Ольга Валентеева - Белый лев [litres]

– Да, еще об этом… Слушай, Стеф, если поймешь, что дело совсем скверно, дай мне знать. Я приеду.

– Еще чего! – рявкнул я в трубку. – Только тебя здесь не хватало! Мало мне сестры. Нет, Нэйтон. Даже и не думай возвращаться в Тассет. Представляешь, сколько у тебя здесь доброжелателей? Оставайся там, где находишься.

– Я и остаюсь, Стеф. Но дракон…

– Кстати, о драконе, – решил уточнить я. – Скажи, он у тебя… своевольничает?

– В смысле? – изумился Нэйтон.

– Ну… Тебе иногда не кажется, что у него свое сознание?

– Нет. Дракон – это я, только в чешуе. А что? Лев пытается взять контроль на себя?

– Мм… Да, в какой-то степени. А как твой дракон реагирует на магию не твоей иль-тере?

– Дея давно уже не моя иль-тере, Стеф, – тихо рассмеялся Нэйтон.

– Не понял.

– После того как я чуть не погиб в доме Хайди… Точнее, погиб, наверное, моя магия видоизменилась. Я не давал Дее клятву. И вообще никому, потому что мой резерв теперь ни от кого не зависит. Хочешь знать, реагирует ли моя магия странно на других людей? Нет, только на Дею. Пусть она и не моя иль-тере, но я люблю ее, и магически наши силы все равно взаимодействуют. Будто переплетаются временами, не различишь, где чья. Так что да, бывает. А ты что, нашел себе возлюбленную?

– С чего ты взял? – Я едва не бросил трубку, но потом решил, что это будет выглядеть подозрительно.

– Ты задаешь такой вопрос. Значит, твоя магия тоже реагирует на кого-то. Кто она?

– Не твоего ума дело! – рыкнул я, но Нэйт не обиделся, а только рассмеялся.

– Не обижай там девчонку, – сказал он. – Я, между прочим, не против стать дядей. А от Ари с Эженом пока дождешься…

– Пока тебе грозит только стать отцом! А я… Я не собираюсь ни с кем строить отношения.

– Кто тебя будет спрашивать? Ты сам будь осторожен, братишка. И наше приглашение в гости всегда в силе.

– Особенно меня будет рада видеть твоя супруга, – ответил я ему. – Просто счастлива.

– Не говори глупостей. Раз я приглашаю, значит, мы действительно тебя ждем. Приезжай. И если просто почувствуешь, что опасность слишком велика – тоже бросай все и приезжай. Тассет не стоит твоей жизни.

– Хорошо. Будем считать, что я тебя услышал. Ари передам привет, за мальчишками присмотрю. В общем, не беспокойтесь там.

– Еще поговорим.

– Да.

Я опустил трубку. В одном Ари была права: несмотря на то что мы не общались с Нэйтом, он все равно мог до меня достучаться лучше, чем кто-то еще. Потому что я ему доверял. Вспоминалось детство, когда еще мы не были разделены с родными по типу силы. Когда я думал, что у меня идеальная семья, мама и папа любят друг друга, а у нас впереди великие дела. Великие, да… Нэйт хотя бы выбрался из этой Форровой бездны, которую называют Тассетом, и меня безмерно это радовало. А сам я, похоже, в ней и останусь.

Помню, как мы играли в этой же гостиной. Ари тогда было лет семь, Нэйту двенадцать, а мне четырнадцать. И мы затеяли игру в пиратов. Я уже не знаю, как эти двое меня уговорили. Я считал себя страшно взрослым и серьезным, а Нэйт с Ари ставили на уши весь дом. Но уговорили, и мы стащили у отца старинные рапиры, которые висели в кабинете. Бегали с этими рапирами по комнате друг за другом. И как только глаза не повыкалывали? «Похитили» Ариэтт, она пыталась от нас сбежать и столкнула жутко дорогую раритетную вазу. Та разлетелась на осколки, Ари заревела, понимая, что родители с нее три шкуры снимут. В итоге шкуры сняли с меня и Нэйта… Что Ари прикасалась к вазе, мы не сказали. Отец нас посадил под домашний арест на неделю и столько всего высказал, что уши краснели и грозили отвалиться. А Ари таскала нам сладости с кухни, потому что десертов на неделю нас тоже лишили, и ей это казалось самой жестокой частью наказания.

Я тихо рассмеялся. Хорошие были времена, светлые. Мы были вместе. Ари, конечно, редко с собой брали – мелкая, а с Нэйтом мы действительно дружили. Он обо мне знал все. И когда у меня проснулась сила иль-тере, первым узнал он, а не отец. А вот когда у Нэйта выявили совсем другую, меня рядом не оказалось. Он учился в колледже, дома появлялся редко, поэтому об изменениях в судьбе брата мне поведал отец. Сказать, что я пришел в ужас, – это не сказать ничего. А отец выбрал именно этот рычаг давления для того, чтобы заставить меня вступить в ряды «Общества чистой силы». Сейчас это казалось невероятным, но тогда он просто меня запугал. Давил чувством долга. Говорил, что я обязан воплотить возложенные на меня надежды. Шантажировал. Да, и до этого доходило. Я и так был в полном раздрае, почти не спал, выпал из привычной жизни. На фоне этого слова отца только углубляли трещину в душе. Если бы рядом был Нэйт, я бы все ему рассказал. Но брата я не видел еще долго. Знал только, что у него есть иль-тере, вроде бы какая-то девчонка, с которой у них отношения. О Хайди тогда и речи не шло.

Наверное, я бы постепенно успокоился и начал рассуждать здраво, вот только отец вызвал меня в кабинет в один из вечеров. Я думал, разговор снова пойдет о Нэйте, моей силе, семейном долге. Так оно и вышло в какой-то степени. Сначала отец рассказал, что иль-тере Нэйта погибла, и теперь ею стала Хайди эо Лайт. Затем начал задавать вопросы, как я отношусь к ай-тере. Что думаю об общей ситуации в Тассете. Какой вижу свою жизнь. Мои ответы ему не понравились, я читал это по глазам и старался сказать то, что его устроит. Не получалось. Я вообще не понимал происходящее вокруг меня. Запутался и хотел только одного – чтобы все было как прежде.

Тогда отец впервые и рассказал мне о матери. Спокойно, размеренно. Без какого-либо сожаления.

– Все мы чем-то жертвуем во имя высоких идеалов, Стефан, – говорил он. Я до сих пор помнил его слова почти дословно. – И я не исключение. Когда я был примерно твоего возраста, у меня появилась ай-тере. Красивая, юная, сильная. Между нами вспыхнула такая любовь, что порой я забывал, как дышать рядом с ней. Но любовь делает человека слабым. И моя должность – и как будущего преемника семейного бизнеса, и как главы «Общества чистой силы» – не предполагала любви. Отец проклял бы меня и выставил за дверь. А я не мог этого допустить. Но когда уже собирался все закончить раз и навсегда, узнал, что ай-тере беременна. Уже тогда ходили слухи, что ребенок от такого союза может получить уникальную силу, потому что, как ты знаешь, иль-тере не беременеют от своих ай-тере и наоборот. Поэтому я решил дождаться рождения ребенка, а затем убил ее.

Я был в ужасе. Сидел неподвижно и слушал. А отец равнодушно добавил:

– Это была твоя мать.

Я тогда поднялся и вышел из кабинета. Меня никто не задерживал, только внизу лестницы ждали отцовские ай-тере. У них был приказ напасть на меня. И если в любое другое время удалось бы избежать кровопролития, то в ту минуту лев вырвался на свободу в первый раз. Ай-тере выжили, но получили тяжелые раны, и вскоре отец избавился от них. А меня начал шантажировать тем случаем, давить, говорить о моей избранности, о том, что мне суждено сделать Тассет сильнее.