Тахера Мафи - Разрушь меня

— Я подумал, ты захочешь познакомиться со всеми за завтраком. Так ты сможешь влиться в обычное течение жизни здесь… возможно, даже начнешь свои собственные тренировки. — Он поворачивает голову в мою сторону. — Нам всем приходится учиться управлять своими способностями, чтобы получить наиболее эффективный результат. Нехорошо не иметь абсолютно никакой власти над своим телом.

— Погоди… у тебя тоже есть способность ?

— Нас ровно пятьдесят шесть человек со способностями. Все остальные — члены семей, дети или близкие друзья, которые со всем помогают. Так что, да, я один из пятидесяти шести. И ты тоже.

Я почти наступаю ему на пятки в попытке поспевать за его размашистым шагом.

— А что ты можешь делать?

Он не отвечает. И я уверена, но кажется, он краснеет.

— Прости… — Я даю задний ход. — Я не хотела лезть не в свое дело… не следовало мне спрашивать…

— Все в порядке, — перебивает он меня. — Просто я думаю, что это довольно глупо. — Он натянуто смеется. — Из всего того, что я мог бы делать… — Он вздыхает. — Ты, по крайней мере, делаешь хоть что-то интересное .

Я останавливаюсь, пораженная. В ужасе.

— Думаешь, это какое-то соревнование? Чьи магические трюки более изворотливы? Кто может вызвать больше боли?

— Это не то, что я имел в виду…

— Я не думаю, что это интересно : иметь возможность случайно убить кого-нибудь. Я не думаю, что это интересно : постоянно бояться прикоснуться к живому существу.

Его челюсть сжата.

— Я не в том смысле имел в виду. Я просто… Я хотел бы быть более полезным. Это все.

Я скрещиваю руки на груди.

— Можешь не говорить, если не хочешь.

Он закатывает глаза. Пробегает рукой по волосам.

— Я просто… Я очень… гибкий, — говорит он.

У меня уходит некоторое время на то, чтобы понять смысл его признания.

— Типа… ты можешь согнуть себя в крендель?

— Да. Или растянуть себя, если нужно.

Я так открыто пялюсь на него, что ему, наверное, неловко.

— А можно увидеть?

Он закусывает губу. Поправляет очки. Смотрит по сторонам пустого коридора. И обворачивает руку вокруг своего пояса. Дважды.

Я открываю и закрываю рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Ничего себе!

— Это глупо, — ворчит он. — И бесполезно.

— Ты с ума сошел? — Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Это невероятно .

Но его рука уже в нормальном состоянии, и он вновь идет вперед. Мне приходится бежать, чтобы догнать его.

— Не будь так строг к себе, — пытаюсь сказать ему я. — Здесь нечего стыдиться. — Но он не слушает, а я задаюсь вопросом, когда это я стала столь мотивационным оратором. Когда я переключилась от ненависти к себе к принятию себя. Когда это стало нормальным для меня: выбирать свою собственную жизнь.

Уинстон ведет меня в комнату, в которой мы с ним познакомились. Те же белые стены. Та же небольшая кровать. Только на это раз внутри меня ждут Адам и Кенджи. Мое сердце прибавляет ходу, и я неожиданно начинаю нервничать.

Адам не спит. Он стоит на ногах и выглядит просто идеально. Красивый. Здоровый. На его теле ни капли крови. Он идет мне навстречу лишь с небольшой толикой дискомфорта, и без проблем одаривает меня улыбкой. Его кожа немного бледнее, чем обычно, но она практически лучится по сравнению с тем, как она выглядела в ночь нашего приезда. Его естественный загар отлично оттеняет его глаза цвета синего полночного неба.

— Джульетта, — говорит он.

Я не могу оторвать от него взгляда. Наслаждаясь им. Восхищаясь тем, как невероятно осознавать, что с ним все в порядке.

— Привет. — Мне удается улыбнуться.

— И тебе с добрым утром, — встревает Кенджи.

Я вздрагиваю. Розовею не хуже летнего заката и съеживаюсь примерно так же быстро.

— Ой, привет, — я машу безвольной рукой в его сторону.

Он фыркает.

— Хорошо. Давайте покончим с этим? — Уинстон подходит к одной из стен, которая оказывается встроенным шкафом. Внутри виднеется нечто цветное. Он снимает это с вешалки.

— Могу я на минутку остаться с ней наедине?

Уинстон снимает очки. Трет глаза.

— Я должен следовать протоколу. Я должен все объяснить…

— Я знаю, все хорошо, — говорит Адам. — Вы можете сделать это позже. Мне нужна лишь минута, обещаю. У меня ведь не было возможности поговорить с ней с тех пор, как мы попали сюда.

Уинстон хмурится. Смотрит на меня. Смотрит на Адама. Вздыхает.

— Хорошо. Но мы вернемся. Мне нужно убедиться, что все сидит нормально, я должен проверить…

— Прекрасно. Звучит здорово. Спасибо, мужик... — И он выталкивает их за дверь.

— Подождите! — Уинстон придерживает дверь. — Хоть заставь ее надеть костюм, пока мы тут. Так мое время не будет потрачено совсем впустую.

Адам смотрит на материал в вытянутой руке Уинстона. Уинстон потирает лоб и бормочет что-то о людях, что всегда тратят его время впустую, и Адам подавляет улыбку. Смотрит на меня.

Я пожимаю плечами.

— Ладно, — говорит он, хватая костюм. — Но теперь вы можете выйти… — И толкает обоих обратно в коридор.

— Мы будем снаружи , — кричит Кенджи. — В пяти секундах от вас…

Адам закрывает за ними дверь. Оборачивается. Его глаза изучают меня.

Я не знаю, как успокоить свое сердце. Я пытаюсь заговорить, но терплю неудачу.

Он подает голос первым.

— У меня не было возможности сказать тебе спасибо, — говорит он.

Я опускаю взгляд. Притворяюсь, словно тепло не согревает мое лицо. Щипаю свою кожу, прогоняя наваждение.

Он делает шаг вперед. Наклоняется. Берет меня за руки.

— Джульетта.

Я смотрю на него.

— Ты спасла мне жизнь .

Я прикусываю щеку с внутренней стороны. Кажется глупым говорить «пожалуйста» за спасение жизни. Я не знаю, что делать.

— Я так счастлива, что ты в порядке. — Все, что приходит мне на ум.

Он смотрит на мои губы, и мне почти больно. Если он сейчас поцелует меня, я не думаю, что позволю ему остановиться. Он делает резкий вдох, кажется, вспоминает, что держит что-то в руке.

— Ох. Может, примеришь? — Он протягивает мне изящный кусочек чего-то фиолетового.

Он выглядит крошечным. Словно костюм, который налезет лишь на ребенка. Он почти ничего не весит.

Я перевожу взгляд на Адама.

Он улыбается:

— Примерь.

Я смотрю на него по-другому.

— О. — Он отворачивается, чуть смущенный. — Правильно… я просто… я просто отвернусь…

Я жду, когда он полностью развернется, и лишь потом выдыхаю. Осматриваюсь. В комнате ни одного зеркала. Я снимаю свой огромных размеров наряд. Бросаю всю одежду на пол. И стою совершенно голая, на мгновение я так каменею, что теряю способность двигаться. Но Адам не поворачивается. Он не говорит ни слова. Я рассматриваю блестящий фиолетовый материал.