Стефани Майер - Затмение

Зашуршала бумага, зашелестели страницы и что-то легкое со стуком упало на деревянный пол.

– Нет, – пробормотала я, с удовольствием ощущая, как его руки обхватили меня покрепче. – Просто дурной сон приснился.

– Расскажешь?

Я помотала головой.

– Слишком устала. Может, утром, если не забуду.

Его тело затряслось от беззвучного смеха.

– Ладно, утром, – согласился он.

– Что ты читаешь? – сонно спросила я.

– «Грозовой перевал».

Я нахмурилась.

– Тебе же, вроде, не нравилась эта книга.

– Она лежала на видном месте, – пробормотал он. Его мягкий голос убаюкивал. – Кроме того, чем больше времени я с тобой провожу, тем лучше понимаю человеческие чувства. Оказывается, Хитклифу можно посочувствовать, что раньше мне бы и в голову не пришло.

Я вздохнула.

Эдвард сказал что-то еще, что-то тихое и невнятное, но я уже спала.

Рассвет оказался серым и застывшим. Эдвард спросил про мой сон, но я уже толком ничего не помнила. Вспоминалось только, что было холодно, и я очень обрадовалась, когда, проснувшись, обнаружила рядом Эдварда. Он поцеловал меня – долгим поцелуем, от которого сердце заколотилось, – и ушел домой, чтобы переодеться и взять машину.

Я быстро оделась: особо выбирать не из чего. Неважно, кто именно стащил мои шмотки из корзины для грязного белья, важно, что одежды почти не осталось. Если бы ситуация не была такой пугающей, то я бы порядком разозлилась.

Уже собираясь пойти вниз, чтобы позавтракать, я заметила «Грозовой перевал». Потрепанная книжка лежала на полу – там, куда ее уронил Эдвард, – послушно раскрытая на той странице, которую он читал.

Я с любопытством подняла ее, пытаясь припомнить, что говорил Эдвард. Что-то о сочувствии – и не кому-нибудь, а Хитклифу. Быть того не может – вот уж это мне наверняка приснилось!

Четыре слова на странице зацепили взгляд, и я наклонилась, чтобы внимательнее прочесть абзац. Это оказались слова Хитклифа, и я хорошо их знала:

«В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моем, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из ее общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор – если не веришь, ты не знаешь меня – до тех пор я дал бы разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!».

Мое внимание привлекли слова «пил бы его кровь».

Я вздрогнула.

Да уж, мне наверняка приснилось, что Эдвард хорошо отозвался о Хитклифе. И вряд ли он читал именно эту страницу. Книга могла упасть и раскрыться на любом месте.

– Мне было видение… – зловещим тоном начала Элис.

Эдвард ткнул ее локтем в ребра, но она ловко уклонилась.

– Ладно, – проворчала Элис. – Хотя я в самом деле предвидела, что тебя будет легче уговорить, если сказать заранее.

Мы шли к машине после уроков, и я понятия не имела, о чем говорила Элис.

– И что бы это значило?

– Только без истерик.

– Вот теперь я и вправду испугалась.

– В общем, у тебя… то есть у нас… будет вечеринка по поводу окончания школы. Бояться абсолютно нечего. Но я предвидела, что ты устроишь истерику, если я преподнесу это в качестве сюрприза… – Элис ловко упорхнула в сторону, не позволив Эдварду взъерошить ей волосы. – И Эдвард заявил, что я должна тебе все рассказать. Честное слово, ничего сверхъестественного не планируется!

Я тяжело вздохнула.

– Спорить бессмысленно.

– Совершенно бессмысленно.

– Ладно, Элис, я приду. И мне будет глубоко противна каждая проведенная там минута. Честное слово.

– Вот и умница! Кстати, мне очень нравится твой подарок. Ты здорово постаралась.

– Элис, я ничего тебе на дарила!

– Знаю. Но ведь подаришь?

Я лихорадочно пыталась припомнить, что именно собиралась подарить Элис по поводу окончания школы – что именно она могла увидеть.

– С ума сойти! – пробормотал Эдвард. – И как только такая козявка может так сильно действовать людям на нервы?

– Врожденные способности! – засмеялась Элис.

– А ты не могла подождать несколько недель, прежде чем выкладывать все это? – капризно спросила я. – Теперь я только дольше буду нервничать.

Элис нахмурилась.

– Белла, – с усмешкой произнесла она, – ты хоть в календарь заглядываешь?

– Конечно! Сегодня понедельник.

– Разумеется, понедельник! Сегодня уже четвертое!

Она схватила меня за локоть, развернула в сторону и показала на большой желтый плакат на дверях спортзала: жирными черными буквами там была написана дата выпускного. Ровно через неделю.

– Четвертое? Июня? В самом деле?

Они промолчали. Элис только грустно покачала головой, изображая разочарование.

– Не может быть! Так быстро?

Я попыталась отсчитать дни назад. Ого, как время-то пролетело!

Земля ушла из-под ног. Долгие недели мучительных переживаний… я так беспокоилась о времени, что не заметила, как мое время вышло. Некогда размышлять и строить планы. Времени нет.

А я оказалась не готова.

Как мне это сделать? Как попрощаться с Чарли и Рене… с Джейком… со своей человеческой сущностью?

Я точно знала, чего хочу, но внезапно исполнение моих желаний стало меня пугать.

Теоретически, мне не терпелось поменять смертность на бессмертие. Ведь именно так я могу быть вместе с Эдвардом навсегда. А кроме того, на меня охотятся известные и неизвестные враги. Не могу же я сидеть, сложа руки, беззащитной и аппетитной приманкой, и ждать, пока кто-нибудь до меня доберется?

Теоретически все вполне логично.

А практически… я понятия не имела, каково перестать быть человеком. Будущее превратилось в огромную черную бездну, о которой я ничего не знаю – и не узнаю, пока не прыгну в нее.

Сегодняшнее число – простейший факт, настолько очевидный, что я, должно быть, бессознательно старалась о нем не вспоминать. И выпускной, который я так нетерпеливо ждала, вдруг превратился в дату расстрела.

Я смутно осознавала окружающее: как Эдвард открыл передо мной дверцу машины, как Элис без умолку болтала на заднем сиденье, как дождь хлестал по ветровому стеклу. Эдвард, кажется, заметил, что мои мысли бродят где-то далеко и не пытался меня отвлечь от них. А может, и пытался, но я даже не заметила этого.

В конце концов мы приехали ко мне домой, Эдвард посадил меня на диван и сам сел рядом. Я уставилась в окно, в серую дымку дождя. Куда исчезла моя решимость? Почему я вдруг запаниковала? Ведь я знала, что срок приближается. Почему же я испугалась, когда он наступил?

Не знаю, как долго Эдвард молча ждал, не мешая мне смотреть в окно. Темнота уже сгущалась, когда он все-таки не выдержал. Обхватил мое лицо холодными ладонями и поглядел в глаза.