Дарина Гордина - Сансара

Рок увлекал Эльвиру в особняк Воронова, лишая бдительности и чувства самосохранения, а она и не хотела сопротивляться, она хотела любви. Такой острой и страстной, которая только возможна с таким сильным и решительным мужчиной. И в этот момент она не хотела ничего больше слышать о тэдах, она шла навстречу своей роковой страсти.

Минут через десять они причалили к берегу. Старый заброшенный сад скрывал в своих недрах крошечный дворец. Осыпанная листьями терраса, закрытые жалюзи на окнах, казалось, что хозяева ее покинули еще до революции. В пустой, голубого цвета прихожей многочисленные зеркала на стенах радостно отражали двоих молодых и красивых людей. А вот в комнате до их прихода были люди, потому что горел натопленный камин, и стол был сервирован специально к их приходу. Значит, Воронов был уверен, что она с ним приедет, и кого-то предупредил. Эля села в большое мягкое кресло возле камина и вытянула к нему ноги. И в этот момент она последний раз задала себе вопрос: «Что же я делаю? Я совершаю нечто запретное. Кем? Почему? Но что со мной, будто меня ведет какая-то сила, я могу только идти за ней, мне не подчиняется воля!» Воронов подошел к столу, налил в бокалы красного вина и упал у камина на ковре напротив Эльвиры.

– Разрешите тост! – он поднял бокал и поглядел на нее с неким лукавством.

Эля кивнула:

– За меня?

– Нет, за нее! – он засмеялся, глядя на ее удивленное лицо. – За женщину по имени Судьба!

– А почему за женщину, я предлагаю выпить за мужчину! За главного режиссера событий, ему было угодно нас соединить, а значит, у него есть на то свои причины!

– За режиссера! Я уважаю режиссеров и постановщиков, но признаюсь: режиссер по имени Жизнь – самый неожиданный, его не переиграешь!

– Похоже, что этот режиссер затеял опасный спектакль для нас обоих… Как думаешь, для чего ему это? – Эля первая перешла на ты .

– Для тебя, может быть, и интересно, а для меня игра может стать смертельной. – Эльвира заметила, что на глазах у Воронова выступили слезы.

– Если я правильно понимаю то, о чем ты говоришь, то для меня это такая же смертельная игра, особенно если кто-то о ней узнает.

– Я понимаю, но один-то уж точно узнает!

Эле стало жарко от огня в камине и от всего происходящего. Да он же признавался сразу во всем! Он не скрывал того, кто он, и предлагал ей вступить в заговор, да еще так прозрачно и двусмысленно. Голова шла кругом, ей казалось, она сейчас растает и поплывет по дому, как облако.

– Мне кажется, я теряю голову! – признался Воронов, проваливаясь в ее глаза своим темным колдовским взглядом.

– Я свою давно потеряла! И стала совершенно безголовая баба! – очень искренне оценила себя Эля. – И то, что я сейчас здесь нахожусь, – главное тому доказательство.

Правда была у каждого своя. Он тэд, она экселендка, и они как два атомных авианосца несутся на сближение друг с другом. Какого взрыва ждать? Кто мог им ответить? Какой закон должен был освятить их союз? Высшего закона, чем закон любви, они оба не знали.

– Я хочу тебе признаться, я бунтарь! Моя связь с тобой – это бунт одиночки!

– А я – предатель, наверное, с тобой, я придаю всех, кто в меня верил…

Воронову надоело ломать комедию, он поставил на камин бокалы, свой и ее, и, взяв ее лицо в свои ладони, сказал, целуя в губы:

– Я могу обещать, что никогда не пожалею об этом и всегда буду защищать тебя! – Он взял ее руки и поднес к губам. – И я не откажусь от тебя, даже если все правительства мира прикажут! Я, знаешь ли, изменился за это время… А ты? Что сделаешь ты, если прикажут твои правительства? – Задав вопрос, он взял ее лицо в ладони и жадно вглядываясь в глаза, ожидал услышать только правду.

– Мое правительство в моем сердце!

Страсть, наконец, сметая все преграды, бросила их друг к другу, обжигая и обволакивая своей непобедимой силой и красотой. На пол полетели туфли, платье, пиджак. Они накинулись друг на друга, как накидывается на воду умирающий в пустыне от жажды, они потерялись в пространстве, умирая, возрождались с новой силой, они познавали что-то неведомое, что не имело границ и названия, но оказывалось самым важным и могущественным, как танец ночи, танец силы, танец вечности. Эта вечность уносила их за собой в пространство, которого нет на карте, в которое можно попасть только по влечению сердца. Это стихия играла с ними, разговаривая на языке вечности, и вечность похищала их сердца.

Воронов переживал невероятное ощущение счастья, неизмеримого, безбрежного, оно не источалось, а только прибывало, переливаясь через края его сердца, и он почувствовал, как оно вдруг потеплело, начало плавиться и таять, будто до этого было заковано в лед! И сердце его, несмотря на диагноз Лари, оказалось вовсе не ледяным и железным, а горячим и живым! Оно стало настолько горячим, что даже из глаз внезапно капнула слезинка, видимо выбросив искривленное зеркало, как у Кая из сказки «Снежная королева».

Из него исходила целая гамма чувств и радуга оттенков, оно излучало потоки любви и готово было устроить потоп! Они вдвоем исчезли из этого мира, как исчезает день, переходя в ночь. И, похоже, вся Вселенная замерла в удивлении перед силой и красотой любви. Вселенная удивилась своему эксперименту и сохранила их в своих объятиях, оберегая, как ракушка оберегает свою жемчужину.

– Нет, нет, никуда я тебя не отпущу! – шептала Лена, обнимая Павла так сильно, как будто провожала его на войну.

– Ты чего, Лена, сдурела? – мягко высвобождался из ее рук Павел. – Я туда и обратно, мигом!

– Ну, куда ты на ночь глядя, завтра отошлешь почту, и завтра утром вместе съездим за продуктами!

– Лен, – Паша решительно высвободился из ее объятий, – сейчас только девять часов, я за два часа управлюсь, а завтра с утра я хочу пойти на рыбалку. Я же тебе говорил, мы с Никитой договорились! И потом, я не собираюсь выходные проводить в магазинах, пока есть еще два-три солнечных дня! Сейчас быстренько все куплю, и мы два дня будем возиться в огороде и чирикать!

– Ну, тогда приезжай поскорее, я не переношу сидеть на даче одна! Здесь холодно и противно, а особенно когда тебя нет!

– Лен, ну ты же не маленькая, посмотри, вокруг соседи, сходи пока к кому-нибудь, чаю попей, я скоро приеду! – Паша наклонился к Лене и поцеловал в щеку.

Но ей все казалось, что он что-то хочет от нее скрыть. Сердце забило безотчетную тревогу, но в том-то и дело, что безотчетную. Лена изначально не собиралась ехать на дачу. Дачный сезон давно прошел, солнце выглядывало только последние два дня, но Паша вдруг ни с того ни с сего просто категорически решил, что в пятницу они выезжают. И это казалось странным – Паша терпеть не мог ездить в такую холодную погоду на дачу. Его-то и в хорошую всегда нужно было уговаривать. Делать в это время года там нечего, но привыкшая помогать мужу, Лена старалась не задавать много вопросов. Если ему так надо, какая разница зачем, разве она не может пойти ему на уступку? Но все было как-то не так. Собирались наспех, Паша всех торопил, и даже когда она обнаружила, что забыла свой мобильник, так они не стали возвращаться, хотя отъехали всего квартал. Только приехали, как Паша вдруг засобирался отправить важное письмо какому-то другу, которое забыл отослать. Потом вдруг решил ехать в магазин за продуктами, но когда ехали на дачу, он сразу выехал на кольцевую, когда могли бы сначала и в магазин. Изначально было понятно, что на даче кроме картошки, солений и варенья ничего нет. Вот и сиди тут одна. Лена больше всего на свете не любила оставаться одна в этой глухомани. Хотя сейчас был и не сезон, но, слава богу, соседи еще приезжали. Лена помахала Паше рукой и решила не сидеть одна, а пойти к Поляковым и взять с собой Никиту. Можно кино посмотреть, можно просто поговорить и дождаться Павла.