Эва Гринерс - Под другим небом [СИ]

Голос прозвучал мягко, как приговор, написанный нежными сиреневыми чернилами. Я подняла глаза на неё:

— Эннет, вы берёте на себя ответственность за то, что я никогда не верну дочку?

Эннет вздохнула. Пропустив выпад против неё лично, она произнесла:

— Только одно я могу вам подсказать: поговорите с Отцом Джастином, за ним окончательное решение. Если он согласится, мистер Доусон не станет возражать и есть возможность, что вы вернётесь домой.

Меня озарила внезапная догадка:

— Эннет, а вы? Вы тоже из нас, из гостей??

Она слабо улыбнулась и сказала:

— Мы еще поговорим, детка. А теперь идите, я очень устала. — и она подставила мне свою щеку, сухую, как пергамент.

Я машинально поцеловала её и, одевшись, вышла из домика. Голова кружилась. Я хотела сразу отправиться к отцу Джастину, но почувствовала, что для этого разговора мне потребуется гораздо больше сил, чем осталось во мне сейчас. И повернула к туда, где начиналась дорога к усадьбе Феломены.

Прошмыгнув в дом, я старалась двигаться бесшумно. На плите что-то шкворчало, но запах еды вызвал у меня тошноту, и я почувствовала, что физически не способна ни с кем сейчас разговаривать. Кинув жакет на видное место, чтобы видели, что я вернулась, и не беспокоились, я поднялась к себе, мысленно повесив на дверь табличку «Не беспокоить»

Кто-то позже постучал в дверь, потоптался и тихонько удалился. Мне нужно было собраться с мыслями.

Итак, этот городок, действительно портал. Раз. Я никуда не денусь отсюда без волеизъявления этой странной четвёрки. Два. Главный, кто принимает решение, быть нам с Лисой вместе, или не быть — это Отец Джастин. Три.

Значит, нужно просто его убедить. Кинуться ему в ноги, молить о… О чем? Что я скажу? Рискните ради меня всеми жителями, за которых вы в ответе? Сама бы что ответила?

Я тихонько застонала. Безнадёга.

Впрочем, я забыла очень важную деталь. Эннет упомянула, что я имею какую-то власть над этими людьми. Почему я не спросила какую? Ну да, смешно. Так она мне и ответила. И почему-то я была уверена, что она и сама не знает. Итак, завтра направлюсь к этому красавчику-пастору с двойным дном. Пусть глядя мне в глаза он откажет мне в моём праве уйти назад. Если посмеет.

Я еще долго произносила про себя гневные монологи, разворачивала сценарии кары с помощью своих неведомых мне чар, и наконец уснула.

Часов через 7 я уже выдвинулась в сторону городка. Было еще темно, я шла больше сердцем, которое служило мне сейчас навигатором в этой темени.

В городке было тихо. Жители еще спали, и лишь одно окно было освещено слабой свечой. Я знала — это его окно. Он меня ждал.

Викарий открыл мне дверь, едва я поднесла к ней руку. Одет он был в простую черную одежду, воротничок был отстёгнут с одной стороны. Глаза воспалённые, красные. По всей видимости он совсем не спал.

— Входите, прошу вас. — по тону я поняла, что он ушел в глухую оборону. И будет сложно.

Я вошла и огляделась. Комната была скромной, без излишеств. Шкафы с книгами, пожалуй, единственное, что привлекало внимание в этом жилище.

Повернувшись к нему, я спросила твёрдо и прямо:

— Вы не поможете мне, да, Джастин?

Он страдальчески скривился и прошептал:

— Я не могу… Я несу ответственность за всех этих людей, за всю мою паству. Они верят мне, я не могу подвергнуть их страданиям. — Он помолчал, потом выдохнул и поднял на меня полные муки глаза, — Даже из-за вас…

Я не могла смотреть на него спокойно, чувствуя его вину и абсолютную моральную правоту. Но сейчас мне было плевать, на то, что его терзают какие-то там страдания. Он удерживал меня здесь против моей воли. Ярость душила меня изнутри, как будто я дышала едким дымом.

— Джастин, пойдёмте пройдёмся. — голос мой звучал не как голос женщины из его эпохи. Я знала, чего хотела, и притворяться перед ним больше не собиралась. — Подожду вас за дверью. — И, не дожидаясь ответа, вышла.

Мы шли по какой-то дороге за Городком. Шли молча в едва посветлевшей темени уже около десяти минут. Наконец, я остановилась перед ним.

— Итак, я вынуждена остаться здесь.

Джастин кивнул. Лицо его было непроницаемо.

— Ты понимаешь, что держишь меня против моей воли?

Он помотал головой и ответил глухо:

— Ты можешь уйти, но только вперёд. Прости.

Я рассмеялась и заплакала одновременно. Затем, глубоко дыша, закрыла глаза на несколько минут. Он стоял так тихо, как будто его и не было рядом. Затем я открыла глаза и заговорила спокойно и твёрдо. Больше слёз не было.

— Чтобы ты и твоя паства были в порядке, я принимаю твои условия. Но и ты примешь мои. Мне нужен дом в Городке. Нужно дело, которым я могла бы зарабатывать на жизнь, потому что не собираюсь побираться и быть приживалкой. Я согласна остаться и оберегать твой город только с тем условием, что ты хотя бы подумаешь, как помочь мне.

Отец Джастин согласно уронил голову и не поднимал на меня глаз.

— В городке есть несколько домов, которые можно снять, — послышался его обреченный голос. На минуту мне стало жаль его, но я затоптала это чувство в себе. — Ты знаешь, чем хотела бы заняться?.. Причем это не обязательно, деньги у тебя будут…

— Это — обязательно. — отрезала я и повернула в обратную сторону. — Сегодня ты отвезёшь меня в какой-нибудь город поблизости, мне нужно купить одежду и найти гончарную мастерскую.

При этих моих словах он удивленно посмотрел на меня сбоку, а я продолжала:

— Ссудишь мне сумму, чтобы я смогла купить всё необходимое, верну, когда начну зарабатывать.

— Наташа, — умоляюще потянул он меня за рукав. Я резко остановилась, вперлась в него холодным ненавидящим взглядом и сказала:

— Есть где добыть повозку или двуколку?

Джастин кивнул:

— В церкви…

— Заедешь за мной к Феломене сегодня же. Всё. — последнее слово я сказала, как выплюнула, и пошла быстрым шагом от него по направлению к городку.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Новость о том, что я переезжаю вызвало бурные рыдания Дилли и потайной выдох облегчения Феломены.

— Дилли-Дил, если Фанни-ма позволит, приходи ко мне хоть каждый день, — я обняла мою птичку, стараясь утешить её в этом горе. — Это же близко. Не плачь, ягодка. — я поцеловала ее в макушку и прижала к себе. — Я с тобой, девочка моя.

Кому я говорила эти слова, только ли Долорес, или Лисе тоже?..

Так или иначе, в районе двенадцати часов к дому подъехала двуколка, отец Джастин издалека поприветствовал Феломену и Дилли-Дил, махнув рукой. Я подобрала юбку и влезла в повозку. Джастин подал мне руку, которая показалась мне каменной и ледяной. Он зол, как черт, прости Господи, пронеслось у меня в голове.