Елена Усачева - Улыбка демона (сборник)

При виде Диса он ощутимо вздрогнул, отступил и сказал что-то непонятное на своем языке. Я взглянула на своего спутника. Дис нахмурился, и между его идеально ровными бровями пролегла упрямая вертикальная складка.

Он ответил коротко, и мужчина в плаще отступил еще дальше. Он смотрел только на Диса и, кажется, даже не заметил меня.

— Ненормальный какой-то, — пояснил Дис, увлекая меня прочь.

Выходя на улицу, я оглянулась.

Света и Наташа были в холле, совсем неподалеку от нас, и, раскрыв рты, наблюдали за развернувшейся перед их глазами сценой.

Отчего-то мне стало неприятно, словно я увидела нечто неподобающее. Дис тоже был мрачен, и минут пять мы шли молча, но затем он, опомнившись, взглянул на меня и улыбнулся. Я не могла устоять перед его улыбкой, и все мрачные мысли тотчас вылетели из головы.

— Пойдем, я покажу тебе Пантеон, — предложил Дис. — Это весьма занятное место. Оно было создано очень давно для почитания богов. Затем его пытались превратить в место поклонения Распятому, затем — в склеп.

«Распятый — это кто?» — хотела спросить я, но вдруг поняла, что речь идет о Христе.

Мы шли по улице, и Дис рассказывал о Пантеоне.

— Это было славное время, — говорил он задумчиво, — Пантеон воздвигли в правление Агриппы, верного пса Октавиана, а затем перестраивали при императорах Домициане, Адриане и Септимии Севере. Тогда люди умели поклоняться богам. Над храмом воздвигли купол, напоминающий небо, и оттуда, сверху, лился свет на молчаливо стоящие статуи. Там был воинственный Марс и надменная Венера, резвая Диана и другие боги. Даже странно, что именно Агриппа стал инициатором создания Пантеона. Сам он был, на мой вкус, грубоват. Прирожденный солдат и флотоводец, временами даже неплохой политик, однако упертый, как баран. Как политику ему не хватало гибкости, хотя он порой оказывал на Октавиана плодотворное влияние, император как-то даже хотел усыновить его. В целом достаточно непривлекательный человек с сильно развитыми надбровными дугами, отчего его лицо вечно казалось мрачным и недовольным.

— Ты рассказываешь о нем так, словно сам видел его. Ты увлекаешься историей?

— Можно сказать и так, — Дис улыбнулся. — Вот и дошли.

Перед нами высилось наполовину окутанное лесами округлое сооружение.

— Здесь внутри — могила Рафаэля, — продолжал мой спутник. — Вот этот мне скорее симпатичен. Хотя все люди слабы. Он приносил своим друзьям несчастья и желал только одного — искусства. Он жил им и был очень тщеславен…

Обычно я не люблю всякие исторические подробности и всегда плаваю в эпохах и датах, но Диса слушала с удовольствием. Возможно, из-за необычайно мягкого тембра его голоса, от которого по спине пробегали мурашки. Возможно, из-за его умения рассказывать так, что веришь, будто он видел все это сам, собственными глазами.

Мы вошли в Пантеон, заполненный туристами.

— Добрый старый Рим, — вздохнул Дис на входе, — от тебя уже почти ничего не осталось…

Мы постояли у надгробия Рафаэля, а затем покинули священное место, чтобы еще побродить по узким улочкам Рима.

— У каждого города есть лицо, — рассказывал Дис, — у Рима оно похоже на лицо двуликого бога Януса. Туристы видят его одним, но только тем, кто живет здесь постоянно, город открывается в истинном обличье. Только сроднившись с ним, можно услышать музыку грязных кривых переулков, почувствовать биение сердец за толстыми стенами непримечательных старых домов, похожих на крепости… Вот посмотри на этот серый дом, — он остановился и указал на один из действительно ничем не примечательных домов, — когда-то здесь бушевали страсти ничуть не менее яркие, чем в знаменитой истории о Ромео и Джульетте. Здесь жила девушка, влюбленная в молодого художника. Он же не любил никого, кроме своего искусства. Она прошла через все унижения, чтобы завоевать его любовь, и умерла на костре, обвиненная в колдовстве по доносу любимого. А на излете периода, который люди называют Возрождением, в этом доме проживала дама, вышедшая замуж за торговца. Всякий раз, когда он отправлялся в плавание, она ставила на окно зажженный светильник, веря, что его тусклый огонек приведет мужа домой. Но он не вернулся из очередного плавания. Женщина ждала его несколько лет, не теряя надежды, а потом взмолилась старым богам, моля вернуть ее мужа. И однажды в грозовую ночь он действительно вернулся к ней, весь промокший и бледный. Она выбежала ему навстречу и поцеловала его, однако он стал иным — его губы были холодны, а взгляд устремлен в пространство… Он казался очень усталым и изможденным…

— Я знаю, у нас тоже есть такие истории. Как у Жуковского, когда к девушке возвращается мертвый жених, — сказала я, чувствуя, что от рассказа Диса мне становится жутко, будто я вижу все собственными глазами. — Но скажи, что все закончилось хорошо! Я не хочу слышать эту историю, если она грустная!

— Все закончилось хорошо, — подтвердил Дис. — Получив желаемое, она вновь взмолилась богам, прося теперь забрать мужа обратно. Люди зачастую и сами не знают, чего хотят.

Я посмотрела на серые мрачные стены. Обычный дом, совсем незаметный на фоне более старых и пышных соседей, и вправду вдруг наполнился жизнью. Еще секунда — и я почувствую биение его сердца, увижу в окне отблеск света от зажженной лампады…

— Вижу, что напугал тебя. Пойдем отсюда, — Дис взял меня за руку и повел прочь.

Мы как раз проходили мимо одного из кафе, откуда вдруг пахнуло насыщенным ароматом капучино и свежей, только с огня, выпечкой. Я сглотнула, некстати вспомнив, что не завтракала сегодня.

— Думаю, пора зайти куда-нибудь, — сказал Дис, опуская руку в карман куртки, и тут на его лице появилось озадаченное выражение.

— Интересно, есть ли здесь поблизости банк? Совсем забыл взять деньги, — пробормотал он.

Я огляделась. На другой стороне дороги, словно по заказу, стоял банкомат.

— Вон, — я указала на него Дису.

Он посмотрел на меня с недоумением:

— Этот железный ящик?

— Да… — теперь настал мой черед растеряться.

— И как им пользоваться? — спросил Дис, усугубляя мое недоумение.

— Ну… вставляешь в щель свою карточку и получаешь деньги, — объяснила я, не понимая, как может быть, чтобы молодой парень никогда не пользовался банкоматом.

— А, ну конечно! — Дис улыбнулся и перешел на другую сторону дороги.

Я последовала за ним. Он достал из кармана карточку — по виду то ли проездной билет, то ли визитку, — положил ее в щель и… взял из нижнего окошечка деньги. Что-то во всем этом было странно неправильное, почти пугающее. Я нахмурилась, стараясь сосредоточиться. Мысли путались и скакали, словно игривые козы. Ну конечно! Он даже не прикоснулся к кнопкам!