Ким Суён - Останься со мной [litres]

– Скажи, я тебе нравлюсь?

– Нет, правда, я не флиртую… Вообще-то, да.

Он уставился на нее застывшим взглядом, а она, заставив себя успокоиться, принялась объяснять, что вовсе не собиралась ничего такого ему говорить, что слова вырвались у нее случайно.

– Да, вы мне нравитесь. Кстати, парня у меня нет. Мне вообще с парнями как-то не везет. Вот. У меня все. Ну, хорошей прогулки!

А он все стоял и смотрел на нее. Ынтхак чувствовала себя неловко, ведь она только что призналась ему в своих чувствах, но ответа не получила.

Гоблин не мог вымолвить ни слова. Эта девушка лишилась воспоминаний, и от гоблинской метки на шее не осталось и следа, тем не менее она снова и снова признавалась ему в любви. Он не знал, что это – награда или наказание. Происходящее пугало его и одновременно заставляло сердце сильнее биться от счастья. Он не мог просто взять и отпустить Ынтхак. Она повернулась, собираясь уйти, но он успел поймать ее за руку.

Вместе они пришли в ресторан. Ынтхак, заняв место за столиком чуть раньше Гоблина, разговаривала по телефону. Он уже когда-то видел эту сцену, именно ее он прокручивал в голове сотни, если не тысячи, раз: короткая стрижка, красивая белая шея, подвеска, на щеках застенчивый румянец. Закончив телефонный разговор, она повернулась. Сейчас она махнет рукой и окликнет кого-то:

– Господин директор, я здесь!

«Значит, будущее, которое я видел, оказалось правдой. Ты все-таки встретила своего господина директора . Теперь самое трудное – это перестать улыбаться во весь рот».

Ынтхак погрузилась в чтение меню, придирчиво изучая цены. Наблюдая за ней, Гоблин держался изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Ему казалось невероятным, что ей двадцать девять, а он сидит здесь перед ней. Удивительно, но они оказались в ее будущем вместе. Внимательно просмотрев меню, Ынтхак поинтересовалась, приходил ли он сюда со своей бывшей девушкой. Конечно, приходил. Когда-то это было их любимое место. Ынтхак хмуро пробурчала:

– В какие дорогие места вы ее водили!

– Что толку? Она все равно обо всем забыла.

– А вы с ней виделись после расставания?

– Да.

Глядя, как Ынтхак с выражением досады на лице снова склонилась над меню, Гоблин прикусил губу, чтобы сдержать улыбку. Понемногу к Ынтхак вернулось хорошее расположение духа. Некоторое время она притворялась, будто изучает названия блюд, но вдруг резко подняла голову:

– Говорят, в воспоминаниях люди стараются приукрасить человека, в которого были влюблены, хотя на самом деле в нем нет ничего особенного.

– Вовсе нет, та девушка всегда прекрасна.

Не желая дальше слушать, Ынтхак срывающимся от обиды голосом позвала официанта. Вконец разозлившись, она спросила:

– А обязательно нужен кто-то всегда прекрасный? Вас не устроит кто-нибудь, кто прекрасен в данный момент? Я вот конкретно сейчас прекрасней некуда. Само собой, это только мое мнение.

В эту минуту Гоблин чувствовал себя настолько счастливым, что даже решил, что одного этого мига хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. Ынтхак что в девятнадцать, что в двадцать девять лет всегда оставалась прекрасной и каждый раз была прекрасна по-новому. Улыбка давно таилась в уголках его губ.

– Давай завтра тоже увидимся.

– Завтра днем у меня самолет.

– Все равно. Давай встретимся до того, как ты улетишь.

Она рассмеялась и кивнула в ответ. Ей нравилось, когда он смотрел на нее, широко улыбаясь.

Попрощавшись с Гоблином, который сказал, что ему еще нужно кое-куда зайти, Ынтхак вернулась в отель. По дороге к себе она захватила туристическую брошюру с описанием местных достопримечательностей. Она листала ее, лежа в кровати, немного переживая, что поблизости может не найтись подходящего места для свидания, как вдруг взгляд ее застыл на фотографии холма, снятой в солнечный день. И тут же ей вспомнилось, как он стоял на склоне того самого холма, преградив ей дорогу и убеждая, что выше по склону нет ничего интересного. Неожиданно память нарисовала картину: он все еще там, сидит в полном одиночестве, а она видит его со спины. Со спины?! Мельтешение пушинок одуванчика, черно-белая фотография на надгробии – изображение нечеткое, но не узнать его невозможно. Образы в ее голове стремительно неслись один за другим. Сжав в руке брошюру, она быстрым шагом вышла из номера.

Все то, что, казалось, невозможно было собрать воедино, вдруг начало обретать четкие контуры. В ее памяти возник знакомый пейзаж: ряды могильных камней – именно это воспоминание засело у нее в голове, когда она очнулась после происшествия на шоссе, – а на одном из надгробий была его фотография. Фотография была очень старой, но, никаких сомнений, на ней был он. Что все это значит? Позади Ынтхак, готовой от потрясения упасть в обморок, вдруг выросла огромная тень. Гоблин стоял прямо у нее за спиной.

Ошеломленно глядя на него, Ынтхак с трудом произнесла:

– Это же вы на фотографии? Вы что, призрак?

Он стоял перед ней, крепко стиснув зубы, а она не могла остановиться:

– Вы правда умерли? Но почему я вас все время вижу?

– Ты снова видишь мертвых?

– Снова? Почему вы решили, что я могу их видеть? Кто вы такой? Вы правда призрак?

Гоблин не мог произнести ни слова. Как ей объяснить? И будет ли толк от объяснений? Он уже жалел, что все это затеял.

У Ынтхак от происходящего голова шла кругом. Без конца штудируя записную книжку, она могла лишь догадываться о событиях десятилетней давности. Собираясь назвать его по имени, она вдруг осознала, что уже ни в чем не может быть уверена. Пытаясь сдержать слезы, она с большим усилием произнесла:

– Вас ведь зовут Ким Син?

Она не должна была знать этого имени. Гоблин глядел на нее в полном изумлении.

– Скажите, мы ведь вместе сюда приезжали десять лет назад? Но почему я совсем ничего не помню? Кто вы такой? Отвечайте, наконец! Почему сказано, что я не должна вас забывать? Почему написано, что я ваша невеста? Вы ведь Ким Син! Я знаю!

В груди у него похолодело, словно нечто снова пронзило его грудь, но имя, которое она повторяла, казалось, было способно исцелить эту рану. А Ынтхак все кричала. Долгое время он словно брел путем безысходности – день за днем сквозь дождь, не видя цели, – и казалось, Ынтхак способна положить конец его страданиям.

– Ты ошибаешься. – Глаза его блестели: ему всегда было больно видеть, как страдает Ынтхак. – Уже поздно. Возвращайся к себе.

Лицо Ынтхак исказилось от горя, а Гоблин, бросив эту короткую фразу, покинул ее так быстро, что она не успела его остановить. Грудь его пронзала сильнейшая боль, будто в ней снова зудел исчезнувший меч. Все пошло не так. На душе было тяжело, мысли в голове совсем спутались.