Елена Звездная - Девушка для героя, или Как я свахой подрабатывала[СИ]

— Ммм, — с намеком протянула домработница.

— Только работа, — пресекла я домыслы на корню, — а работа нам предстоит не простая и напряженная.

— Знаете, — протянула Лидия, — полагаю, вам стоит вначале посмотреть на предложенное, и лишь затем принимать решение.

— Угу, — согласилась я, — а пока я буду прохлаждаться в комфортабельных апартаментах, высокородные лишат волос всех моих моделей! Кстати, их комнаты должны быть скажем так — подальше, мне искренне жаль девушек.

— Хорошо.

— И три комнаты должны быть ближе ко мне, чем остальные.

— Хорошо!

Итак, жилой сектор — три коридора расходящиеся как ветви дерева. Удивительная планировка, ничего подобного я еще не видела. Здесь стены и потолок были выложены камнем под малахит, создавая ауру зеленоватого полумрака, а пол белоснежный, чуть искрящийся, явно мрамор. Красиво, изысканно, стильно, больше слов нет, кроме разве что мыслей — перестук каблучков тридцати особей повышенной красивости, спать явно не позволит!

Вдоль коридоров тянулись двери в номера, как я полагаю, и расположение этих самых дверей недвусмысленно указывало на то, что номера узкие, ну или одноместные. Хотя учитывая, что ванн там нет, это вероятно для, скажем так, не значительных гостей.

— Вы сами разбирайтесь кого и куда селить, — огорошила меня Лидия, и, достав пластинку экто-ключа, начала открывать все двери по пути своего следования.

Как и всегда все на мне.

Обернувшись к девушкам, я поманила психолога. Джастин знал, чего я от него хочу, но почему-то подошел нехотя.

— Кто конфликтен? — мой вопрос был обусловлен опытом.

Психолог молча указал на всех высокородных и двух девушек. Я никогда не спорила с его решениями, ибо, как показала практика, в женской психологии Джастин разбирался лучше меня.

— Высокородные и вы, двое, на кого указали, подошли ко мне. — они неторопливо подошли, я осмотрела всех оценивающим таким взглядом и ласково заверила. — Одна драка, и будете делить один номер на всех! А сейчас взяли свои вещи, точнее то, что от них осталось, и заселяемся в каждую третью дверь. Вперед!

Девушки молча подчинились, а вот генномодифицированные даже с места не сдвинулись. В результате Дерганная Дел хмуро спросила:

— У нас… слуг не будет?

— Нет, — отрезала я.

— А… чем нас будут кормить?

— Сегодня бутербродами, а с завтрашнего дня готовите себе сами. Дежурство по кухне я распределю позже. Все вопросы после. Кстати, — я вспомнила о просьбе Джерга, — сегодня по усадьбе не бродить, — и объяснение придумалось на ходу, — тут собак спустили.

Они просто молчали, видимо опасались, что дальше будет хуже. Но, как оказалось, у все той же Дел было предложение:

— Ладно, я согласна, пусть нам прислуживают эти отсталые курицы.

Да, это уже наглость!

— В конституции четко прописаны равные права естественно рожденных и геномодифицированных, — напомнила я, — а у меня все и подавно равны. Еще одно подобное заявление и я приму меры.

Какие именно еще не знаю, но что-нибудь придумаю обязательно.

— Заселяйтесь! — повторила я.

Идеальные и прекрасные генномодифицированные недовольно направились в комнаты.

— Остальные занимают комнаты по своему усмотрению, — продолжила я, но поторопила. — И быстро, и без скандалов! Любое проявление агрессии приравнивается к нарушению правил!

Меня тут уже очень любят, но слушаются, что приятно! Едва девушки скрылись в своих номерах, я обратила внимание на Лидию, которая задумчиво смотрела на меня, заняв позицию перед двумя дверями у выхода.

— Это нам? — перешла к делу я.

— Знаете, — начала домработница, — вообще-то ваши вещи уже на втором этаже и…

— Знаете, — я взяла на себя смелость перебить ее, — я не спала сегодня и часа! А за прошедшие дни не более трех-четырех часов в сутки. Я едва не погибла там, на дороге, по пути в это богом забытое поместье, я устала так, что еле на ногах стою. И единственное о чем я сейчас мечтаю — это постель! И мне уже даже не важна степень ее мягкости! Я буду спорить с вами завтра, честно, а сейчас просто хочу спать. Открывайте уже!

Пожав плечами, Лидия подчинилась. Номер действительно оказался смежным и даже более чем — кровать мне предоставили двуспальную.

— Мне уже все равно! — устало прокомментировала я, и, раздеваясь на ходу, отправилась в душевую.

Зато Джастин развел бурную деятельность по переубеждению одной домомучительницы, и когда я вернулась, одетая лишь в банное полотенце, меня оставили одну. Вот оно счастье!

Причесав непослушные волосы, я забралась на очень мягкую постель, толщина матраса которой если поставить его на пол, достигла бы моего бедра, села поудобнее и достала из кармана брюк минипереговорник. Плоская коробочка скользнула по шелковому покрывалу, едва я положила СиАп, и я набрала до боли знакомый номер.

Гудок, удар сердца, еще гудок… Киану был старомоден и даже позывные его СиАпа стилизованы под гудок старинных телефонов. А я все жду, замирая, а я все надеюсь. Хочется просто услышать его голос, пусть раздраженный и злой, но… услышать. И когда надежда уже почти умерла, его трехмерное изображение вспыхнуло синим — он ответил.

— Привет, — робко произнесла я.

— Я просил не связываться со мной больше!

— Прости, — вот только как объяснить, что мне видеть тебя необходимо, почти так же, как и дышать.

— Я не хочу видеть тебя, не хочу слышать, меня тошнит от одного твоего имени!

— Я его поменяла… — мне каждый раз так больно это слышать, но проходи время, и я снова набираю его номер. — Прости, Киану.

И вытирая слезы, я смотрю на мужчину, который был и остается всем для меня. Он увидел мои слезы и смягчился на мгновение. В тот момент я еще не знала, что следующие его слова станут для меня приговором:

— Я женюсь, Ариадна.

И что-то внутри умирает. Больно и мучительно. Обрывается, чтобы уже никогда не воскреснуть. А он продолжает, даже не подозревая, что рвет мое сердце каждым словом:

— Ты ее знаешь, Сара Лаверти, вы учились в одном классе… кажется.

Мы подруги… были… с детства! Как же больно… я так надеялась, что он простит, что мы будем вместе… я как дура надеялась до последнего, а…

— За что ты так со мной? — тихо спросила я, уже не сдерживая слезы. — Я люблю тебя, Киану, я всегда любила и все еще люблю, я…

— Любишь? — впервые за эти годы он улыбнулся мне. — Любишь, значит. Вот и страдай! Не спи ночами, тварь, и думай о том, что я обнимаю другую! И знаешь, можешь и дальше звонить, приятно видеть тебя такой — раздавленной и униженной!

А я повторила уже не имеющий значения вопрос:

— За что, Киану, за что?

Ответ последовал незамедлительно:

— За твою любовь к высокородным, стерва! Надеюсь, кто-нибудь из этих мутантов в приступе ярости в приступе ярости оторвет твою некогда очень сипатичную голову! Я пришлю тебе снимки с нашей свадьбы, и с нашей брачной ночи, чтобы ты помнила, кого потеряла!