Лизи Харрисон - Школа монстров

Мелоди взглянула на набросок, сделанный пастелью. Размытая радуга, а внутри виднеются смутные фигурки детей и лошадок. В рисунке Джексона было что-то прозрачное и неуловимое, он был похож на воспоминания о полузабытом сне, обрывками всплывающие в памяти в течение дня.

– Здорово как! – искренне сказала она. – Ты давно этим занимаешься?

Джексон пожал плечами.

– С полчаса где-то. Я тут просто маму жду. Она должна встретиться с одним человеком...

– Да нет! – хихикнула Мелоди. – Я имела в виду – ты рисованием давно занимаешься?

– А-а... – Джексон провел рукой по волосам. Непослушные пряди приподнялись и снова упали на свое место, как перелистываемая колода карт. – Ну, да, несколько лет уже...

– Интересно! – кивнула Мелоди.

– Угу, – кивнул Джексон.

– Круто! – снова кивнула Мелоди.

– Спасибо! – кивнул в ответ Джексон.

– Не за что! – кивнула Мелоди.

Музыка, несущаяся от карусели, внезапно взревела громче. Как будто пыталась их отвлечь – а то Мелоди уже начало казаться, что они так и будут кивать, словно болванчики.

– А вы... это... вы откуда? – спросил Джексон у Кандис, разглядывая ее нездешний костюмчик.

– Из Беверли-Хиллз! – сказала она таким тоном, как будто это и без того было очевидно.

– Мы сюда переехали, потому что у меня астма, – сообщила Мелоди.

– Ой, Мелли, как это сексуально! – вздохнула Кандис.

– Но ведь это же правда!

Напряженное лицо Джексона расслабилось, и он наконец непринужденно улыбнулся. Как будто откровенность Мелоди пригласила его уверенность на танец, и та согласилась.

– А ты, это, слышал про Мерстонскую школу? – спросила она, чувствуя, что ее слова обеспечивают этот танец необходимой музыкой.

– Ага. – Он подвинулся на скамейке, молчаливо предлагая им присесть. – Я там учусь.

Мелоди села, по-прежнему не опуская скрещенных рук, на случай, если ветер дунет в его сторону.

– А в каком классе?

Кандис осталась стоять, она что-то писала в телефоне.

– В десятый пойду.

– И я тоже! – Мелоди улыбнулась – пожалуй, шире, чем ситуация того требовала.

– Что, правда? – Джексон улыбнулся в ответ. Впрочем, он и не переставал улыбаться.

Мелоди кивнула.

– Ну, и как там народ? Ребята приятные?

Джексон отвел глаза и пожал плечами. Улыбка исчезла. Музыка затихла. Танец окончился.

– В чем дело? – грустно спросила Мелоди. Ее сердце отбивало похоронный марш.

– Да нет, ребята там, наверно, классные. Просто моя мама преподает естественные науки, и она довольно строгая, так что я как-то ни у кого в списке быстрого набора не состою.

– Ну, я бы тебя внесла в список быстрого набора... – сказала Мелоди.

– Что, правда? – переспросил Джексон, и лоб у него заблестел от пота.

Мелоди кивнула. Сердце у нее теперь билось веселее. С этим незнакомым мальчишкой ей почему-то было на удивление уютно. Может быть, оттого, что он не просто смотрел ей в лицо – он смотрел сквозь него. И его не отпугивало то, что на ней пропотевшие дорожные шмотки и что она не стесняется сообщать очкастым незнакомцам о своей астме.

– Ну ладно...

Он еще раз посмотрел ей в глаза и нацарапал свой мобильный красным пастельным карандашом прямо на рисунке с каруселью.

– Вот, держи!

Он достал лист из этюдника, протянул его ей и тут же вытер лоб тыльной стороной кисти.

– Ну ладно, мне, пожалуй, пора идти...

– Хорошо.

Когда он встал, Мелоди невольно встала одновременно с ним, так сильна была возникшая между ними связь.

– Ну, пока!

Он неуклюже махнул рукой, повернулся в сторону вертящейся карусели и торопливо зашагал прочь.

– Классно ты с ним! – Кандис бросила телефон в свою металлическую сумочку. – На таких очкариках очень полезно тренироваться. Ладно, пошли, найдем, где тут можно поесть.

Она окинула парк взглядом.

– Должно же тут быть хоть одно место, где нас не отравят!

Мелоди брела следом за Кандис по извилистым дорожкам и с улыбкой поглядывала на красный номер мобильника. Попросить телефон – это одно дело. А вот решиться по нему позвонить... И все-таки у нее был его номер. Он ей его дал! Сам, по собственной воле! Это позволяло ей вновь и вновь мысленно воспроизводить их разговор во всех подробностях, не терзаясь мыслью, что, возможно, она ему совершенно безразлична.

– Ну, как насчет хот-дога и диетической колы? – предложила Кандис.

– Я, пожалуй, обойдусь! – улыбнулась Мелоди, глядя в небо, затянутое красивыми облаками. Ей теперь и так было хорошо!

Вивека постучалась в фабулаторию Фрэнки.

– Идем! А то опоздаем!

– Уже иду! – откликнулась Фрэнки, как и в предыдущие четыре раза. Хотя на самом деле она хотела сказать, что совершенство не терпит суеты. Ведь костюм, который она демонстрировала Гламуркам, был истинным совершенством. Точнее, должен был стать совершенством, когда она выберет солнечные очки.

– Вот эти, белые, вам нравятся? – Она нацепила здоровенные очки в пластиковой оправе, подбоченилась и выпятила подбородок. – Или лучше зеленые?

Пол был сплошь завален раскиданными шмотками, так что ей было даже неудобно ходить и кружиться перед крысами, особенно в блестящих розовых босоножках на высокой танкетке. Но крысы способны были оценить ее даже не в самой подходящей обстановке. В конце концов, они сотрудничали с ней последние три часа. И получалось у них неплохо. Одно царапанье означало «да», два – «нет». Они помогли ей выбрать маечку в черно-белую полоску и мини-юбку в цветочек. Сочетание разных узоров – это сейчас самый писк моды!

– Так белые или зеленые? – снова спросила Фрэнки.

Трое крыс выдохлись и улеглись, свернувшись комочком. Однако оставшиеся две уверенно выбрали белые. Разумный выбор. Зеленые не очень выделялись на фоне ее кожи, а ей хотелось, чтобы в ее первый день в школе нормалов все в ней бросалось в глаза.

Она собрала свои черные волосы в высокий хвост, намазала блеском пухлые губки и натерла свои шейные контакты образцом «Estee Lauder Sensuous» из журнала. Потому что в рекламе говорилось, что «Каждая женщина носит эти духи, как ей угодно!»

– Ну, Гламурки, пожелайте мне удачи! – Она поцеловала стеклянную стенку клетки, оставив на ней розовый отпечаток губ.

Оставшиеся две крысы тоже свернулись на дне клетки клубочками белого меха и блесток.

– Я готова! – объявила Фрэнки.

Родители стояли у островка из нержавеющей стали посреди кухни, по очереди откусывали от одного батона и торопливо прихлебывали кофе. Очевидно, они тренировались быть похожими на нормалов, потому что вообще-то они, как и Фрэнки, заряжались электричеством и не нуждались в обычной пище.

В их Г-образном доме, с его острыми углами и минималистским пристрастием к белому цвету, царил электрический запах подгорелых тостов и аммиачный запах деловитости. Утреннее солнце било в матовые стекла, пытаясь проникнуть внутрь.