Лика Лонго - Омут

— Э-эй! Э-эй! Э-эй! — повторял кто-то настойчиво. Потом я почувствовала, как в лицо мне плеснули водой, и нехотя открыла глаза. На меня пристально смотрела та самая девушка в хиджабе, которую я встретила по пути к морю. Увидев, что я пришла в себя, она улыбнулась и погрозила мне пальцем — дескать, что ты такое придумала? Я села и обнаружила, что футболка у меня насквозь мокрая. Девушка поняла мой взгляд и показала, как пригоршнями зачерпывала воду и поливала меня. Я догадалась, что получила тепловой удар.

— Э-эй! Э-эй! — опять настойчиво стала повторять девушка, жестами предлагая мне уйти с солнца. Я тяжело поднялась, и мы побрели обратно к деревне.

Незнакомка проводила меня до маленькой площади перед магазином. Там стоял старенький желтый драндулет с шашечками наверху. Девушка подошла к водителю, показала на меня и затараторила на турецком. Я приблизилась и пробормотала "Измир". Они оба одновременно закивали, показывая, что поняли. Водитель открыл передо мной дверцу. Но тут незнакомка в хиджабе потянула меня в сторону. Она взяла маленькую веточку и на пыльной дороге нарисовала женскую фигурку — треугольник платья, круглая голова. Потом рядом изобразила мужскую фигурку — ручки-ножки-голова. И сердце между ними. Повернулась ко мне, чтобы посмотреть, поняла ли я. Я кивнула, чувствуя, как от волнения становятся ватными ноги. Неужели она что-то знает о Саймоне? Я уставилась на нее во все глаза. Но девушка лишь рассмеялась и махнула рукой — дескать, знаю, что с тобой такое. Потом она озабоченно поднесла руку к моему лицу и отерла мне лоб светлым платком. Я увидела, что ткань в крови — видимо, я поранилась острым камешком, когда лежала. Незнакомка легонько хлопнула меня по руке и подтолкнула к автомобилю. Когда я села, она помахала мне рукой.

Солнце уже начало спускаться, близился вечер. Я равнодушно смотрела в окно на однообразный пейзаж. Внутри у меня была полная пустота от осознания того, что я ни на шаг не приблизилась к Саймону. Все оказалось напрасным. Зря я поехала с Антоном, зря приехала сюда. Мой план дал осечку, и я не знала, что делать дальше.

Зазвонил телефон.

— Ты где? — услышала голос Антона.

Неужели уже семь?

— Я… еду домой, — постаралась я сказать как можно увереннее. Нам оставалось до Измира около часа.

— И где ты была? — из-за плохой связи я не улавливала интонаций, но, по-моему, Антон был очень недоволен.

— Я расскажу, когда приеду. Буду через час, — сказала я и отсоединилась.

К дому мы подъехали уже в полной темноте, У подъезда я увидела высокий силуэт Антона — он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел, как я вылезаю из машины. Нетвердой походкой я подошла к нему. Голова болела нестерпимо.

— Ты что решила… — возмущенно начал Антон и вдруг схватил меня за руку. — Что с тобой? — он почти кричал.

— А что? — спросила я.

— На лбу! Тебе надо в больницу! — он потащил меня на свет, чтобы лучше рассмотреть ссадину на лбу.

— Не надо в больницу! Это ерунда, я упала просто, о гальку расшиблась!

— Полина! Где ты была? — спросил Антон, выделяя интонацией каждое слово.

— Я искала своего друга… — прошептала я, отводя взгляд от его темных беспощадных сейчас глаз.

— Нашла? — прохрипел он.

— Не-е-ет… — я чувствовала, как комок подкатывает к горлу.

— Ты хоть понимаешь, что я отвечаю за тебя? — настаивал Антон — Объясни, почему ты ищешь его здесь, в Турции? Что с ним случилось?

— Он думает, что я предала его… И не хочет больше меня видеть. Я думала, он здесь!

— Но его здесь нет?

— Не-е-т!

И заревела — глупо и отчаянно.

Антон прижал меня к себе — так всегда делал папа, когда я плакала.

— Пигалица ты моя… влюбленная… — услышала я его тихий голос.

Мы так и стояли в темноте, не в силах оторваться друг от друга. Я терлась лицом о его футболку, высушивая последние слезинки. Мне было очень уютно стоять с ним вот так. Но Антон отстранил меня и пошел к двери. Я покорно поплелась за ним в дом.

На следующее утро он ждал меня на кухне с чашкой кофе в руках. Рядом на столе как всегда стоял включенный нетбук.

— Я так понимаю, ты вчера ничего не купила? — улыбнулся Антон.

Я заметила, что за вчерашний день он загорел, лицо стало еще смуглее. На нем была "мятая" рубаха и джинсовые шорты до колен. Выглядел он, признаться, здорово.

— Не успела, — коротко ответила я, опасаясь расспросов о вчерашнем дне.

— Тогда я сегодня сам отвезу тебя за покупками, — заявил он тоном, не допускающим возражений.

Через полчаса за нами заехал Мехмет, и мы поехали на рынок — огромное скопление разноцветных палаток в центре города. Здесь, наверное, можно было бродить целый день. Мы запарковались, и тут у Антона зазвонил мобильный.

— Да. Да. Буду, — коротко сказал он и отсоединился. — Придется тебе ходить одной. Нам с Мехметом срочно нужно в студию. Не заблудишься?

— Нет! — пообещала я.

— Глупостей не натворишь? — спросил он тише, так, чтобы не слышал Мехмет.

— Не-е-ет.

— Тогда иди. Как все закупишь — позвонишь, мы к тебе приедем!

На рынке царила суета и толчея. Веселые торговцы сновали туда-сюда, окучивая туристов и пытаясь продать им всякую всячину — начиная от магнитиков и заканчивая пестрыми коврами с мягкими кисточками. Туристы, войдя в раж, громко торговались, а местные продавцы театрально хватались за голову, восклицая: "Нет-нет-нет, брат! Давай десить долларов!"

На каждом углу угощали холодным яблочным чаем в пузатых маленьких стаканчиках, предлагали покурить кальян или померить "вот эта футболка, совсем дешева отдам!"

Чего тут только не было! Сумки а-ля Диор и Шанель, кроссовки "Адидас", халаты и плащи, воздушные шарфы всех расцветок, фигурки и статуэтки, ювелирные украшения и золото. Я бродила по пестрым рядам и не знала, на чем остановиться, — хотелось скупить все! Меня то и дело хватали за руки, окликали, зазывали в лавочки, обещали подарить просто так, что понравится. Я лишь улыбалась, наслаждаясь суетой, жизнью, которая тут кипела от рассвета и до поздней ночи. Меня окатывали волны звуков и ароматов. Восточные мотивы, перебивая друг друга, лились почти из каждой палатки, а запах пота смешался с терпкими нотками восточных пряностей и приправ.

Внезапно наступила духота. Воздух словно наэлектризовался, стал осязаемым, тяжелым, густым. Потемнело…

— Сейчас ка-а-ак ливанет! — услышала я веселый женский голос. Две русские женщины, прибавив шаг, обогнали меня. Дождя я не боялась — наоборот, ждала: сейчас он пройдет, а потом будет свежо и хорошо!

На разгоряченный лоб упала первая тяжелая капля. А уже через мгновение ливень обрушился сверху, как будто в небе сделалась пробоина, через которую на людей полилась вся вода, какая только есть на свете!