Нора Робертс - Пляска богов

— Киан выманил их… — Мойра умолкла, увидев брата и Блэр в объятиях друг друга, и ее глаза широко раскрылись от удивления. — Простите.

— Ерунда. Всего лишь поцелуй на прощание. — Ладони Ларкина обхватили лицо Блэр. — К утру вернусь. — Потом он повернулся, подошел к Мойре и крепко обнял ее.

Она прижалась к брату.

— Будь осторожен. Я не могу потерять тебя. Я этого не переживу, Ларкин. Помни об этом. Помни, что мы ждем тебя, и возвращайся назад, целый и невредимый.

— С первым лучом солнца. — Он расцеловал ее в обе щеки. — Зажги мне свечу.

— Я буду смотреть… — Блэр заставила себя повернуться и открыть окно, — …в кристалл Гленны, сколько смогу.

— А я не откажусь от французского тоста, когда вернусь. — Он пристально посмотрел ей в глаза.

Они изменились первыми. Блэр поняла, что не замечала этого раньше. Первыми изменились глаза, зрачки и радужная оболочка, а потом появился мерцающий свет.

Вместо человека на нее смотрел сокол. Затем устремился в ночь, безмолвный, словно воздух.

— С ним все будет в порядке, — прошептала Блэр. — С ним все будет в порядке.

Мойра взяла ее за руку, и они вместе смотрели, как сокол растворяется в небе.

Он взмыл в воздух. Глаза сокола различали крадущиеся к дому фигуры. Всего он насчитал восемь вампиров — немного. Скорее всего, наблюдатели, как и предполагала Блэр. Тем не менее он сделал еще один круг, пошире, чтобы убедиться: это разведка, а не нападение.

В конце подъездной дороги, за поворотом, стоял микроавтобус. Конечно, им же нужно как-то добираться от пещер и возвращаться назад. Но он был раздосадован тем, что вампиры оставили машину так близко от дома.

Ларкин сделал еще круг, оценивая ситуацию, и устремился к земле.

Он вспомнил объяснения Гленны о том, как заводить машину. Поворотом ключа включают… как это? Зажигание. Жаль, что твари не оставили ключ в замке.

Потом он вспомнил, что колеса, на которых передвигается машина, заполнены воздухом. Если колесо проткнуть, воздух выйдет, и колесо спустится.

Ларкин подумал, что было бы неплохо — да и забавно — доставить вампирам такую неприятность.

Он превратился в единорога с белой, отливающей золотом шерстью. Потом наклонил голову и воткнул острый рог в шину. Послышался негромкий хлопок, потом шипение выходящего воздуха. Для надежности он повторил удар.

Довольный, Ларкин обежал вокруг микроавтобуса и проткнул все колеса, так что машина осела на землю. «Теперь посмотрим, далеко ли эти ублюдки смогут уехать», — подумал он.

Потом снова превратился в сокола, поднялся в воздух и устремился на юг.

Луна освещала ему путь, а прохладный ветер помогал лететь быстрее. Ларкин видел расстилавшуюся далеко внизу землю, холмы и заплатки полей. Мерцали огни деревень и больших городов. Он представил себе оживленные пабы, музыку, аромат пива и хорошеньких женщин. Гул голосов и смех. Потом, когда все это закончится, он придет в паб со своими друзьями, с пятерыми, которые ему стали так дороги, поднимет кружку за их здоровье. А вокруг будут гудеть голоса и греметь музыка.

Эта приятная картина развлекала его весь долгий путь до логова чудовищ.

Внизу он увидел плавный изгиб реки, которую называли Шеннон.

Прекрасная страна, подумал Ларкин, такая же зеленая, как и его родина, на берегу моря. Повернув на юго-запад, он услышал шум волн.

Дракон добрался бы скорее, но Ларкин согласился на сокола. Хорошо бы еще раз пролететь здесь в облике дракона, с Блэр на спине. Она бы рассказывала обо всем, что видит внизу: города, руины, реки и озера. Интересно, знает ли она название водопада, над которым он пролетал, — высокого и полноводного, как Фэйри-Фоллз у него дома?

Ларкин вспоминал, как ноги Блэр обхватили его, когда они поднялись в воздух. Как она смеялась. Ему еще не приходилось встречать подобную ей, воина и женщину, такую сильную и такую ранимую. Твердая рука и нежное сердце.

Ему нравилась ее манера говорить, быстро и уверенно. Нравилось, как она улыбается: ее губы растягивались сначала с одной стороны, а потом — с другой.

Он тянулся к ней, и ему это желание быть рядом с Блэр казалось таким же естественным, как дыхание. Но простым влечением дело не ограничивалось. Существовало еще что-то, более глубокое. Интересно, что все это значит.

Он пролетел над водопадом и окружавшим его густым лесом. Обогнул мерцающую гладь озера, в котором отражались звезды. Его путь лежал к лучу маяка на скалах, пронзающему тьму ночи.

Сокол устремился вниз, безмолвный, словно тень.

На узкой полоске сланца Ларкин увидел две фигуры. Женщина и маленький мальчик. Сердце замерло у него в груди. Опасно гулять рядом с пещерами в темноте. Их схватят, посадят в клетку, используют и убьют. А он безоружен и не может защитить их.

Опустившись на землю в тени за скалой, Ларкин едва не превратился в человека, собираясь сделать все, чтобы они не попали в беду. Но тут женщина со смехом повернулась к мальчику, и луна осветила ее лицо.

Однажды Ларкин уже видел ее, стоящую на высоком утесе. Это лицо он никогда не забудет.

Лилит. Самозваная королева вампиров.

— Пожалуйста, мама. Пожалуйста, я хочу охотиться.

— Вспомни, Дэви, что я тебе говорила. Мы не охотимся рядом с домом. У нас достаточно еды, а поскольку ты был хорошим мальчиком… — она наклонилась и ласково тронула пальцем его нос, — …тебе полагается угощение.

— Но это скучно, когда они уже там.

— Знаю. — Лилит вздохнула и взъерошила золотистые волосы ребенка. — Больше похоже на обязанность, чем на удовольствие. Потерпи еще немного. Когда мы переедем в Гилл, ты сможешь охотиться каждую ночь.

— Когда?

— Скоро, мой драгоценный ягненок.

— Мне здесь надоело. — Мальчик раздраженно пнул камень.

Ларкин видел, что у ребенка лицо маленького сорванца, круглое и милое.

— Хочу котенка. Пожалуйста. Почему мне нельзя котенка? Я не буду его есть, как в прошлый раз.

— То же самое ты говорил про щенка, — весело рассмеявшись, напомнила мальчику Лилит. — Посмотрим. Хорошо, давай сделаем так. Одного я выпущу, и он сможет бежать по пещерам. А ты поохотишься за ним. Будет весело, правда?

Мальчик улыбнулся, и в лунном свете на его пухлых щеках блеснули веснушки. И клыки.

— Может быть, двух?

— Какой жадина. — Лилит поцеловала ребенка, и Ларкин вдруг с отвращением понял, что это был вовсе не материнский поцелуй. — За это я тебя и люблю, мой единственный. Пойдем, и ты выберешь, кого захочешь.

Укрывшись за камнем. Ларкин сменил облик. Черная лоснящаяся крыса нырнула в пещеру вслед за длинными юбками Лилит.

Ларкин чувствовал запах смерти и видел существа, шныряющие в темноте. Они кланялись, когда мимо них проходила Лилит.