Дж. Уорд - Разоблаченный любовник

Иногда я так делаю. У меня есть множество сюжетных линий, происходящих в этом мире, но не вошедших в книги, и я пропускаю их по целому ряду причин. В большинстве случаев это обусловлено главной темой романа и длиной книги. Например, новелла в этом сборнике о Зеде, Бэлле и Налле крутилась в моей голове восемнадцать месяцев, но мне некуда было ее вставить.

Но иногда я пропускаю сюжетную линию потому, что не уверена, что с ней делать. Работая над первыми тремя книгами, было много сцен между Бутчем и Ви, на страницах и в моей голове, и они восхищали меня. Все время я… Хорошо, как Бутч узнает, что происходит с Ви, и каковой будет его реакция на чувства Ви?

Я продолжала усердно работать за клавиатурой, но в голове крутился вопрос: «Нарушаю ли я динамику повествования?». Если да, то где? В итоге я решаюсь на неожиданные изменения. Как мне казалось, я уже прошлась на цыпочках по бурным водам в первых трех книгах, и все прошло неплохо, но что более важно — история заслужила такой честности.

«Разоблаченный любовник» стал логическим выбором для этого в плане времени.

Когда Бутча похитили лессеры в начале его книги, целенаправленная сосредоточенность, с которым Ви кинулся его спасать, напоминает, как Зед спасал Бэлу в «Пробужденном любовнике». Но дело в том, что одержимость нельзя объяснить тем, что они с копом лучшие друзья. Я знала, что должна ясно показать, что со стороны Ви дело более чем в дружбе. И я открыла читателю эти чувства в сцене, где Ви приходит навестить в карантине Бутча и вылечить его, и обнаруживает его и Мариссу вместе, с точки зрения Ви:

Бутч приподнялся и перевернул Мариссу, пытаясь взобраться на нее. Его больничная сорочка распахнулась, завязки порвались, открывая накачанную спину и сильные бедра. Татуировка на копчике изогнулась, когда он послал свои бедра вперед, сквозь юбки, пытаясь найти приют. Пока он двигал своей, без сомнения, очень твердой эрекцией, длинные изящные ладони Мариссы ласкали его и впивались в голые ягодицы. Когда она вонзила в него ногти, Бутч приподнял голову, определенно издав стон.

Господи, Ви почти что услышал его… Даа… он слышал стон. И прямо из ниоткуда, его пронзило тревожное чувство. Дерьмо. Чего конкретно он хотел в этом сценарии?

По описанию стало ясно, что (или кого) он хотел — и это была не Марисса. Должна признаться, что я дрожала от страха. Ранее я намекала на «нетрадиционные интересы» Ви, но я всегда говорила о БДСМ, а не том, что он был с другими мужчинами. И вот он перед вами, главный герой серии… которого привлекает другой главный герой.

Бутч — не бисексуал. Ему никогда не нравились мужчины. Он, как я его определяю, своего рода Ви-сексуал. Было в их отношениях что-то, пересекающее границу с обеих сторон, и к чести копа, он не сбежал и не взбесился. Он с Мариссой, он верен ей, и проблема Ви ни кого не стесняла, потому что соблюдались границы.

Должна сказать, что сцена принятия Бутча в Братство, когда Ви кусает его, сексуальна сверх меры:

Не раздумывая, Бутч поднял подбородок вверх, понимая, что в данный момент он предлагал себя, зная, что он… о, черт. Мысли испарились, полностью обезволенные странными волнами, возникшими, Бог знает откуда.

Темная голова Вишеса медленно опустилась, его шелковистая эспаньолка скользнула по горлу Бутча. С восхитительной аккуратностью его клыки прижались к вене, которая спускалась прямо к сердцу Бутча, а затем медленно, неумолимо прошли сквозь кожу. Их грудные клетки слились.

Бутч закрыл глаза, вбирая в себя то, что сейчас чувствовал: тепло их тел, стоящих так близко, ощущение мягких волос Ви на своей челюсти, мощной мужской руки, обернувшейся вокруг его талии. По собственному желанию, руки Бутча соскользнули с кольев и опустились на бедра Ви, сжав твердую плоть, сводя их тела вместе с головы до ног. Дрожь прошла сквозь одного из них. Или, может быть… черт, похоже, что они оба задрожали.

Затем, все кончилось. Чтобы никогда снова не случиться.

Как я уже сказала, я была не уверена, как читатели воспримут отношения Ви/Бутч, и я сильно удивилась, когда вышла книга. В большинстве своем, люди хотели знать о них больше! То, что читатели оказались настроены так благосклонно — свидетельство широты взглядов, и я признательна за это. Я также благодарна таким первопроходцам, как Сюзанна Брокман с ее персонажем Джулом Кэсседи, которые подготовили почву, чтобы такие мужчины, как Блэй, тоже могли получить свое «долго и счастливо», а Братьев, как Ви, принимали такими, какими они есть.

А сейчас несколько случайных мыслей о «Разоблаченном любовнике»…

Бутч не только заставил меня краснеть; с ним у меня случился первый случай писательского ступора.

Но не просто потому, что он все время раздевался.

С каждым успешным изданием, книги становились все толще, и я начала волноваться. Что, если тенденция продолжится? Книги перерастут в тома. Оказалось, что мир начала развиваться в свой собственный сюжет — что верно для истории Бутча — так что события перестали касаться только героев и героинь.

Мне как автору нравится в серии то, что я свободна разъяснять подробности Омеги, Девы-Летописицы и войны с Обществом Лессенинг. Однако больше — не всегда лучше. Во время правки мой редактор и я проверяем темп, чтобы убедиться в том, что на странице нет ничего лишнего. Хорошо, если мы ничего не находим, но также удручает, когда числа в верхних углах страничек становятся все больше и больше.

Так или иначе, когда я приступила к редакции «Разоблаченного любовника», то решила, что буду «умной», учитывая всю сложность сюжета. Я решила объединить часть сцен, чтобы сохранить место на страницах.

Правильно.

Это было разумно с практической точки зрения, но Братьям это совсем не понравилось. Когда я пыталась модифицировать начальные сцены, слепить их вместе, голоса в моей голове умолкли. Это было зловеще. Стало абсолютно тихо, и я столкнулась с тем, чего больше всего боялась: потому что я не знала, откуда берутся мои идеи, как я делаю, что делаю, или почему определенные вещи происходят в этом мире, я всегда боялась, что Братья упакуют свои кожаные шмотки, кинжалы и оставят меня ни с чем.

Четыре дня. «Мертвая» зона длилась четыре дня. И потому, что порой я туго мыслю, до меня не сразу дошло, в чем проблема. В итоге, когда я чуть с ума не сошла от тишины, меня осенило… ага, я пыталась маневрировать этими сценами слишком сильно, чтобы сохранить число страниц.

Как только я перестала волноваться о длине, голоса нахлынули, и Братья вернулись назад. Мораль? Старое доброе правило № 8 берет верх над всеми остальными моими заботами. Каждая история требует разного подхода, будь то темп, описание или диалоги… или число страниц. Лучшее, что можно сделать, — это оставаться верной тому, что ты видишь. Я не имею в виду, что нужно быть непреклонной в процессе редакции. Совсем нет. Но быть честной по максимуму в течение первого наброска — чтобы заботиться о редакции после.