Клиомена - Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

– Ты уверена, ведь еще так мало дней прошло? – наконец-то проронил он.

– Я знаю, – поджимая губы, настойчиво сказала девушка.

Его руки накрыли ее ладони, отняли от лица, а губы легонько поцеловали кончики пальцев.

– Если это так, то ты преподнесешь мне лучший подарок…

Кейран прижал ее к себе.

– Если это так, то ты тем более должна отдыхать…

Раскат грома заставил Келебрин распахнуть глаза. Силуэт Властелина на фоне сереющего окна завладел ее вниманием: разметавшиеся по плечам черные локоны просили о прикосновении. Пальцы девушки напряглись от желания обнять нагие плечи супруга.

– Люблю грозу, – поговорил Кейран, почувствовав, что она проснулась. – Буйство первозданной Стихии, танец Валар…

– Пока у нас не было каменных домов, мы всегда мокли… – проговорила девушка.

От грохота нового раската она зажмурилась, неожиданно вспоминая, что делала раньше в такие минуты. Прятала голову на груди… Боромира, который крепко обнимал ее.

«Все будет хорошо, радость», – услышала она нежный шепот и почувствовала ласку его синих глаз, скользящих по ее лицу и дарящих покой.

– Оро, – одними губами прошептала Келебрин, чувствуя, как против воли глаза наполняются слезами.

Кейран не понял, что сказала девушка, но ему нестерпимо захотелось протянуть ей руки, заключить в свои объятия. Однако же новое чувство, родившееся в нем от встречи с Аредель, не позволяло пошевелиться.

Келебринкель, дрожащая от страха и нахлынувших образов ушедшего, с трудом сдерживалась, чтобы не подбежать к супругу. Некая преграда стояла меж ними в этот миг. Ни эльф, ни человек не могли преодолеть разделяющей их стены. Замерев каждый на своем месте, они дожидались окончания грозы и первых лучей солнца, что пробьются сквозь рваные тучи.

Теперь почти все время Керан проводил в обществе Финголфина и его сыновей. Келебрин приглашали только на торжественные ужины, которые устраивались каждый вечер в тронном зале. Стоит ли упоминать, что удовольствие от нахождения рядом с Властелином изрядно портила Аредель. Нолдорская принцесса всюду совала свой нос, стараясь постоянно находиться на глазах у Владетеля Кейрана. Румер раздражало в ней все: слишком громкий смех, обилие украшений, серебряные ленты в черных как ночь волосах. Спасало только касание пальцев к шарику фаэливрина.

Братья тоже иногда недовольно поглядывали на Аредель, не одобряя бойкое поведение сестры. Старший из них – Фингон – явно искал расположения Госпожи Келебринкель. Девушке льстило его внимание, она с интересом слушала рассказы нолдора о дальнем крае, освещенном Древами Валаров. Переход же через льды Хелкараксе поразил Румер до глубины души и внушил благоговейный страх пред силой и мужеством Эльдаров.

«Если она пережила такое, как же мне ей противостоять?», – сокрушалась Келебрин.

Тургон, скорбящий об утрате в этом переходе своей возлюбленной жены Эленве, принимал мало участия в беседах. Только когда Финголфин принимался убеждать Владетеля Имладриса в необходимости союза нолдоров и авари Белерианда младший из братьев оживлялся.

Кейран оставался неизменно спокоен, будто бы наслаждаясь неоднозначностью происходящего: открытыми знаками благосклонности со стороны Ар-Фэйниэль и настойчивым дружелюбием князей Нолдоров.

Келебринкель боялась его о чем-либо расспрашивать, так как после той единственной ночи любви он замкнулся в себе. Больше не позволял вырываться на свободу страсти, безумия огня любви не было в его взгляде. Он ласково целовал супругу в лоб на ночь и приветственно поутру, учтиво обходился с ней в присутствии других, но прежняя интимность ушла. Келебрин остро чувствовала свою принадлежность к другой расе, барьер из условностей преградил путь к сердцу Кейрана.

Едва погрузившись в сон, Румер проснулась будто от толчка в грудь. Села на ложе и увидела, что Кейрана нет рядом. Накидывая по пути теплый халат, она отправилась искать мужа. Ноги по собственному разумению повели ее к комнатам Аредель. Дойти до них ей было не суждено – стоя в плохо освещенном переходе меж покоями, Кейран с упоением целовал Белую Деву нолдоров, а ее пальцы запутывались в его смоляных локонах. Румер вжалась в стену, пытаясь не упасть. Жаркая волна гнева окатила ее головы до ног. Горло сжала стальная рука ревности и скорби. Воздух, казалось, густел вокруг нее, вдохи не приносили живительной силы в легкие. Перед глазами танцевали разноцветные огоньки.

Когда любовники оторвались друг от друга, она смогла расслышать их разговор.

– Твоя супруга носит дитя, – утвердительным тоном неожиданно проговорила Аредель.

– Ты знаешь? – такой родной голос Кейрана прорезав расстояние, ударился в истекающее кровью сердце Келебрин.

– Я вижу насквозь твою маленькую, без памяти влюбленную Атани.

– В кого она влюблена? – вырвалось у него.

– Ой, да Властелин Кей, – подражая манере Румер, воскликнула женщина, – сомневается в своей супруге! Может и дитятко…

– Умолкни! – он стиснул ее плечо.

– Что ты вообще увидел в этой смертной?

– Смысл своего бытия я видел в ней, пока ты не обожгла меня светом Валмара.

– Ты должен избавиться от них, иначе мой отец не даст согласия на наш союз.

– Ари, разве я просил твоей руки? – растерянно спросил Властелин.

– Как смеешь ты – сумеречный Авари – так говорить с той, что зрела свет Древ Амана?!

– Душенька, надо было там оставаться и смотреть на него сколько влезет.

– Ах, ты! – взвизгнула Аредель, намереваясь ударить Кейрана.

Он поймал ее руку и привлек девушку в объятия.

– Я сама позабочусь обо всем, Кейран, – вкрадчиво процедила Ар-Фэйниэль.

Губы эльфа накрыли ее.

Румер больше не могла этого видеть: ее любимый ласкает другую под крышей их дома. Она бежала, не разбирая дороги, пока не уткнулась во что-то твердое. Вытерла застилающие взор слезы. Поняла, что стоит на одном из мостов, ведущих во внешний двор цитадели. Внизу бурлил поток, напевая свою грозную и чарующую песнь.

Первой мыслью было броситься в его объятия. Здравый смысл удержал девушку от подобного проявления слабости.

«Она сказала, что сама позаботится, а он… он не возразил… не ужаснулся… Он поцеловал эту … эту Белую… потаскуху…»

Руки сжались в кулаки, ей захотелось завыть точно раненному хищнику. Запрокинув голову, она увидела почти круглый диск луны.

– Скоро полнолуние… – всплыло из глубин памяти. – Оро… Бежать к нему, пусть его сильные руки укроют меня от мира, как в детстве.

– Все будет хорошо, радость, – раздался знакомый голос, похожий на приглушенный рык льва.

Румер повернула голову, но не увидела Боромира. Только ветер играл в кронах столетних древ, что обрамляли ворота Имладриса.