Нора Робертс - Пляска богов

— Гленна просила разбудить ее, если откажешься.

— Черт, только не сестру Рэчет. [26] Сестра Рэчет — персонаж романа К. Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». (Прим. перев.).

— Я быстро.

Мойра выскользнула из комнаты, и Ларкин опустился на край кровати.

— Знаешь, у тебя лицо опять порозовело. Приятно видеть.

— Могу поспорить, что красок на моем лице предостаточно. Синий, черный, лиловый и даже желтый, как у покойника. Хорошо, что темно. Послушай, тебе не обязательно тут сидеть.

— Никуда я не уйду.

— Я, конечно, ценю твое отношение. Но… мы не могли бы поговорить о чем-то другом? Не о моей измолоченной заднице? Расскажи мне что-нибудь. Расскажи… когда ты впервые узнал, что можешь менять облик?

— Мне было года три. Понимаешь, я очень хотел щенка. У отца были волкодавы, но они считали ниже своего достоинства играть с такими, как я. Гонять мяч и приносить палку.

— Щенок. — Звук его голоса успокаивал. — Какой щенок?

— Любой, но мать сказала, что не желает держать еще одну собаку в доме и что ей хватает забот со мной и с малышом. Она имела в виду моего брата, которому только исполнился год. И я тогда не знал, что мать уже вынашивает сестру.

— Неудивительно, что ей не хотелось заводить собаку.

— Она дважды навещала тебя сегодня. И отец приходил, и сестра.

— О-о. — Блэр закрыла лицо ладонями, представив, какой у нее вид. — Ужас.

— Ну вот, продолжаю. Я все время просил щенка, но без толку. Мать была непреклонна. Я дулся на нее — сидел у себя в детской и представлял, как убегаю с цыганами, где у меня будет сколько угодно щенков. Я продолжал мечтать, а потом это произошло… как будто что-то сдвинулось у меня внутри. И от меня начал исходить свет. Я испугался, позвал мать. И залаял.

— Ты превратился в щенка.

Глаза Блэр стали ясными. Рассказывая, Ларкин видел, как в них появились искорки смеха.

— Страх… и восторг. Я не мог иметь щенка и поэтому сам превратился в него, и это было здорово.

— Я могла бы сострить по поводу игр с самим собой, но это была бы дешевая шутка. Продолжай.

— Ну вот, я бегал туда-сюда по лестнице, когда меня заметила мать. Подумала, что я втайне от нее притащил домой щенка, и бросилась за мной. Я подумал, что мать выпорет меня, когда узнает, что я наделал, и выбежал во двор. Но она загнала меня в угол, поймала и подняла за шкирку. Она всегда была очень проворной. Наверное, я скулил и выглядел довольно жалко, потому что она тяжело вздохнула и почесала меня за ухом.

— Смягчилась.

— Да, у нее доброе сердце. Я как сейчас помню ее слова. «Ну что мне делать с этим мальчишкой? И с тобой», — прибавила она, обращаясь ко мне и не зная, что я и есть этот мальчик, ее сын. Мать села, взяла меня на колени, начала гладить, и я опять стал человеком.

— А что было, когда она все это увидела?

— Ну, ее так легко не проймешь. Я помню, как ее глаза широко раскрылись, но мои глаза, наверное, были еще шире. Я обнял ее за шею, радуясь, что снова стал мальчиком. Она рассмеялась. Оказывается, у ее бабушки был такой же дар.

— Превосходно. Фамильная черта.

— Да, проявлялась время от времени. К концу недели к нам переехала мамина бабушка — мне она казалась старше, чем сама луна, — и научила меня тому, что я должен знать. И еще она привезла с собой щенка, которого я назвал Конн — в честь героя, победившего в тысяче битв.

— Занятная история. — Глаза у Блэр начали закрываться. — И что же случилось с Конном?

— Он прожил двенадцать счастливых лет, а потом перешел через Радужный Мост [27] Радужный Мост (Мост радуги) — мифическое место встречи в загробном мире домашних питомцев и их хозяев, часто упоминаемое в США и Великобритании. и снова стал щенком, чтобы весь день играть на солнце. А теперь спи, агра. Я буду рядом, когда ты проснешься.

Ларкин посмотрел на Гленну, которая неслышно вошла в комнату, и заставил себя улыбнуться.

— Опять заснула. Но на этот раз без снадобья. Это хорошо, правда?

— Да. Жара нет. — Гленна прижала ладонь ко лбу Блэр. — Если она отказалась от лекарства, значит, боль отступила. И цвет лица неплохой. Мойра говорит, что ты все время рядом.

— Я не могу оставить ее одну.

— Будь на ее месте Хойт, я поступила бы так же. Может, ляжешь рядом и немного поспишь?

— У меня неспокойный сон. Не хочу причинять ей боль.

— Ты не можешь сделать ей больно. — Гленна шагнула к окну и задернула занавески. — Чтобы солнце вас не разбудило. Если я понадоблюсь, позови меня или пришли кого-нибудь. Но мне кажется, теперь она проспит несколько часов.

Она положила руку на плечо Ларкину, наклонилась и поцеловала его.

— Полежи рядом с ней немного и последуй ее примеру.

Ларкин прилег, и Блэр повернулась — совсем чуть-чуть, — прижимаясь к нему. Он осторожно взял ее за руку.

— Она заплатит за то, что сделала с тобой. Клянусь тебе.

Прислушиваясь к ее тихому, ровному дыханию, Ларкин закрыл глаза. И в конце концов заснул.

В другой комнате тоже горел огонь в камине и занавески на окне были задернуты. Чтобы защитить от лучей восходящего солнца.

По комнате разносились крики Лоры. Она корчилась под рукой Лилит, которая наносила светло-зеленую мазь на ожоги и волдыри, покрывавшие лицо, шею и даже грудь Лоры.

— Ну, ну, не надо. Не плачь, моя дорогая, моя милая девочка. Не сопротивляйся. Это поможет.

— Жжет! Жжет!

— Знаю. — Глаза Лилит наполнились слезами, в горле стоял ком. Она смазывала глубокие ожоги на шее подруги. — Моя бедная малышка. Знаю. Ну, вот и все. Выпей вот это.

— Не хочу! — Лора отвернулась, крепко зажмурившись и сжав губы.

— Ты должна. — Лилит не хотела причинять Лоре боль, но все же твердой рукой взяла ее за шею, заставив проглотить жидкость. — Еще немного, капельку. Хорошо, хорошо, моя милая.

— Мне больно. Больно!

— Тише, тише. Все пройдет.

— Она меня изуродовала. — Лора отвернулась, и на мазь вновь полились слезы. — Я уродина — вся в шрамах. Ты больше не захочешь меня видеть после того, что она сделала с моим лицом!

— Для меня ты стала еще прекраснее. Еще дороже. — Лилит ласково поцеловала подругу в губы. Она не позволила никому ухаживать за Лорой. Никто, кроме нее самой, не посмеет прикоснуться к этой обожженной коже. — Моя самая сладкая девочка. Самая храбрая.

— Мне пришлось прятаться в грязи.

— Тише. Это все неважно. Главное — ты вернулась ко мне. — Лилит взяла руку Лоры, повернула ладонью вверх и покрыла ее поцелуями. — Ты снова со мной.

Дверь открылась, и в комнату вошел Дэви. Сосредоточенно сжав губы, он нес хрустальный кубок на серебряном подносе.

— Я не пролил. Ни одной капли.

— Ты у меня большой мальчик. — Лилит взяла кубок и погладила Дэви по голове.

Лора опять отвернулась.

— Ему не нужно видеть меня такой.