Дарина Гордина - Сансара

– И наконец, самое главное для нас – соблюдение договоренностей, – закончил тост пожилой японец, – это основа бизнеса. Это основа нашего будущего сотрудничества и процветания.

Японец церемониально поклонился и сел. Раздались вежливые аплодисменты.

– Спасибо, господин Сакамото, – поблагодарил Воронов. Он почувствовал небольшой упрек, хотя его никто и не упрекал. Все складывалось на редкость удачно, за исключением мелочей. А Воронов придавал им большое значение. Балерина из Большого все-таки не пришла, несмотря на «интригу», которая, по мнению Воронова, была именно тем, что нужно, чтобы привлечь внимание девушки. Пришлось закрывать брешь своим телом и забалтывать мероприятие, делая вид, что он и не замечает отсутствия примы. Сам виноват, можно было вовремя подыскать ей двойника, да такого, что японцы и не заметили бы подмены. Они и видели-то ее только на сцене. А не сделал он этого, потому что не получил от нее официального отказа, она приняла предложение, просто не пришла, и все! Теперь крайним оказался он – не выполнил пресловутых «договоренностей», и хотя это и не имело значения для бизнеса, было важно для имиджа. Воронов решил компенсировать досадный сбой патетическим спичем.

– Итак, дорогие друзья, – бизнесмен смотрел на японцев сквозь прозрачное вино в бокале, – я уверен, что меня окружают друзья и даже больше – меня окружают единомышленники. Мне хочется рассказать одну древнюю легенду… Очень давно жил на Земле император, чья империя простиралась от края до края огромного острова. В его владениях было озеро, а на озере – еще один остров. Подданные называли его «Островом вознесения», потому что все, кто попадал туда, исполняли свои мечты. И вот однажды этот остров постигла катастрофа – он скрылся под воду. Почему? Потому что мечты людей перестали возноситься в Небо. Люди разучились мечтать. Я хочу выпить за возрождение – возрождение мечты… Я…

Воронов тянул время и тянул, сам не зная, о чем скажет в следующую минуту. И тут, как спасение утопающего, в зал ресторана влетел воздушный, невесомый призрак, похожий на балерину Эльвиру! Золотое, смело декольтированное платье с открытой спиной и оголенными руками, длинная шея, осыпанная мелким брильянтовым дождем, уложенные аккуратным пучком золотые волосы, открытое, сияющее, можно даже сказать «лучезарное» лицо и грация в каждом движении заставили одних вздрогнуть, других затаить дыхание, а Воронова – замолчать. Хотя очень хотелось крикнуть: «Господа! Тушите свет! Он вам больше не понадобится. Взошло Солнце!» Сопровождаемая охранниками заведения, Эля неотвратимо, как Фемида, приближалась к их столику. «Вот это подача! – не удержался от оценки Воронов. – Судя по самооценке, может и семью Ротшильдов разорить».

– Господа, добрый вечер! – поздоровалась Эльвира Литвинова, одаривая делегацию широкой светлой улыбкой на излучающем счастье лице. – Я думаю, нет нужды представляться.

– Эльвира Алексеевна, прошу. – Воронов засуетился возле дамы. Вот что значит – соблюдать договоренности! Мысленно он показал япошкам кукиш. Окрыленный нечаянным реваншем, он придал лицу выражение максимального гостеприимства. – Кто же не знает царицу русского балета?!

– Разрешите выразить вам наше восхищение, – засуетилась Алла, переводя приветствие Сакамото.

Японская делегация ожила, и даже глаза из раскосых превратились в круглые. Господин Еко Сава вскочил с места и на цыпочках подошел к приме, чтобы поцеловать ей ручку. Сакамото не удержался и тоже подбежал, чтобы расцеловать балерину. «Интересно получается, – про себя думал Воронов, – лобзаете вы, а плачу за все я». Он решительным жестом отодвинул стул и усадил балерину слева от себя, пусть японцы созерцают грацию напротив.

Но Эльвира почему-то не спешила откликнуться на предложение. Она медленно повернулась к Воронову.

– Вы – Воронов? – с небольшим холодком в голосе спросила она.

– Вы произносите мою фамилию почти как диагноз, – удивился Воронов, ставя свой бокал на стол. – Мы с вами где-то встречались?

Она смотрела на него так, что ему стало не по себе, хотя он знал – кому-кому, а уж ему переживать не о чем! От него веяло всем монолитным и незыблемым, что так нравится женщинам. Прежде всего в каждом его движении сквозила сила, это была не только сила физическая, но и сила воли, духа, мощнейшая энергетика во взгляде. Такие люди, не моргнув, распоряжаются судьбами народов и цивилизаций.

– Закулисный магнат Воронов, экстравагантный меценат, скупающий все – от искусства до кресла президента? – перечисляла красавица.

– Вы предпочитаете начинать знакомство со скандала? – Воронов улыбался гостям; какое счастье, что они не понимают по-русски!

– А вы знакомитесь только после того, как скандал уже запланирован?

– Не понял?

– Территории на Байкале, как я понимаю, переходят к японцам?

– А вы бы хотели, чтобы я подарил их вам?

– Вы всегда делаете первым встречным такие предложения, от которых невозможно отказаться?

– Эльвира Алексеевна, ваш острый язык способен конкурировать только с вашей красотой.

– Удивительно, не правда ли, безо всяких правил приличия вас раскусили. Вы обиделись? – Эту фразу Эльвира внезапно произнесла обезоруживающе доброжелательно.

– Наоборот, вы меня заинтриговали…

– Это потому, что сначала меня заинтриговали вы – не могла же я прийти с пустыми руками!

– Хорошо, что пришли!

– Знаете, Воронов, в чем принципиальное отличие между мной и вами?

– Знаю. Сейчас скажу…

Будучи человеком опытным и искушенным не только в бизнесе, но и дипломатии, Воронов легко оценил ситуацию – диалог принимал опасные обороты. Воронову необходимо было сделать две вещи: первое – увести балерину подальше от столика, второе – употребить все свое обаяние, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Он сделал знак музыкантам и широким жестом вывел даму в центр зала, приглашая танцевать. Воронов решительно взял за талию невесомую партнершу и, танцуя, стал целенаправленно передвигаться в противоположную часть зала, к фонтану. А вот теперь можно поговорить, и сейчас я заставлю тебя навсегда признать свое поражение!

– Эльвира Алексеевна, ваш вопрос сформулирован поликонтекстуально, что не позволяет прибегнуть к одномерным характеристикам. Принципиальное отличие… самое существенное отличие – это то, что я мужчина, а вы – женщина. Я свободен, а вы свободу только изображаете! И наконец, переводя разговор в плоскость японской культуры, что было бы подарком для наших японских коллег… – Воронов посмотрел в сторону делегации, которая завистливо смотрела на него издалека. – Мой эстетический кодекс – воинственный дух поэзии Камо Мабути, [1]в то время как вам, я уверен, ближе «моно-но аварэ» [2]и вечная женственность Мотоори Норинага. [3]