорогой темно-серый костюм, элегантный галстук и белоснежная сорочка – все это казалось снятым с кого-то другого.

Его правильная, выверенная речь могла бы заворожить всякого, но холодный отталкивающий взгляд рыбьих глаз заставлял сомневаться в любых словах. Анатолий Григорьевич рассказывал о лицее, привилегиях и перспективах. Его полные энтузиазма слова призывали воодушевиться и загореться, мы обязаны были выйти из зала окрыленными, с мечтой учиться и стать лучшими, но мне почему-то стало страшно. Я поняла – желание оставаться здесь стремительно падает. От того, чтобы выскочить из зала и позвонить маме с криком «Забери меня отсюда!», удерживала одна мысль – вряд ли придется видеть директора так уж часто. Владу повезло меньше, наверное, он с ним жил. Не хотела бы я иметь такого отца.

На собрании нам рассказали об учебных планах и представили большинство преподавателей. К моему неудовольствию, Анатолий Григорьевич вел у нас целых два предмета: мировую историю и введение в политологию. Кирилл Дмитриевич, с которым я столкнулась в коридоре, уже успокоился и теперь безмятежно улыбался со сцены, рассказывая про свой предмет. Елена Владленовна молчала, лишь чуть склонив голову после того, как сам директор зачитал ее заслуги перед лицеем. Все предметы, связанные со спортивной подготовкой, у нас должны были вести два молодых преподавателя. Светловолосая мужеподобная Ника Андреевна и неулыбчивый бугай Денис Сергеевич. Сухая, с колючим взглядом Зинаида Никифоровна будет обучать нас риторике, русскому языку и аж трем направлениям литературы – зарубежной, отечественной и выделенной в отдельный предмет античной.

Мне быстро надоело вникать в имена и фамилии, и я перестала слушать, решив, что в любом случае познакомлюсь со всеми преподавателями в процессе обучения. Время близилось к ужину, и хотелось спать. Обычно я никогда не ложилась раньше часа ночи, но обилие новых впечатлений не прошло даром, и глаза у меня в буквальном смысле закрывались. В результате я не отключилась прямо на собрании лишь благодаря Ксюхе, которая пару раз чувствительно толкнула меня под ребра со словами:

– Не спи! Не спи, скоро ужин.

Мечта об ужине заставила меня собраться и досидеть до торжественно-заключительной части, когда нам раздали листочки с текстом, включили музыку и заставили спеть гимн лицея. Причем галерка, на которой сидели старшекурсники, пела достаточно громко и слаженно, из чего я сделала вывод, что гимн придется слышать и петь достаточно часто.

Темное грозовое небо со вспышками молний. Не обычные желтые росчерки, мелькавшие у самого горизонта, когда теплый весенний воздух наполнен свежим запахом озона, а огненные столпы, сметающие все на своем пути. Ночное небо, расцвеченное сполохами чудовищных вспышек, выглядело ужасно. Гроза была внушительной и монументальной, трещали каскады пламени, вгрызающегося в земную твердь, раскалывающего камни у подножия гор и заставляющего вскипать реки. Раскаты грома сотрясали землю, на которой появлялись кровоточащие магмой разломы.

Меж камней полз змей, он был огромен и страшен. Его толстое лоснящееся тело извивалось, цепляясь за землю острой, отливающей металлическим блеском чешуей. Он оказался так велик, что исполинские скалы рассыпались под ним в мелкую крошку, а земля содрогалась и стонала. Уродливая тупорылая морда с маленькими злобными глазами дергалась из стороны в сторону, выискивая врага. Из приоткрытой пасти сочилась ядовитая слюна и капала на камни, оставляя на них черные пятна ожогов, а между острых зубов мелькал раздвоенный язык.